Переговоры неразговариваемых

26 ноября президент России провел в Бочаровом Ручье переговоры с президентом Азербайджана и премьером Армении. Все, и даже специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, посчитали их не лишенными смысла. Ведь из азербайджанского плена отпустили одного армянского солдата. И договорились, что до конца года договорятся о механизме нанесения на карты новой границы между двумя странами.

Премьер Армении Никол Пашинян прилетел в Сочи раньше азербайджанского коллеги, но двусторонней встречи с президентом России у него, в отличие от Ильхама Алиева, до начала трехсторонних переговоров не было.

Возможно, поэтому он в начале трехсторонней выглядел таким непримиримым.

Ильхам Алиев непримиримым не выглядел. Он, как и раньше, выглядел победителем. И демонстрировал какое-то каменное спокойствие. То есть он и сидел, не шелохнувшись и не глядя в сторону армянского коллеги, и говорил, такое впечатление, не открывая рта.

— В этом году в связи с началом деятельности российских миротворческих сил с 10 ноября прошлого года серьезных инцидентов не было, не было боестолкновений, не было каких-то серьезных событий,— сказал он до этого на двусторонней встрече с Владимиром Путиным (аналогичную встречу с Николом Пашиняном все-таки запланировали на после трехсторонних переговоров.— А. К.).

Вообще-то это не значило, что таких событий и правда не было. Это значило, что Ильхам Алиев не считал их серьезными.

— Были спорадические инциденты,— продолжал он,— не являющиеся каким-то системным кризисом. Были боестолкновения на границе Азербайджана и Армении, но это не зона ответственности российских миротворцев.

Он думал, возможно, что это порадует российского президента.

— Но тем не менее, конечно, это вынуждает нас,— продолжал президент Азербайджана,— очень пристально на все это посмотреть, поговорить, в том числе в трехстороннем формате, как можно контролировать риски, минимизировать их и работать над всеобъемлющим урегулированием армяно-азербайджанских отношений.

Ильхам Алиев таким образом, казалось, подчеркивал, что он не придает сверхъестественного значения переговорам в Сочи.

Неожиданно он неистово похвалил непосредственно Сочи:

— Еще раз хотел бы восхититься великолепной природой этого края. Это жемчужина, я думаю, не только России, но и мира!

Ну это все-таки был, простите, перебор.

Но ведь все тут имело значение. Кто знает, из-за чего третий переговорщик может начать относиться к тебе с чуть большей теплотой, чем к твоему противнику (а Никол Пашинян остается для Ильхама Алиева, без сомнения, противником), даже и против своей воли.

Вскоре начались и трехсторонние переговоры.

Выяснилось, что после войны в Нагорном Карабахе прошел уже год:

— Прежде всего хотел бы вас поблагодарить за то, что сочли возможным откликнуться на мое приглашение и приехать в Россию для того, чтобы подвести некоторые итоги той работы, которая была проведена за год после принятия мирного заявления в прошлом году,— сообщил господин Путин,— а потом мы подтвердили наши договоренности уже в январе текущего года о прекращении огня и восстановлении нормальной жизни… Я знаю и об инцидентах на границе, о трагических инцидентах, когда с обеих сторон люди гибнут и получают ранения… Собственно говоря, ради этого мы с вами в том числе сегодня собрались — для того чтобы избежать подобных инцидентов в будущем.

Владимир Путин говорил о том, как немало сделано за этот год, как в Нагорный Карабах возвращаются беженцы (прежде всего из Азербайджана — именно как победители.— А. К.), как действуют российские миротворцы и российско-турецкий центр по наблюдению за прекращением огня. Но самое главное, что создаются условия для будущей нормальной мирной жизни — вот что важно!

Владимир Путин, говоря все это, и правда был сейчас, по сути, на стороне азербайджанского президента, которого в целом все тоже устраивало.

И этого нельзя было сказать про Никола Пашиняна.

Впрочем, то, что он, проигравший эту войну, сидел сейчас рядом с победителем, следовало считать поступком. Которого он, впрочем, вряд ли мог позволить себе избежать.

Владимир Путин между тем упомянул о том, что скоро, на уровне вице-премьеров в трехсторонней комиссии, появится возможность объявить о разблокировании транспортных коммуникаций, а это ценно и для Азербайджана, и для Армении.

— Азербайджан,— так же спокойно, не глядя на Никола Пашиняна, да просто не замечая его по-прежнему, подтверждал теперь господин Алиев,— в течение этого года проявлял максимум конструктивизма в деле ликвидации последствий войны и в деле разблокирования коммуникаций. Считаю, что эта тема — одна из важных, из тех, которые пока не выполнены, потому что пункты трехстороннего заявления, которое было принято и подписано в прошлом году, в ноябре, практически все выполнены.

Более серьезная проблема — определение четкой границы, о которой у обеих стран прежде всего собственное представление.

— Граница между Арменией и Азербайджаном не делимитирована,— сказал господин Алиев,— поэтому неоднократно мы высказывались публично о том, что готовы начать безотлагательный процесс делимитации. Скажу более того: мы также публично предлагали армянской стороне начать работу над мирным договором, чтобы положить конец противостоянию, чтобы признать территориальную целостность, суверенитет друг друга и жить в будущем как соседи и учиться заново жить как соседи.

