Отечественные экспортеры заплатят европейский углеродный налог

Российским сырьевым компаниям экологический сбор ЕС будет обходиться в 6 миллиардов долларов ежегодно

Российские компании, поставляющие свою продукцию в ЕС, способны преодолеть экологические риски для продолжения экспорта. К такому выводу пришли аналитики международного рейтингового агентства Standard & Poor’s (S&P). Однако это преодоление будет небесплатным. Ежегодные издержки производителей для адаптации к углеродному налогу оцениваются в 6 млрд долл. Но есть и более драматические прогнозы: потери российских экспортеров могут достигать 50 млрд долл. ежегодно.

ЕС в настоящее время повышает экологические требования к своему импорту, и российским компаниям придется адаптировать производство, чтобы соответствовать этим новым требованиям, считают эксперты S&P.

«Многие крупные российские компании, имеющие рейтинги S&P Global Ratings, в ближайшее время вполне способны справиться с рисками ESG (экологическое и социальное корпоративное управление. – «НГ»), в том числе с риском планируемого скорого введения в ЕС пограничного углеродного сбора», – говорится в новом исследовании S&P.

Именно пограничный углеродный сбор ЕС (Carbon Border Adjustment Mechanism – CBAM) считается наиболее существенным риском в краткосрочной перспективе. «ЕС может внести детальные предложения о планируемом механизме пограничного углеродного сбора уже в 2021 году. Точные параметры этого механизма пока не определены, но, по разным оценкам, издержки российских экспортеров (особенно горно-металлургических компаний) могут составить до 3–6 млрд евро в год», – оценивают в S&P. Эксперты считают, что в целом российские производители справятся с налогом «благодаря низким операционным затратам и в целом контролируемому объему выбросов».

Структура российского экспорта в Европу характеризуется более низкой добавленной стоимостью в сравнении с такими странами, как Китай, и, как следствие, является более чувствительной к СВАМ. Еще одна угроза – недостаточная координация регулирования в Евросоюзе и в России. Так что внутрироссийское регулирование может помешать признанию реальных мер, принимаемых российскими компаниями для снижения объема выбросов. «Например, если СВАМ будет определяться условными показателями, а не показателями конкретной компании или если не будут учитываться российские климатические проекты», – предупреждают в S&P.

«В целом российское правительство и некоторые российские банки только начинают разрабатывать нормативно-правовую базу в сфере ESG. Формирующееся российское ESG-регулирование отражает сложный компромисс между признанием глобальных принципов экологической, социальной и управленческой ответственности и реалиями российской углеродоемкой экономики», – отмечают аналитики.

Однако формирующееся российское ESG-регулирование отражает сложный компромисс между признанием глобальных принципов и особенностями отечественной экономики. Россия является крупным мировым экспортером нефти, газа и угля: 13, 26,1 и 16,6% мирового объема экспорта. Доля российской добычи нефти, газа и угля в мировом объеме составляет соответственно 12,1, 17 и 5,4%. Поэтому Россия подвержена рискам, связанным с общемировыми тенденциями в сфере ESG.

Главный долгосрочный фактор неопределенности – будущее крупных экспортно ориентированных отраслей – нефтяной, газовой и угольной. «Они обеспечивают около 20% ВВП, около трети совокупных доходов бюджета расширенного правительства и до 60% объема товарного экспорта», – указывают в компании. На долю энергетики и транспорта приходится почти 80% выбросов парниковых газов. При этом на долю России приходится около 5% мирового объема выбросов парниковых газов, поскольку в структуре ее экономики велика доля углеродоемких отраслей.

В S&P не ждут значительного роста диверсификации экономики как минимум в ближайшие 10 лет «в связи с инерцией мирового спроса и негибкостью институциональной структуры российской экономики». Даже если спрос на нефть, газ и уголь достигнет пика в ближайшие годы, инерция спроса неизбежна. И снижение спроса произойдет не сразу. В 2019 году на ископаемые виды топлива приходилось 84% спроса на энергоносители в мире и 74% – в странах ЕС. Спрос на газ в Европе будет снижаться лишь менее чем на 1% в год в ближайшее десятилетие. «Угольная отрасль сильнее всего пострадала от мирового энергоперехода и пандемии COVID-19 в 2020 году, однако объем российского экспорта угля по морю остался примерно на том же уровне, что и ранее, поскольку рост экспорта в страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) в значительной степени компенсировал существенное сокращение экспорта в Европу.

По их мнению, положение большинства российских производителей нефти, газа и угля в целом оказывается куда прочнее, чем у их европейских и американских коллег «благодаря низким затратам, наличию огромных запасов, высокому и устойчивому внутреннему спросу и относительно небольшому ESG-давлению на операционную деятельность в России».

Действующая же Энергетическая стратегия России традиционно направлена на монетизацию запасов ископаемого топлива в России за счет экспорта угля, сжиженного природного газа и трубопроводного газа на рынки, где продолжается рост. «Это требует крупных инфраструктурных инвестиций», – говорят в S&P. При этом сохраняются вопросы об окупаемости многомиллиардных капиталовложений, учитывая, что несколько крупных потребителей российского ископаемого топлива в АТР недавно встали на путь декарбонизации.

«Потенциальные потери российских компаний от углеродного налога в 6 млрд долл. в целом не драматичны, особенно если разделить их между всеми экспортерами, – считает замруководителя аналитического центра «Альпари» Наталья Мильчакова. – Однако есть и другие оценки – что в совокупности российские экспортеры в ЕС будут платить углеродный налог на сумму в 30–50 млрд евро ежегодно. А эта сумма для наших экспортеров будет уже очень чувствительной».