МИФ О ПОТРЕБНОСТЯХ И МИФ О ВЕЛИЧИИ

Александр Леонидов Общество 178

Крайней полярной точкой нашего рассуждения, точкой «абсолютного ноля» — является РАЗОЧАРОВАВШИЙСЯ ВО ВСЁМ человек. Он разочаровался как в высоких истинах, так и в бытовых удовольствиях, и утратил вкус, желание, ко всему. Структура его потребностей разрушена, он ничего не хочет и ни к чему не стремиться. Такой человек (состояние которого в библейском Экклезиасте служит очень важным для Библии «доказательством от противного» идеи Бога) – суицидален, он уже созревший самоубийца. И убивают его не пуля, не петля – они лишь орудие – а тотальное разочарование в жизни. Человек, который не торопится на тот свет, справедливо полагая, что туда не опаздывают, и не хочет самоубийства – руководствуется, как правило, одним из двух базовых МИФОВ. Это миф о потребностях и миф о величии. Соответственно, на них либо возникает и строится, либо разрушается и гаснет цивилизация…

В своём споре с марксизмом я не утверждаю, что экономические мотивации не действуют. Напротив, они очень даже действуют, но в обратную сторону, нежели та, о которой думали марксисты. Экономические мотивации человека, его интересы обогащения – не создают социальную формацию более высокого типа, а наоборот, разрушают ту формацию, которую экономически мотивированный человек получил «по наследству» от рождения.

Трудно сейчас уже понять, с чего марксисты решили, будто экономически мотивированный человек, в приоритете которого личное обогащение, станет развивать и совершенствовать производительные силы. Ни история, ни логика не дают нам оснований для такого предположения. Экономические мотивации человека тянут его к тому, к чему он пришёл в приватизацию 90-х, то есть к «растащиловке», мародёрству и криминализации всей жизни. Это так очевидно (связь между личным богатством и социальным хищничеством), что даже теряешься, когда это просят доказать.

Но если уж нужно доказывать, то начнём с того, что падение есть движение по течению, а подъём – движение против течения. Поэтому любой подъём (включая и подъём камня на гору, и экономический рост) требует от человека гораздо больше энерговыделений, чем падение. Подниматься трудно, падать легко, и если цель в личном бытовом комфорте, то кататься с горы на саночках, конечно, легче, чем их в гору тащить (о чём и поговорка намекает).

Конечно, философы с древних времён знали и убедительно доказывали, что личное обогащение, удовлетворение бесконечно растущих материальных потребностей человека – всего лишь миф, проще говоря, самообман. Превращаясь в навязчивую идею, этот самообман смертного существа, бурное обогащение которого не отсрочит, а наоборот, существенно приблизит смерть своей неумеренностью – делает из человека маньяка, психопата. Таковы, например, волки и гиены приватизации, которым всегда и всего мало. От своей ненасытности маньяки создали систему в которой они не только не хотят, но уже и не могут остановиться: перестав хапать, хапуга будет уничтожен другими хапугами. Так акула дышит, пока плывёт, а если остановиться – задохнётся.

Миф о неограниченных потребностях человека формирует определённый (доисторический) смысл жизни для психики человека-локалиста[1]. Смысл этот заключается в маниакальном сгребании, сволачивании[2] всего нужного, ненужного – под себя из прошлого и будущего. Это как если бы человек на железной дороге разобрал бы рельсы спереди и сзади, насколько глаз и рук хватило, сложил их в кучу и уселся сверху. В научной социопатологии это называется «окукливание маньяка в его биологической локальности». Поэтому социопатологи говорят, что этот смысл жизни – доисторический. Ведь история есть путь откуда-то и куда-то, даже если не говорить, что история – лестница, ведущая наверх, к обожению[3] человека.

А смысл жизни локалиста – не путь, не дорога и тем более не лестница восходящих поколений. Это пузырь времени и пространства вокруг краткоживущего биологического существа, за пределами которого для существа просто ничего нет (не воспринимается, не ценится). Локалисты, яркий пример которых – приватизаторы – не могут находиться в истории, потому что в их психологии на самом базовом уровне мышления не существует ни прошлого, ни будущего, ни лучей, ни прямых, а только отрезки. Приватизатор несовместим с линейной, событийной историей, как несовместим с ней хомяк.

