Линия Маннергейма

Неделю назад на фасаде здания Военной академии в Ленинграде Санкт-Петербурге была установлена мемориальная доска барону Карлу Маннергейму — русскому (sic!) военачальнику шведского происхождения, генералу от кавалерии, финскому военному и государственному деятелю, фельдмаршалу, почетному маршалу Финляндии, регенту Королевства и президенту.

Именем Маннергейма названа линия оборонительных сооружений, которая была объявлена труднопреодолимым препятствием для советских войск в ходе советско-финской войны 1939-1940 годов.

С началом Второй мировой войны Маннергейм стал союзником Гитлера, однако 1 октября 1944 года финские войска по приказу Маннергейма начали войну против Германии и вытеснили немцев из финской Лапландии в Норвегию.

Так кто же он — Густав Карлович Маннергейм?

Предатель, который сперва бросил Россию и воевал против Советского Союза, пошел на сделку с нацистами, а затем предал и их тоже? Или русский генерал, не признавший революции 1917 года и сражавшийся против советской власти теми средствами, которые имелись в его распоряжении?

И за какие заслуги ему установили мемориальную доску в Санкт-Петербурге?

Давайте разбираться.

С 1887 года и до самой революции Маннергейм служил в русской армии и достиг чина генерал-лейтенанта. В 1896 году принимал участие в коронации Николая Второго. Участвовал в русско-японской войне 1904-1905 гг. Служил в Польше (напомню, что тогда Польша входила в состав Российской империи). Принимал участие в Первой мировой с самого начала войны, воевал на передовой. В сентябре 1917 был переведен в резерв.

Таким образом, до революции 1917 года Маннергейм честно нес службу и был боевым офицером, генералом русской армии, упрекнуть его в чем-либо на этом этапе нельзя.

Февральскую (!) революцию 1917 года Маннергейм воспринял крайне негативно и пытался даже уговорить генерала Сахарова (командующего фронтом) организовать сопротивление.

Служба при Временном правительстве у Маннергейма не сложилась, он стал свидетелем разложения армии, которому безуспешно пытался противостоять.

18 декабря 1917 года Маннергейм вернулся в Финляндию, которая незадолго до этого провозгласила независимость. 31 декабря Ленин официально признал независимость Финляндии, однако русские войска из нее не выводились и распоряжений о расформировании Красной гвардии на территории Финляндии не было.

В Финляндии началась гражданская война.

Одной стороной гражданской войны были революционно настроенные рабочие, социал-демократы, Красная гвардия — им удалось устроить переворот в Хельсинки и взять город под контроль. Другой стороной были «белофинны» — то есть сторонники финской монархии, финской независимости и те, кого сегодня назвали бы националистами. Армию белофиннов возглавил Маннергейм.

Гражданская война в Финляндии была непродолжительной (с февраля по май 1918 года), но сопровождалась всеми характерными для гражданской войны событиями — террором, массовыми расстрелами и репрессиями против гражданского населения, заподозренного в связях с противником. После взятия войсками Маннергейма Выборга в городе начался белый террор и расстрелы населения, поддерживавшего коммунистов.

Белый террор в ходе гражданской войны в Финляндии, конечно, не делает почет генералу Маннергейму, но и не отличает его от генералов Белой гвардии, участвовавших в гражданской войне на территории России.

Террор в годы гражданской войны был делом обычным, причем с обеих сторон. Был и белый террор и красный террор. И было бы даже странно, если бы гражданская война в Финляндии обошлась без террора и репрессий — это стало бы каким-то феноменальным исключением из событий тех лет.

Следующим боевым этапом в биографии Маннергейма стала советско-финская война.

Причиной советско-финской войны стал тупик в переговорах по делимитации границы. Советский Союз требовал отодвинуть границу от Ленинграда, которая первоначально проходила всего в 20 километрах от города. За это СССР готов был уступить территории в Карелии. Если бы Финляндия согласилась — она бы оказалась даже в выигрыше по полученной площади. Но финское правительство уперлось.

Конечно, упрямство Хельсинки было ошибкой. Хотя его можно понять — финское правительство проявило принципиальность в отношениях со своим идеологическим противником.

Как бы то ни было, случилась война.

Одним из самых серьезных препятствий для советских войск в ходе финской войны стала оборонительная линия, которую позже назвали Линией Маннергейма.

Но сам Маннергейм называл неприступность этой оборонительной линии мифом. Так называемая линия Маннергейма состояла из десятка старых и двух десятков новых ДОТов, соединенных траншеями. Глубины обороны у линии не было, а трудности советских войск с преодолением обороны сам Маннергейм объяснил стойкостью своих солдат, сражавшихся на рубежах.