Тут он замолчал, видимо, для того, чтобы было понятно: ответа на предложение нет никакого.

Никол Пашинян говорил глухо, словно сдерживая в себе трагические эмоции, переполняющие его:

— К сожалению, ситуация не столь стабильна, как хотелось бы… После 9 ноября прошлого года несколько десятков людей погибли уже с обеих сторон, инциденты случаются и в Нагорном Карабахе. С 12 мая сего года мы имеем фактически кризисную ситуацию на армяно-азербайджанской границе. Наша оценка такова, что войска Азербайджана вторглись на суверенную территорию Армении.

Конечно же, границы между Арменией и Азербайджаном не делимитированы, не демаркированы, но государственная граница существует, и это суверенная территория Республики Армения!

Это не были на первый взгляд слова человека, который приехал о чем-нибудь договориться. Хорошо, что два других переговорщика уже видели третьего таким и понимали, что через полчаса он способен измениться даже до неузнаваемости.

И что все произнесенное — торговая позиция, которую им предназначено судьбой скорректировать.

— Я не соглашусь с формулировкой президента Азербайджана,— продолжал Никол Пашинян,— что фактически все пункты, кроме деблокады коммуникаций, уже выполнены! Вы знаете, мы это неоднократно обсуждали с вами и очно, и по телефону (сейчас он обращался исключительно к Владимиру Путину.— А. К.), что существует еще и проблема заложников и других удерживаемых лиц, военнопленных,— это очень важный гуманитарный вопрос!

Премьер Армении всякий раз говорит о судьбе военнопленных. С одной стороны, об этом и надо говорить всякий раз. С другой — такой разговор позволяет ему сохранять достоинство: в конце концов, он разговаривает с захватчиком хотя бы для того, чтобы вытащить армянских ребят из плена, а для этого хоть и на колени не стыдно встать.

Не оставил Никол Пашинян без внимания и выпад коллеги из Азербайджана насчет безответного желания делимитировать общую границу.

— Я тоже неоднократно объявлял, что Армения готова приступить к процессу делимитации, демаркации границы! — выступил Никол Пашинян.

Надо понимать, что речь идет о нанесении этих границ на карту. И это будет самое сложное в их отношениях. Ибо премьеру Армении надо будет в буквальном смысле расписаться в собственном поражении.

— По демаркации и делимитации границы…— вздохнул Владимир Путин.— Делимитации, затем — демаркации… Об этом тоже, конечно, сегодня поговорим. Хотя ясно, что вопрос сложный, он достался нам еще с Советского Союза, четкой границы там не было. Но есть возможность обо всем этом говорить!

Это было уже начало переговоров. Господин Путин давал понять, что четких границ-то и не было, так что и уступки будут не так уж бросаться в глаза.

Озвучил Владимир Путин и тему, к которой он сам был неравнодушен, и ясно почему:

— Знаю, что в ближайшее время у вас намечена встреча еще в Брюсселе. Вы согласились поехать туда, там провести встречу, мы это тоже приветствуем. Чем больше будет возможностей прямого общения, тем лучше! Я недавно на этот счет тоже разговаривал с председателем Евросовета господином Мишелем, он вас ждет.

До сих пор Владимиру Путину не с кем было делить лавры миротворца в этой истории. Благодаря ему они и в самом деле договорились. Но теперь на эти лавры претендовал Евросоюз. И российский президент готов был, кажется, делиться ими — а чего, дело-то ведь на самом деле сделано.

Так что в этом случае господин Путин тоже демонстрировал великодушие победителя. Тем более что запретить переговоры в Брюсселе он никак не мог.

Переговоры продолжались три часа. После этого три лидера вышли к журналистам, которых было не больше, чтобы сделать заявление для прессы.

Владимир Путин выглядел даже оживленным:

— Мы договорились по ряду вопросов, которые я считаю ключевыми. Первый из них — это создание механизмов… до конца этого года мы договорились это сделать… демаркации и делимитации границы между двумя государствами. Никаких препятствий для создания этих механизмов нет!

То есть они согласились, что граница пройдет по той линии, где сейчас стоят войска.

— После окончания военных действий более ста задержанных армянских военнослужащих были переданы армянской стороне,— произнес Ильхам Алиев,— в том числе один был передан сегодня утром… Раненый военнослужащий, которому была оказана помощь азербайджанскими врачами.

Так в знак добрых намерений похитители отпускают из захваченного банка одного заложника, оставляя при себе шестьдесят остальных.

Но все-таки Ильхам Алиев дал возможность Николу Пашиняну выглядеть в глазах армянского народа человеком, который не зря съездил в Сочи.

— А также один… одно гражданское лицо, который, потеряв дорогу, заблудился на нашей территории…— добавил президент Азербайджана.

Ключевое слово было «на нашей».

Гражданское лицо, скорее всего, считало эту территорию своей. Потому что оно там всю жизнь рыбу ловило.

— Это была встреча, где мы открыто обсуждали все вопросы,— признал господин Пашинян.— И оказалось, что по многим вопросам у нас нет никаких разночтений, как казалось бы до этой встречи.

Для него это было просто революционное признание.

Впрочем, после этой встречи они, можно не сомневаться, опять появятся.

Фото отсюда

Андрей Колесников