Что неплохо бы знать про советские танки в Будапеште 56-го

         Из рассекреченных сегодня документов КГБ известно, например, что с конца октября 1956г. через границу с Австрией и Югославией было переброшено большое число эмиссаров ЦРУ.

Тогда же самолётами Красного Креста в Будапешт доставили до 500 боевиков, а австрийскую границу нелегально перешло около 4 тыс. хортистских офицеров. Под Мюнхеном экстренно развернули военную базу ЦРУ.

Революция началась 23 октября, по хорошо знакомой нам теперь методе. На улицы Будапешта была выведена 200-тысячная студенческая демонстрация, под вечер переросшая в беспорядки.

Полиция отказывалась стрелять в демонстрантов, на их сторону перешла часть армейских подразделений. Начинаются захваты объектов власти и управления. Под давлением власти соглашаются вернуть на должность премьер-министра Имре Надя, известного своими реформаторскими взглядами.

В стране наступает хаос. В большинстве городов власть оказывается в руках революционных комитетов, из повстанцев формируется национальная гвардия, на их сторону переходит значительная часть армии. Прекратилось железнодорожное и авиационное сообщение, перестали работать предприятия, магазины, банки.

Ещё немного, месяц-другой, и Москва навсегда потеряла бы контроль за Венгрией. В конце концов это понял и «либеральный» Хрущёв.

Всё это время генерал Серов находился в самой гуще событий. В Москву председатель КГБ вернётся лишь 1 декабря, когда, по его же выражению, полностью «усмирит венгров». Ещё 30 лет и 3 года этой европейской стране на Дунае предстоит строить социализм: вплоть до новой «цветной революции».

          В ходе военной операции погибло 2652 венгра, 19 226 были ранены. В это число входят и жертвы революционного самосуда.

Записи генерала Серова:

«28 октября. В 7 часов 15 минут утра меня разбудил посол товарищ Андропов. Я немедленно разбудил Анастаса Ивановича и всё рассказал. Он стал будить товарища Суслова, одеваться, и поехали в президентский дворец говорить с Надем.

Товарищей Микояна и Суслова я оставил в броневиках, а сам пошёл во дворец. В этой громадине я еле нашёл радиокомнату. Дворец был пуст. Кроме радиста я никого не видел. Спросил, где премьер, он ответил, что приехал с кем-то, выступил по радио и уехал.

От дворца мы поехали в ЦК. Там был уже военный табор. Все коммунисты ходили с автоматами, там же питались, кто жарил, кто чай пил, кто спал. При входе какая-то воинская часть заняла помещение, и не пробьёшься. Когда мы вошли на второй этаж, раздалась стрельба из пулемётов. Я сказал товарищу Микояну сидеть в кабинете, а сам выскочил вниз. Военные сгрудились у входа, а на улицу никто не выходит.

Я протолкался к дверям (я был в гражданском) и увидел, как на улице лежит человек, заливается кровью, а другой в противоположных дверях и тоже в крови.

Мне сказали, что из дома напротив ЦК повстанцы стреляли из автоматов. Ну, естественно после этого полнейшая паника. Мы сидели в ЦК до вечера, не раз звонили на квартиру Надю, но жена отвечала: «Болен». Надь так и не явился, сославшись на болезнь.

          Поздно вечером всё же его вытащили, и началось снова заседание. Товарищ Микоян стал спрашивать: «Что значит ваше выступление» Имре Надь смущённо говорит, что в Венгрии так озлоблены против Ракоши и органов госбезопасности, что мне подсказали, что лучше удовлетворить желание народа их распустить, тогда все это может кончиться.

Анастас Иванович, конечно, этому не поверил. Затем он спросил: «А с кем было согласовано это заявление о роспуске органов госбезопасности?» Оказывается, ни с кем. ЦК тоже об этом узнало от нас. Вообще, это было уже не ЦК, и Герё не секретарь, а мокрая курица.

Затем ещё раз решили обменяться, что дальше делать. Стали один за одним члены Политбюро высказывать  личные взгляды, доброго слова не стоящие. Герё сказал, что все утихнет само собой. Я возмутился и сказал Анастасу Ивановичу, что они хотят погубить Венгерскую республику.