Представление локалиста о жизни – это либо случайная кратковременная уникальная вспышка в «ничём», либо цикл, колесо бесконечных повторений, когда всё и всегда возвращается в исходную точку замкнутого круга. Хотя крысы и мыши пять тысяч лет участвуют в истории человечества (порой весьма активно – например, разнося чуму) – они этой истории не понимают, не воспринимают, и, в сущности, неизменны.

Если бы человек ограничивался мифом о неограниченных материальных потребностях[4]самого себя, как потребителя-паразита, то история и цивилизация просто не начались бы, как не начались они у волков или медведей. Понятен и очевиден зоологический инстинкт любого животного: побольше жрать, припасать по возможности больше жратвы, искать, где теплее (у рыб – где глубже) – и посильно уклонятся от любого рода тягот.

Но история и цивилизация может возникнуть и существовать лишь там, где есть силы, противоборствующие вышеназванному инстинкту биологического локализма (полагающего центром и целью Вселенной себя).

+++

Марксизм каким-то неизвестным логике путём выводил экономическое и социальное развитие из эгоистичного стремления особи к обогащению и доминированию. Это стремление и его страшную силу невозможно отрицать – и никто не будет в здравом уме отрицать мощное действие эгоизма на человека.

Но как может эгоист, одержимый жаждой наживы и господства, переводить реальность из абсолютной свободы первобытности в законодательные ограничения свободы, по мере развития цивилизации регламентирующие всё больше и больше, а свободы личности оставляющие всё меньше и меньше?

Каким образом эгоист, одержимый жаждой наживы и господства, может восходить от 100% частной собственности в животном мире (где всякая вещь частная или акционерная[5], нет ни казённой, ни государственной, ни общенародной в принципе)?

Из тех драйверов роста, которые рисовал в воображении марксизм, из тех двигателей прогресса, которые он предполагал в истории – ни один не работает на практике. У Маркса хищник (капиталист или феодал, рабовладелец) – созидает и строит. Но мы же знаем, что хищник ВСЕГДА расчленяет и пожирает! А чтобы созидать и строить, он должен, хотя бы частично, выйти из роли хищника в какую-то иную роль, никак не связанную со свойствами хищности.

Как биологической локальности противопоставляются духовность и абстрактное мышление, отрывающие свои умозрительные и общие для многих конструкции от конкретики тела, так хищности биологического вида были в реальной истории противопоставлены религия, вера.

И если миф о неограниченных потребностях обжоры и жадины формирует смысл жизни психологического локалиста, то миф о ВЕЛИКОМ ОБЩЕСТВЕ формирует смысл жизни у человека духовного, с развитым абстрактным мышлением, не отождествляющим Вселенную с самим собой, и потребности всего мира – не сводящего к собственным, личным потребностям.

Миф о великом обществе отделил монархов от монахов. Люди, убегающие от жизни в дальние пустыни, исходят из того, что «суета сует и всё суета». То есть и лихорадочное личное обогащение – пустое дело, и строительство империи – тоже. Такая позиция интеллектуально безупречна, но социально-бесплодна. Чего может дать жизни убежавший от жизни человек? Который вообще не видит смысла в земном существовании, а видит смысл только в возможности загробного? Разве что духовное противоядие от алчности стяжателей…

Мёртвая вода экклезиастики сращивает разрубленное тело, но оживить тело должна живая вода. Её роль и играет в истории миф о великом обществе. Если итогом мифа о безграничных потребностях является маниакальная жажда всё у всех украсть, то итогом идей Великого Общества в разные периоды выступают грандиозные конструкции ойкумены, уммы, империй, в которых никогда не заходит солнце, хилиазма, коммунизма и т.п.

В основе с виду разных грандиозных конструкций, гигантских до несоизмеримости с отдельно-взятым человеком-особью, лежит именно идея Великого Общества, которое важнее Личной Наживы. И если мы отведём в сторону убежавших от жизни отшельников, не видящих смысла ни в чём земном, то получится, что в истории ВСЕГДА, на всём её протяжении, сражаются две базовых идеи, вдохновляющих человека. А именно: жажда Великого Общества (по-разному представляемого в разные эпохи), и мания Личной Наживы.