К этому можно добавить, что наступление советских войск было организовано не слишком хорошо и миф о неприступной Линии Маннергейма советские командиры запустили просто для того, чтобы списать на нее свои ошибки и просчеты.

Сотрудничество с Гитлером.

По большому счету, это сотрудничество было предопределено.

Союзниками Германии стали Норвегия и Швеция — на каком основании Финляндия должна была сделать иной выбор?

Стать союзником СССР Финляндия не могла по целому ряду причин — во-первых, советская власть была идеологическим противником, с которым белофинны сражались в ходе гражданской войны; во-вторых, советско-финская война 1939-40 годов тоже не располагала к союзу.

Могла ли Финляндия объявить о нейтралитете?

Формально — могла, но Гитлеру нужен был проход к Ленинграду, а это значит, что независимая Финляндия просто была бы оккупирована подобно Польше.

Понимая свои перспективы и имея перед глазами пример Польши, Финляндия приняла решение, которое прекрасно описывает цитата из одного известного фильма: «не надо, я сам».

Не нужно забывать и о том, что до 40-го года Гитлер считался прогрессивным европейским политиком, с ним заключали соглашения Великобритания и Франция (см. Мюнхенский сговор), его печатал на обложке американский журнал Time, да и Сталин тоже заключил с Гитлером пакт о ненападении, преследуя свои политические цели.

Все страны вели политическую игру исходя из своих сил и возможностей, руководствуясь политическим моментом и пытаясь получить максимальную выгоду, обезопасить себя, получить те или иные политические дивиденды.

Если говорить конкретно о Маннергейме — он мог уйти в отставку и не принимать участия в войне.

Но он решил служить Финляндии — своей родной стране.

В мемуарах Маннергейм писал так:

«Я принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград.»

До Ленинграда финские части действительно не дошли, но обеспечивали блокаду с севера.

Маннергейм отказал немецкому командованию, которое требовало продолжать наступление и организовал оборону вдоль исторической финской границы. Но чем был мотивирован этот отказ? Скорее всего, Маннергейм просто берег свои войска, не желая бросать их в пекло.

Еще один важный факт:

В приказе о наступлении была поставлена не только цель возврата территорий, потерянных по итогам советско-финской войны 1939-40 годов (что было вполне логично), но и расширение границы с присоединением Кольского полуострова.

Не следует забывать и о финских концлагерях, в которые было помещено около 24 тысяч человек местного населения с занятых финскими войсками территорий.

Трактовать это можно по-разному — и как продолжение борьбы с коммунистами после гражданской войны 1918 года и как захват территорий по ходу Второй мировой войны по принципу «и себе немножко возьму». А можно говорить о том, что это была обязанность Финляндии как союзника Германии, от которой отказаться было просто нельзя — в противном случае Гитлер мог просто передать финские части под командование своим генералам и получилось бы еще хуже.

Наверное всего было понемногу.

И желание «навалять» коммунистам как идеологическим противникам, и желание отомстить за войну 39-40 годов, и желание под шумок прихватить немного территории себе, и понимание, что Гитлеру нужно подыгрывать, иначе получится, как с Польшей.

Однако не стоит забывать следующее:

4 августа 1944 года Маннергейм стал президентом Финляндии вместо ушедшего в отставку Рюти и начал искать пути выхода из войны.

19 сентября 1944 года в Москве было подписано соглашение о мире между Финляндией и СССР.

В ответ на протест немецкого посла Маннергейм ответил так:

«Он в своё время убедил нас, что с немецкой помощью мы победим Россию. Этого не произошло. Теперь Россия сильна, а Финляндия очень слаба. Так пусть сам теперь расхлёбывает заваренную кашу.»

22 сентября 1944 года Маннергейм отдал приказ финским войскам готовиться к интернированию немцев. Финляндия вступила в войну с Германией и вытеснила немецкие войска со своей территории.

Так как относиться к генералу Маннергейму?

Я скажу так:

Генерал Маннергейм давал присягу российскому императору и не нарушал ее. Не его вина, что император отрекся от престола. Маннергейм не готовил революцию, наоборот — осудил ее и был готов сражаться за императора, но не нашел поддержки.

Генерал Маннергейм остался монархистом и существует свидетельство, что до конца жизни на его рабочем столе стоял портрет с фотографией и личной подписью Николая Второго.

Когда Финляндия после революции 1917 года объявила независимость, Маннергейм уехал и стал регентом и главнокомандующим в своей стране. Он родился в Финляндии и поэтому данный поступок я не могу осудить.

Маннергейм защищал Финляндию — свою Родину, свой народ, заботился о своих войсках в меру своих возможностей и исходя из ситуации. Не нужно забывать, что ситуация была выше его — он не мог повернуть вспять события в России, не мог вернуть императора, не мог отменить гражданскую войну, не мог отменить Вторую мировую, не мог остановить Гитлера.

