40 ДНЕЙ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

Ты проклятый город, жемчужина страха.

Ты стала для деток кровавою плахой.

Ты стала позором и карой небесной,

Ценой невмешательства, антипротеста.

Противно до дрожи теперь твоё имя-

Отродью фашистскому дойное вымя.

Радушный хозяин стоит у двери-

На сына, на дочь, хочешь ешь, хочешь жги.

Достойные дети вмурованы в стены,

И нет среди лучших ни тлена, ни брена,

Поскольку живыми все сразу разодраны,

А после частями родителям розданы.

То, как детей затянули в бессмертие,

Глумясь и терзая тела бездыханные,

Уверенно все про себя вы ответите,

Что счастье погибнуть, когда силы равные.

В бою пасть от пули — то счастье великое,

А быть похороненным с честью-мечта.

Но ужас и мерзость костями безликими,

Обглоданным Псами, пропасть навсегда.

Но мать не стремится искать эти косточки.

Как будто и не было сына и дочечки.

Как будто, не детки, пропавшие без вести,

Она не стесняется мертвенной мерзости.

У мамы на лбу заалело клеймо,

Припудрено пеплом пожара оно.

Замазано гримом бессовестной лжи,

Её не пугают детей миражи.

Она отпустила грехи лютым ПСам,

Она завещает свой грех и всем нам.

Но мы не простим, пусть несёт этот крест

Та мать, что рожает детей и их ест.

Но хочется верить, что мама придёт

И деток своих обгоревших найдёт.

И лаской последнею их одарит.

И тех, кто остался теперь защитит.

Юлия Ростова