+++

Что для человека – счастье? Единственный научный ответ таков: счастье для человека то, что он сам считает для себя счастьем. Если он решил для себя (не читая Библии далее книги Экклезиаста) что счастья в жизни нет – то в его жизни счастья нет. Если он решил для себя, что счастье в обогащении, то тогда его счастье – богатство. Если же он решил для себя, что его счастье – в построении великого общества, то богатство его не обрадует, даже если свалится на голову. Ведь его счастье – в созидании, конструировании, сборке того, что он считает правильным.

Как невозможно соблазнить идеей счастья человечества локалиста, так невозможно соблазнить богатствами и личной роскошью инфиника[6].

Именно поэтому в точном переводе строка из Евангелия «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его»[7] звучит в том смысле, что и тьма не поглотила света, но и свет не рассеял тьмы. Они сосуществуют в рамках той свободы воли и выбора, которые Бог дарует человеку. Тьма не поглотила света, но ведь и сама не исчезла!

Люди не могут построить рая на Земле – именно потому, что они не могут договориться между собой, что считать раем. Личные мотивации сталкиваются, столкнувшись, формируют смещённые вектора по принципу «ни нашим, ни вашим». Одни шли на север, другие на юг, столкнулись, перемешались, и пошли вообще на восток, куда никто не хотел идти (но так сложился параллелограмм сил).

Есть первородный хаос, война всех против всех, драка без правил и судей. А есть коммунизм, как общество высшей нравственности и законности. Откуда берутся тогда рабовладение или капитализм? Они берутся именно из сложения параллелограмма сил. Когда семеро из десяти хотят дикости, а трое – коммунизма, получается при сложении рабовладение. А когда пять против пяти – то более высокий уровень, капитализм. Рабовладение есть разбавленная правовым мышлением дикость, тогда как капитализм – разбавленное правовым мышлением рабовладение. Если дикость вообще не знает никакого закона, кроме грубой силы, то при рабовладении складываются некоторые простейшие, примитивные законы, запреты, табу (например, на людоедство, среди дикарей процветающее).

Если совершенствовать эти законы, а главное, их среду, правовое мышление масс[8], то мы будем восходить от рабовладения к капитализму. Ну, а если и внутри капитализма продолжать совершенствовать правовую культуру мысли, укреплять нравственные начала в человеке – тогда возникнет сперва идея, а потом и практика социализма.

Есть ли в этой схеме место «развитию производительных сил»? Да, есть, но оно сугубо вторично. Человек вначале формирует себя, формулирует для себя свой смысл жизни – и лишь потом, исходя из сформулированного, формирует способы и орудия производства. Если духовно и психически человек дик, как либералы наших дней, то ему и в голову не придёт корячится создавать новую технику. Более того, ему в голову не придёт и старую, по наследству полученную, поддерживать в исправном состоянии!

+++

Чем сложнее постройка – тем труднее поверить, что её возвели без изначального проекта. Наиболее примитивные постройки, вроде шалаша, теоретически могли быть сложены случайно: бросали ветки, сложилась куча. Но совсем уж невероятно думать о случайности возникновения многоэтажных домов с коммунальными удобствами!

Потому совершенно естественно, что человек ВНАЧАЛЕ понимает конечную цель своих действий (смысл жизни), и лишь ПОТОМ ищет промежуточные средства, строительные материалы для её комплектования.

Думать, что человек вначале собирает кирпичи, и только собрав их в штабель – задумал построить себе дом, мягко говоря, странно: зачем он собирал кирпичи, зачем начал это дело и тратил свои силы, и не бросил в процессе? Неужели он бесцельно и бессмысленно собирал элементы неизвестно чего, но с упорством и достаточностью их для строительства?!

Конечно же, всякий человек, сперва МЫСЛЕННО видит конструкцию, и лишь потом осматривается в поисках элементов для сборки мысленно представленного им. Потому ни капитализм, ни даже рабовладение нельзя рассматривать как целостные и самодостаточные конструкции: ведь они порождены борьбой разнонаправленных идей!

