ПРОБЛЕМА НЕДЕРЖАНИЯ И ЛИБЕРАЛИЗМ

Граждане нашей страны с ужасом, с недоверием, с изумлением – неравномерно, не целостно – но всё больше и больше убеждаются, что современный западный либерализм (он же «ценности глобализма»), есть, по сути, «страна непослушания», и ничего больше. Поверить в такое человеку очень трудно – это страшное знание человек инстинктивно отталкивает от себя, как ребёнок прячется под одеяло, думая, что это прогонит чудовище из спальни. Ведь такой подход к жизни, какой запущен ≈ 30 лет назад, противоречит самым базовым принципам организации ЛЮБОГО человеческого общества. Единственная среда, в которой он доселе был реализован в полной мере – это животная, зоологическая среда.

Мы говорим о сочетании крайней свободы с крайней безнаказанностью (что, в принципе, одно из другого вытекает). Произвол поведения человека неизбежной симметрией имеет произвол и по отношению к этому человеку, на чём, кстати, строится бесчисленный ряд голливудских фильмов.

Это легко доказать.

Предположим в самой обобщённой форме, что существует некий фактор «Х», который предотвращает произвол по отношению к человеку. Этот же самый фактор предотвращает и произвол человека. А если ничто не предотвращает произвол человека, то ничто не предотвращает и произвол по отношению к человеку. Это совершенно очевидно: ведь и насильником, и жертвой насилия выступает человек! Если защитить жертв насилия – то и насильников не станет, потому что они не смогут реализовать своей личной свободы выбора. Им может быть и хочется зверства – но среда построена так, что не даёт им, пресекает их поползновения на ранней стадии.

Всякое человеческое общество является сдерживающим фактором естественных потребностей индивида. И только в животной среде можно делать всё, что вздумается, если сила тебе позволяет – ты никаких норм не нарушаешь, потому что в животной среде никаких норм изначально не было и нет.

Факторы несвободы в любом человеческом обществе делятся на три вида:

-Необходимые
-Тренировочные
— Избыточные.

Соответственно, лозунг «свободы без границ» снимает сперва избыточные, накопленные по ошибке, случайно ограничения свободы личности. Чему, кстати сказать, все рукоплещут. Это стадия, когда из тюрьмы выпускают невинно-осужденных. Не умея, да и не желая остановится, «освободители без границ» следующим актом отменяют все тренировочные несвободы, которые не имели практического значения, но имели очень важные функции в формировании человеческой личности.

Тренировочная несвобода (например, соблюдение постов религиозными людьми) имеет важный смысл для формирования внутренней дисциплины человека, ранней диагностики тяжких форм преступного поведения, профилактики ЭМОЦИОНАЛЬНОГО НЕДЕРЖАНИЯ.

Чтобы научится сдерживать себя в главном, человек должен научится сдерживать себя по условным поводам. Ведь указатель о пропасти впереди – имеет смысл только задолго до пропасти, чтобы автомобиль имел время остановиться, притормозить. Если поставить указатель «Обрыв» на самом краю пропасти, то какой в нём смысл? Кого и как он спасёт?

Этого либералы не понимают, или не хотят понимать. Соглашаясь, для вида, с тем, что людям убивать или поедать других людей нехорошо, то есть смиряясь формально с необходимыми запретами, либералы обрушиваются на тренировочные запреты. Они не понимают, что тренировка – совсем не избыточная нагрузка, а тоже, в широком смысле слова – необходимая нагрузка.

Либералы говорят: зачем себя ограничивать в тех вещах, которые не имеют непосредственного отношения к убийству и насилию? Надо, мол, запрещать только то, что по-настоящему опасно для жизни и здоровья человека, а остальное – разрешить. Где человеку приспичило – там он, не сходя с места, свою надобность и справил. Может, ему приспичило в неположенном месте помочиться или покакать, осуществить половой акт, нарисовать «граффити», или ещё каким-то подобным образом самовыразится. Какие проблемы? Это отношение в наши дни стремительно распространяется на извращения, наркотики, проституцию, разного рода девиантные психопатические поступки.

По сути, речь идёт о полной реабилитации НЕДЕРЖАНИЯ, запрет на которое, как требование СДЕРЖАННОСТИ, ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В РУКАХ – стал важным фактором выхода человека из животного мира. Такая политика растормаживает низшие инстинкты и животные центры удовольствий в психике человека, выводит из спячки и стимулирует активность самых тёмных глубин его подсознания.

Фиговый листок либерализма – «это разрешено только если это не приносит вреда другим людям» — не более, чем фиговый листок. Невозможно найти твёрдую грань между тем, что вредит другим людям – и вредит только своему носителю. Казалось бы, наркоман вредит только самому себе: но, совершая преступление в состоянии наркотического дурмана, он вредит жертве этого преступления. Дегенерат, казалось бы, остановился в своём развитии только сам, и других не призывает. Но он – так или иначе – тормозит и общий прогресс человечества своим личным дегенератизмом. И т.п.

Лица, страдающие либеральным недержанием, одержимые «защитой своих прав» от окружающего общества – не могут создать полноценной семьи, вырастить полноценных детей. В своей постоянной борьбе за отделение от общества – они выращивают врагов общества или психопатических калек.