Он пытался в сложившейся ситуации сохранить Финляндию, потому что никакой другой Родины после отречения императора и распада Российской империи у него не осталось.

Что касается белого террора во время гражданской войны — это не было изобретением или эксклюзивом Маннергейма, он действовал как и многие другие белые генералы. Да и командиры РККА действовали симметрично. Эти события не красят никого из участников, но такое было время и такая была война.

А по поводу финских концлагерей в годы Второй мировой и участия в блокаде Ленинграда я скажу так:

Советский Союз подписал с Финляндией соглашение о мире. И если товарищ Сталин не потребовал суда над Маннергеймом, не объявил его военным преступником — то и я этого делать не буду.

Но!

Тот факт, что Маннергейм был не хуже других белых генералов и товарищ Сталин подписал с ним мирный договор — вовсе не означает, что в Ленинграде обязательно нужно вешать мемориальную доску в память о нем.

Все-таки лагеря-то были. И блокада была.

То, что Маннергейм был выпускником Военного училища — исторический факт. Но пусть этот факт будет отражен в музее училища. Не обязательно вешать портреты всех выпускников на фасад.

Пусть памятники Маннергейму ставят в Финляндии — в стране, которую он защищал, как умел и судя по тому, что Финляндия существует до сих пор — делал это скорее хорошо, чем плохо.

Однако открытие мемориальной доски Маннергейму в Санкт-Петербурге меня нисколько не удивляет.

Напомню, что Маннергейм был монархистом и белым генералом, который осудил революцию 1917 года и сражался с коммунистами.

А кто сегодня у власти в России?

У власти в России — антисоветчики и реставраторы с монархическими наклонностями.

Так стоит ли удивляться «доске Маннергейма»?

Стоит ли удивляться тому, что антисоветчики чествуют белого генерала, сражавшегося с большевиками?

Стоит ли удивляться тому, что реставраторы досоветской России, которые носятся с канонизацией Николая Второго, чествуют генерала, который был верен ему как никто и до конца жизни держал портрет императора на рабочем столе?

По-моему все очень закономерно и логично.

И не доску Маннергейма в Санкт-Петербурге надо отдирать и поливать краской — надо отдирать и поливать краской кремлевских сидельцев, реставраторов и клептократов, которые довели Россию до такого абсурда, что в Санкт-Петербурге начинают чествовать генерала, который участвовал в организации блокады Ленинграда.

А вообще, если подумать…

Генерал Маннергейм был уж точно не хуже тех, кто сегодня руководит Россией.

Он был гораздо лучше. Он был принципиальным человеком, настоящим патриотом Финляндии — страны, где родился. Он не нарушал присяги императору и остался верен ей до конца своих дней. У него были понятия о Родине.

У генерала Маннергейма была своя линия жизни, которую он прошел очень последовательно, от начала и до конца. Он не был подлецом и никого не предавал. Он сражался с теми, кого считал врагом и это было не только его право, но и его долг как офицера, командующего войсками.

Генерал Маннергейм был настоящим командующим, он не лебезил перед противником, не называл его партнером, не запрещал советские помидоры и не хранил сбережения в виолончелях.

И что-то мне подсказывает, что у руководства Военной академии, у Мединского и Путина на столе не стоят бюсты Ленина, как стоял у Маннергейма портрет Николая Второго.

Так что если бы пришлось выбирать между майором госбезопасности из дрезденского клуба и генералом Маннергеймом — я бы наверное выбрал Маннергейма.

Хоть в гражданскую по его приказу и расстреливали русских, хоть и отправили 24 тысячи в лагеря… так ведь по приказу Брусилова тоже расстреливали, и по приказу Сталина расстреливали, и у советской власти были лагеря — для русских в том числе.

У всех были лагеря и расстрельные приказы для противника во время войны.

Не у всех была своя линия, свои принципы, представления о Родине и долге. Вот у генерала Власова их не было. У Горбачева не было. У Ельцина не было. У майора госбезопасности Путина — тоже не было и нет.

А у генерала Маннергейма принципы, представления о Родине и чувство долга — было. И даже если слухи про неприступность оборонительной линии, названной его именем — просто миф, то у него была гораздо более важная линия — линия жизни, очень последовательная от начала и до конца.

Повторюсь — это не значит, что генерала Маннергейма обязательно нужно чествовать, особенно в Санкт-Петербурге Ленинграде. Но его по крайней мере есть, за что уважать.

А есть ли, за что уважать руководство Военной академии, Санкт-Петербурга и России?

У Маннергейма была своя линия.

А у Путина она была?