Например, капитализм можно рассматривать в рамках притчи о стакане: как полупустой или полуполный. Капитализм – в случае восхождения – промежуточная точка от дикости к социализму. А в случае нисхождения, регресса – он тоже промежуточная точка, но от социализма к дикости. В обоих случаях капитализм не может стабилизироваться в силу внутренней противоречивости соткавших его идей: развиваясь «от Эквадора к Канаде» он содержит в себе всё меньше дикости, а нисходя «от ФРГ к Гондурасу» — наоборот, ежедневно включает новые элементы дикости в разрушающуюся, деградирующую цивилизационную ткань.

Если люди строят великое общество (каким бы они себе его не воображали) – то в их самоотверженных и коллективистских действиях нет места произволу. В идеале всё регламентируется законностью, правом, нормами великого общества, а если на практике не так – то это извращение, искажение практики.

Напротив, человек, который вдохновлён духом наживы и мародёрства, неизбежно в идеале имеет полный произвол, ликвидирующий всю и всяческую законность или нормирование. А если законность ещё недобита, то для локалиста, хищника-приватизатора, это извращение, искажение практики, то, с чем он борется и намерен покончить.

Промежуточные формы смешения – обречены к распаду. Ведь в них органика отрицающих друг друга идей отторгается, разлагается. Если у вас в приоритете государство, тогда в конечной точке идеала ВСЁ должно стать государственным, казённым, распределяемым по закону, а не как попало. А если в приоритете частная собственность – тогда государство должно в идеале вообще прекратить существование, исчезнуть, как чуждая частному собственнику надстройка.

А то, что частникам на практике приходится мириться с какой-то долей госсобственности, и наоборот, государственникам с частными доменами – так это перемирие, не мир. Это динамичная система, которая или в гору, или под гору, но не может замереть в неподвижности.

+++

Во многоей мудрости многия печали.

Миф о великом обществе – создал историю и цивилизацию.

Миф о бесконечных потребностях – угрожает их закрыть.

Всякий миф имеет определённое огрубление и округление, существенную погрешность, потому что нечто в чистом виде, без постороних примесей, может существовать только в мифе, но никак не в объективной реальности.

Поэтому – если задаться целью разрушить миф, то можно разрушить любой миф. Другое дело – всегда ли это нужно делать?


[1] ЛОКАЛИЗМ – форма психики и базовое мировоззрение, отрицающее всякие время и пространство за пределами пребывания и досягаемости их биологической особи. Термин введён в научную социопатологию А. Леонидовым.

[2] Отсюда народное ругательство «сволочь» — имеющее смысл «плохой человек».

[3] Обожение, или тео́зис — христианское учение о соединении человека с Богом, приобщении тварного человека к нетварной божественной жизни через действие божественной благодати. Коротко смысл обожения выражен в высказывании Афанасия Великого: «Бог вочеловечился, чтобы человек обожился» — что обозначает потенциальную возможность для каждого человека и историческую необходимость для человека вообще обрести нечеловеческое могущество в обладании самим собой и природным миром вокруг себя в органическом единстве с Богом. Т.е. достичь как нравственного совершенства, так и совершенства в познании мира.

[4] Отметим, что в этой бесконечности всё же присутствует свойственное лишь человеку понимание бесконечности, как актуальной реальности. Человеческое мышление включает её в себя, что отличает человека от животных, но у локалиста представление о бесконечности вырождается и сводится к нагромождению неограниченной в его фантазиях кучи барахла. Так хорёк душит кур, опьянев от крови, до бесконечности, не задумываясь – зачем ему столько кур.

[5] Собственность стаи, стада на пастбища, охотничьи участки, водопои и т.п.

[6] ИНФИННОСТЬ – свойство человеческой психики понимать и ставить в высший приоритет вечное и бесконечное, полагая через это всё временное и локальное малозначимым. Для инфиника не важно, что он кушал вчера, ему гораздо важнее, что о нём скажут через сто лет.

[7] от Иоанна 1:5.

[8] Потому что сам по себе Закон – всего лишь текст. Он может быть сколь угодно гуманным и прекрасным, но если нет социальной среды, готовой к его применению, то смысла в нём не больше, чем в наскальны рисунках первобытных мечтателей.

Сейчас на главной
Статьи по теме
Статьи автора