При либеральном недержании невозможно коллективное созидание, когда множество людей делают одно дело, и каждый человек – деталь большого созидательного механизма, приёмно-передаточное устройство. Из-за недержания одному расхотелось дело делать – и вся цепочка действий встала, рассыпалась!

+++

Важно понимать, что отказ от обязанностей – лишает человека и прав. Права и обязанности – две стороны одной медали. Хочешь, чтобы крепость тебя защищала – сам защищай крепость. Ибо крепость, как каменное строение, не может защищать себя сама: ей нужен гарнизон. Если этот гарнизон отказался от обязанности служить в крепости (как это случилось с советскими людьми в 80-е) – то и крепость уже не в силах защитить их от уничтожения.

Либеральное недержание под видом тотального освобождения человека – на самом деле лишает людей всех «прав человека и гражданина». Любое, даже самое простейшее право может существовать только в несвободном обществе. Ведь ваше право – это защита ваших интересов другими людьми. А, следовательно, их несвобода.

Если вам кто-то должен, то это несвобода должника. А если дать должнику свободу – то он просто перечеркнёт долг, потому что ему так удобнее: это и есть свободный выбор из множества вариантов поведения.

Например, в зоологической среде «права на жизнь» ни у кого нет, и никогда не было. Есть возможность выжить, которой и пользуются, выживая разными способами, но не более того. В либеральных конституциях «право на жизнь» записано (как и многие другие права – вроде права на жилище), но это мёртвая и пустая формальность.

В условиях свободы она не имеет ни прямого, ни какого-то иного действия. В этом уже убедились все, кто прошёл через либеральные экономические реформы, криминальный беспредел, и все, кто оказался бездомным при конституционном «праве на жилище».

«Волшебство» (на самом деле магизм) номинализма[1] заключается в том, что записать, провозгласить, восславить можно любое слово или явление – никак и ничем не привязывая их к бытовой реальности.

НОМИНАЛЬНО (то есть на бумаге, в кодексе) можно освободить человека от всех обязанностей и дать ему все права. В реальной же жизни это обернётся схваткой без правил между людьми, обладающими всеправием без всяких взаимных обязательств. Фактически права, дарованные всем, сконцентрируются только в руках победителей схватки.

Либеральный закон выстраивается таким образом, что, по сути, равен (тождественен) отсутствию всякого закона. Он даёт так много прав обеим сторонам схватки, что в итоге всё сводится к зоологической силе. Права есть у каждого, но права одного аннулируются правами другого.

Номинализм есть средство перехода (мостик, понтон) от правового общества в общество зоологической свободы. Растормаживая эмоциональное и поведенческое недержание человека, либерализм прикрывает процессы озверения, атавизации членов общества номинальными (на практике не работающими) прекраснодушными декларациями.

Мол, мы, с одной стороны, предоставим человеку все возможности (в том числе и для совершения любого преступления или извращения), но с другой – сохраним в неприкосновенности (на бумажке) все его права на защиту от возможностей другого человека.

За этой позицией нет ничего, кроме «готтентотской морали», в которой всё разделение добра и зла сводится к выгоде или капризу индивида. Осуждение порока без преследования и стремления покарать порок – не более, чем лицемерие и пустота.

Всякий, кто не является для злодеев карателем – является, фактически, их соучастником и подельником. Евангельская история Пилата, пытавшегося «умыть руки» — подчёркивая свою непричастность к преступлению, но не предотвращая его – как раз об этом.

+++

Если человек поднялся над животным миром, проявляя СДЕРЖАННОСТЬ, отделяя свои действия от своих желаний, когда не всё, что делается – хочется, и не всё, что хочется – делается, то либерализм сводит человека обратно в животный мир. И опасность, и популярностьлиберализма связаны именно с его культом и пропагандой всестороннего НЕДЕРЖАНИЯ, уравнивающего желания особи с её действиями.

По принципу: чего хочу, то и делаю. Этот принцип, разрушая социум на самом базовом уровне, низводя города в состояние «каменных джунглей» — производит эйфорическую катастрофу. То есть падение в бездну бесправия и безысходности сопровождается восторгом исполнения всех своих потаённых и постыдных желаний.

Единственное философское оправдание, которое можно найти эйфории катастрофы либерализма – смертопоклонничество. Если удовольствие сейчас, а страдания и расплата – потом, то вдруг смерть отсечёт это «потом»? Мы, может быть, умрём раньше взрыва, сдетонированного нашими действиями… Следовательно, останемся с удовольствием, попросту НЕ УСПЕВ пострадать.

Отсюда три источника, три составные части либерализма:

1) Недержание особи во всех её отправлениях – как материально-бытовая основа.

2) Номинализм, как формально-юридическое прикрытие безумия и беззакония реальности прекраснодушной, но пустой фразеологией.

3) Смертопоклонничество («краткизм», культ краткости, случайности и бессмысленности бытия) – как философская основа, позволяющая совместить сладость постыдных наслаждений – и неизбежность расплаты общества за потакание таковым.