Революционная ситуация без революции?

Странное дело. С одной стороны, социологические службы заявляют, что протестные настроения на историческом минимуме. И если верить опросам, никто в России бунтовать не собирается. С другой стороны, если верить новостям, то число протестов, их масштабы и количество участников быстро растет. Как же так?

Легче всего винить официальную социологию, которая и в самом деле имеет мало общего с реальностью (если не считать реальностью те цифры, которые сами же чиновники рисуют в своих отчетах и на которые, похоже, придворные эксперты потом ориентируются в своих исследованиях). Однако противоречие между исследованием общественного мнения и реальностью скрывает, возможно, ещё одно, очень существенное, противоречие в самом общественном мнении.

Люди участвуют в протестах не потому, что хотят этого, а потому что обстоятельства вынуждают. Общественное сознание далеко не всегда адекватно реальной общественной ситуации, не говоря уже об объективных потребностях. Но даже отражая реальность искаженно, оно само по себе тоже является частью реальности. Важно лишь понять эту связь и то, как на практике подобные процессы работают.

Чтобы не занимать читателя промежуточными рассуждениями, сразу сформулирую свою версию происходящего. Верна они или нет, покажут ближайшие несколько месяцев.

Прежде всего мы имеем острейший и уже открытый кризис верхов. Они в самом деле уже не могут управлять по-старому. Провальная и позорная попытка блокировать мессенджер ТЕЛЕГРАМ — наглядный пример. В ходе кампании дезорганизовали все технические службы Рунета (рухнул даже сайт Роскомнадзора), а проклятый мессенджер остался чуть ли не единственным сервисом, работающим без перебоев.

Решения, принимаемые начальством, оказывается просто технически невозможно выполнить. Их управленческая вертикаль не адекватна реальности на местах, не говоря уже новой технологической реальности. Это дополняется резким обострением борьбы под ковром и паникой по поводу западных санкций. Паникой, которую бездарно пытаются прикрыть патриотическими заявлениями, подлинное содержание которых, увы, слишком ясно для публики: нас хотят заставить возместить убытки, понесенные олигархами. Деньги, украденные у нас и вывезенные за рубеж, будут изъяты из экономики и отняты у населения по второму разу. Это вполне выражает классовую природу современного российского режима, но отнюдь не соответствует принятой при Путине политике консенсуса, когда власть старалась удовлетворить всех — от олигархов, до пенсионеров. Пока нефть и сырье непрерывно росли в цене, а советские ресурсы не были исчерпаны, такое удавалось. Но теперь ситуация иная, больше так управлять невозможно.

Массовое сознание меняется и в низах общества. Запрос на перемены существует практически повсеместно, недовольство своим положением охватило подавляющее большинство жителей России.

Казалось бы, классические признаки революционной ситуации. Верхи не могут управлять по-старому, низы не хотят жить по-старому. Всё так. Более того, революционная ситуация налицо. Только…

Наивные читатели ленинских текстов, заучившие наизусть признаки революционной ситуации, не уловили одной, на самом деле — главной, мысли. Не всякая революционная ситуация приводит к революции. И дело тут вовсе не в «субъективном факторе» в виде революционной марксистской партии. Вот в Англии XVII века марксистской партии не было, а революция была. И заметим, Ленин писал о признаках революционной ситуации не в связи именно с социалистическим переворотом, а говорил о революции вообще, опираясь как раз на опыт буржуазных революций XVII-XIX веков. Так что пролетарская партия тут вообще не причем.

Специфика текущей ситуации состоит в том, что массы в самом деле хотят революции, но толькореволюции сверху. Такой, чтобы всё перевернула, чтобы от существующей системы и следа не осталось, чтобы всех начальников в пух и прах стерли. Но без их, масс, участия и без их инициативы. Вот если сверху начнут, они поддержат. И так поддержат, что мало не покажется! Но именно поэтому никакой революции сверху никто не начнет.

