Живая тайна

Пасха в этом году была ранняя, погода выдалась дождливая, и не удалось по старому обычаю сходить перед праздниками на могилки, навести там порядок. Выбрались уже к концу апреля, пока добрались было уже часа четыре вечера. Предпраздничный ажиотаж, толкотня и суета давно миновали, и этим спокойным, безветренным вечерком на кладбище было безлюдно и по-особому тихо. А тишина здесь действительно особенная потому, что на тебя все время смотрят — с крестов, с памятников — лица ушедших. И глядя на даты их жизни все время испытываешь ощущение какой-то тайны. Чем были судьбы этих людей? Какой в этом смысл? И этот вопрос отнюдь не отвлеченный потому, что мы, все ныне живущие, тоже находимся в процессе трансформации, заканчивающийся таким же финалом… Что это такое? Зачем?

С одной стороны, биография умершего в неком смысле так конкретна и определенна, в ней наличествуют важные даты рождения, смерти, и мы уже можем делать о личности человека выводы, ибо все закончилось и стало неизменным, никаких причуд, неожиданностей, как от живого, еще не умершего, — не предвидится. Так же и с закончившимися историческими эпохами — умершее и застывшее легче поддается определению, вычислению, измерению, там уже не будет внезапных исторических поворотов, не то, что в живой современности, будущность которой скрыта густым туманом. И такие застывшие, мертвые факты похожи на холодную лаву давно извергнувшегося вулкана. В лаве наличествуют следы события, но нет того, что уже ее породило — буйства огня. Огненный дух ушел, остался холодный отпечаток, который указывает на что-то, чего уже нет.

Когда ходишь по кладбищу, понимаешь — что эти ушедшие люди своеобразные исторические атомы. История в нашей памяти остается значительными событиями, свершениями великих людей, но все это вырастает из этого исторического моря малоприметных атомов, миллионов простых людей. Они жили и умерли, и словно застывшая лава остались памятники на могилах. Но что жило, что бушевало, что порождало этих людей и эпохи, свершения? Что проходит сквозь наш мир, оставляя эти следы? Если это просто пустая суета, если это все каким-то образом не связано с вечным, то наша жизнь — действительно странный, бессмысленный сон. Но если есть смысл, то он должен быть всеохватывающим, всепроникающим, присутствовать в жизни каждого, самого заурядного на первый взгляд человека. Если в жизни какого-нибудь Ивана Петровича и Анны Александровны нет смысла, то его нет нигде. Все или ничего.

Но так, как конкретное — это ставшее и умершее, а этот всеохватывающий смысл — вечно живой, то понятно — насколько он неуловим. Он везде, он всюду, он дышит в затылок, и в то же время неосязаем.

И чем отличается обыденное восприятие от глубокого понимания? Обыденный взгляд полон предельной ясности потому, что он плоский. В нем практически нет неизвестного, одни шаблонные истины, которые не вызывают вопросов, недоумений. Но чем больше глубина, тем меньше ясности. Неслучайно в эзотерике есть такая методика: объяснять непонятное еще более непонятным. Такой путь ведет не к мертвой конкретике, а погружает в состояние неизвестности, в котором все есть тайна, в том числе — сам познающий. И предельным состоянием такого познания является — изумление…