Были ли репрессии времен Сталина преступными?

Общим местом стало утверждение, что репрессии времен Сталина были преступными. Слово «репрессии» даже стало синонимом слов «незаконный» или «преступный». Однако, в реальности все не так, как нам уже много лет внушают силы, заинтересованные в ослаблении и разрушении нашей страны, немало преуспевшие в своем деле, прикрываясь словами о преступности сталинского и советского режима вообще. Однако предлагаю уйти в этом важном вопросе с поля пропаганды и эмоций в область первоначальных, не искаженных смыслов, а также фактов.

Что такое репрессии в изначальном смысле этого слова? Это подавление. Подавление есть неизменный атрибут и инструмент любого государства. Например, подавление (наказание) государством преступников — это и есть репрессии в чистом, неискаженном виде. Может ли наказание преступников быть преступным? Конечно же нет. Это прямой долг любого государства: подавлять и наказывать преступников в соответствии с действующими на тот момент законами. При этом только у государства должна быть монополия на право насилия против преступников, а иначе начинается хаос и беспредел.

С этим разобрались. Теперь попробуем разобраться с конкретными т.н. сталинскими репрессиями периода 1937-38 гг, когда произошел аномальный во всех отношениях всплеск насилия государства по отношению к некоторым социальным слоям населения. Сказать, что это был такой нежданчик, нельзя. К этому всплеску насилия государства против своих оппонентов ситуация пришла довольно закономерно: дело Промпартии, убийство Кирова, Кремлевское дело, заговоры оппозиции внутри партии, заговоры военных и т.д. И все это на фоне усиления внешних угроз: сперва т.н. военная тревога конца 20-х, потом приход к власти в Германии нацистов, прямо декларировавших уничтожение СССР как государства и т.д.

Все это требовало внутренней мобилизации всех сил в рамках подготовки к неизбежному военному столкновению масштаба общемировой войны, где против СССР очевидно будет почти вся Европа и набирающая силу милитаристская Япония. Сталин и его окружение понимали, что в этих условиях уже не до внутрипартийных дискуссий. И вот в этой сложнейшей ситуации НКВД и часть региональной новой знати начинают игру в своих интересах, играя на неизбежных сложностях и сопротивлении части элит и социальных слоев.

Про внутренние пружины, толкнувшие ситуацию к всплеску насилия, можно спорить и дискутировать отдельно. Там все не так просто, как нам пытаются представить: мол, маньяк и параноик Сталин внезапно решил всех расстрелять и сгноить в лагерях. Прагматику Сталину это как раз не нужно было в рамках идущей форсированной индустриализации и подготовке к неизбежной войне. Ведь под репрессии попало довольно много специалистов во всех областях: от инженеров до множества руководящих работников, что не могло сказаться на снижении темпов индустриализации.

Поговорим о законности/незаконности самих репрессий 1937-38 гг. Репрессии в общем были законны, т.к. проводились в полном соответствии с действующими тогда законами. Проводились против людей, которые согласно следственным делам нарушали те или иные действующие законы. Но дьявол может скрываться в деталях.

Были ли в данной нештатной ситуации судебные ошибки, подтасовки следствия, фальсификация дел, наказания невиновных и прочие неизбежные ошибки и перегибы на местах? Конечно же были. Делают ли эти ошибки и перегибы на местах, пусть и даже многочисленные, как нам пытаются внушить, сами репрессии незаконными и преступными? Конечно же нет.

Чтобы не быть голословным, покажу мнение профессионального юриста, прокурора времен Ельцина Казанника, который расследовал события октября 1993 года по поручению Ельцина:

…однажды Борис Николаевич поинтересовался: «Алексей Иванович, как вы будете квалифицировать действия участников событий?» Я сказал: «Разумеется, как массовые беспорядки». И поразился, когда он спросил: «А что, сто вторая и семнадцатая разве не подойдут?»* Я понял, что его тщательно готовили к этому разговору, и сказал: «Борис Николаевич, не подойдут!» Он спросил: «Почему?». Я объяснил, что обвиняемые ни с балкона «Белого дома», ни при штурме Останкина не говорили, что надо убить конкретных людей. Ельцин сказал: «Но жертвы же есть!» Я объяснил, что на юридическом языке это называется эксцесс исполнителя: толпа или отдельные фигуранты толпы могут выйти за пределы умысла организаторов массовых беспорядков. Следовательно, только их действия надо квалифицировать по последствиям. Президент не согласился: «Это – очень странная позиция». Но я возразил: «Никакой другой правовой позиции быть не может!»

* — ст. 102 «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах». Эту статью Ельцин пытался инкриминировать Хасбулатову и Руцкому, как организаторам этих убийств. Казанник объясняет ему, почему это не так.

Сталин в ситуации 1937-38 гг. подобно Хасбулатову и Руцкому не организовывал массовые репрессии, не призывал к убийствам людей, которые оказались преступниками согласно версии НКВД. В той ситуации безусловно были массовые случаи эксцессов исполнителей, нарушавших законы, фабриковавших дела, пытавших арестованных и т.д. Все эти нарушения и преступления работников НКВД, включая их руководителя Ежова были позже расследованы при Берии. Виновные в конкретных преступлениях были наказаны вплоть до применения ВМН.

Подытоживая все выше сказанное можно сказать, что сами репрессии 1937-38 годов не были преступными и незаконными. Преступными и незаконными были действия конкретных преступников из числа работников НКВД. Умному этого достаточно.