Верхи не просто не хотят инициировать радикальные перемены, они их смертельно боятся. И все репрессивно-запретительные меры, принимаемые начальством сегодня, направлены именно на то, чтобы не допустить такого сценария. Против силового свержения власти подобные меры не помогут, они совершенно недостаточны. Массовые протестные выступления правительственные силы подавить не в состоянии: каждый раз когда народ стихийно собирается, власти оказываются не готовы и беспомощны. И дело тут не в нехватке дубинок и водометов, но в психологическом состоянии самой бюрократии, которая боится проявлять излишнюю инициативу даже в деле самозащиты.

Зато любые попытки инициации реформ сверху очень эффективно предотвращаются — на уровне кадровой политики, на уровне создания соответствующей организационной и управленческой среды, которая блокирует любые начинания, не связанные с распилом денег, на уровне идеологии, которая становится с каждым днем всё более консервативной, тупой и архаичной. Можно, конечно, говорить о цифровой революции, но для начала будут приняты меры, подрывающие техническое функционирование интернета. Можно призывать продвинутых молодых людей, обучающихся за границей, вернуться на Родину, но параллельно создавать в стране такие культурные условия, что у любого современно мыслящего человека выбор только один — сопротивляться или прятаться.

Нынешнее поколение российских правителей вышло из перестройки. И если они какие-то исторические уроки усвоили, то только те, что связаны с тогдашним опытом. Опасно начинать какие-либо конструктивные реформы, даже самые умеренные, потому что этот процесс очень легко может выйти из-под контроля. А потому любые перемены — к худшему. Никаких системных реформ быть не должно. И если уж они окажутся неизбежными, надо их любой ценой оттягивать и откладывать.

Низы категорически не хотят жить по-старому, но и не готовы бороться, чтобы создать что-то новое. Не готовы перейти черту, отделяющую недовольство от организованного сопротивления, протест от бунта. Это и проявляется в митингах, участники которых, выразив своё возмущение, расходятся по домам, ожидая, что власть теперь образумится и выполнит их требования. А власть понимает, что всерьез выполнить любые конструктивные требования равноценно тому, чтобы запустить процесс самоликвидации. Верхи не могут управлять по-старому, но не хотят и не будут ничего менять. Они будут имитировать бурную деятельность, принимать законы и резолюции, но с одной единственной целью — не допустить даже попыток реального решения стоящих перед страной проблем.

Получается тупик. Но наша тупиковая ситуация существует не сама по себе, она сложилась на фоне углубляющегося системного кризиса и постепенного, но неудержимого, разложения существующей системы управления. Иными словами, даже если ни верхи, ни низы ничего менять не будут, объективные процессы будут развиваться, а ситуация всё равно изменится.

Чего можно ждать от такого развития событий? Можно предположить, что массовое сознание наконец дозреет до понимания необходимости активной борьбы. Причем произойдет это не постепенно, а «вдруг и сразу». Такой перелом может случиться в любой точке процесса и в любой момент, так что ни предсказать, ни контролировать это невозможно. Но это лишь один из возможных сценариев.

Не менее вероятно, что на фоне пассивности масс и несостоявшейся «революции сверху» мы сможем наблюдать нечто ранее ещё невиданное — бунт среднего звена бюрократии и бизнеса. Именно данные группы, зажатые между недовольными, но пассивными низами и недееспособными, но бессмысленно и агрессивно активными верхами общества, в наибольшей степени ощущают на себе масштабы, остроту и драматизм нынешнего кризиса. Для такого бунта не нужен заговор, не нужна даже на первых этапах координация, достаточно лишь готовности некоторого количества людей отказаться от исполнения хотя бы самых идиотских требований вышестоящего начальства. На определенном этапе, конечно, бунт должен оформиться и опереться на активность низов. Однако кто его начнет? Как мы помним из песни Владимира Высоцкого, «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков».

Хотя, кроме буйных есть и хитрые. Они ещё о себе напомнят.

В любом случае сохранить существующую систему не удастся, как бы ни старались правящие круги. Вопрос лишь в темпах и последствиях перемен. Потому что наряду с перечисленными оптимистическими сценариями есть и пессимистический. Россия, не справившись со стоящими перед ними вызовами, просто перестанет существовать. И произойдет это не в каком-то далеком будущем, а уже при нашей жизни.

Очень бы не хотелось, чтобы этот прогноз оправдался.