Тогда встал Имре Надь и, делая болезненный вид, сказал: «Товарищ Микоян, мы понимаем, что обстановка очень сложная, но дайте нам возможность несколько дней, и мы все выправим. А для того, чтобы успешнее нам решать трудности, выведите войска Советской армии из Будапешта».

Я так и подпрыгнул, ведь это чистое предательство, без наших войск повстанцы возглавят Венгрию. Анастас Иванович, посоветовавшись с Сусловым, сказал: мы доложим ваше мнение в ЦК Советского Союза и вам завтра сообщим. Члены Политбюро и Герё по этому предложению Надя ничего внятного не сказали. Я так и не понял, согласны они с Надем или нет. На мой взгляд, получилась подлость.

        Когда мы приехали к себе, мне доложили, что в городе в ряде районов идёт стрельба, полная неразбериха, на улицу выходить нельзя. Ранен посольский работник, наши танкисты, будучи обстрелянными повстанцами, из переулка открыли ответный огонь и снесли снарядом балкон и угол в турецком посольстве. Я приказал командиру бригады пойти с извинениями.

Вечером уже на прогулку не выходили, рискованно. После разговоров с Москвой, мне Анастас Иванович сказал, что Никита посоветовал принять предложение венгров и вывести войска наши из Будапешта, а нам всем вернуться в Москву. Глупее этого решения трудно придумать. Поверить Имре Надю — это глупость в квадрате. Ну, начальству виднее.

Я предупредил лётчиков, созвонился с военными, которые подъехали. Анастас Иванович сказал, что им делать, и на утро мы в броневиках поехали на аэродром и вылетели в Москву 31 октября.

        2 ноября меня вызвали на заседание Президиума ЦК не как обычно, а в 9 часов вечера. Когда я пришёл, то увидел в приёмной товарищей, которые мне не были знакомы. Это были (Ференц) Мюнних и (Янош) Кадар. Войдя в зал заседаний  увидел, что все сидели и обменивались отдельными фразами. Видимо, ждали меня. Затем Хрущёв сказал: «Ну, давайте обсудим».

Жуков тогда встал и говорит: «Я тщательно проанализировал наличие наших войск в Венгрии, их дислокацию, и считаю, что уходить нам оттуда нечего, а если будут ершиться, то набьём морду, и они утихнут. Вот решение Министерства обороны».

Мне понравилось такое смелое и чёткое решение. В свою очередь я сказал, что правительство во главе с Надем надо изолировать. Хрущёв спросил мнение остальных. Все согласились.

Тогда Жуков говорит: «От нас, на место для решения этих вопросов вылетит Конев Иван Степанович, и там будет руководить войсками». Затем Хрущёв сказал: «А от ЦК вылетит товарищ Серов Иван Александрович, и будет там находиться, пока мы ему не скажем». Потом подумал и говорит: «А дальше, когда утихнет, то пусть слетает Анастас, товарищ Аристов и Суслов». Так и было решено.

Я у Жукова, когда пошли одеваться, спросил, где Конев. Он сказал, что ему уже скомандовал повернуть самолёт на Будапешт, вернее на наш аэродром, т.к. он летел в Москву на крыльях отдыха. Я ему сказал: «Я утром вылетаю».

          Когда сориентировался в обстановке, то оказалось, что Надь за это время уже в ряде областей рассадил своих повстанцев, которые возглавили власть. По радио всех стран стали передавать, что в Венгрию хлынули помещики и капиталисты восстанавливать свои имения, фабрики и заводы.

Знаменитый миллионер Эстерхази двинулся в Венгрию из Австрии. Одним словом, Венгерской социалистической республики вот-вот не будет. Это плохо. Надо начинать решительные действия.

Вечером я собрал своих офицеров и генералов и проинструктировал их по предстоящему разоружению и задержанию «представителей Венгерского правительства». Вроде, получилось всё ясно. Днём прилетел генерал Малинин. Я его тоже проинструктировал, как начать переговоры с венграми, а уже конец переговоров я брал на себя, и ему тоже рассказал. Казалось все ясно.

Под вечер приехали венгры. Вопреки нашему мирному настроению, на переговоры приехали заместитель премьера, министр обороны, генерал (вновь назначенный) Сюч, начальник политического управления армии, начальник общественного отдела управления и т.д. В общей сложности 12 человек, генералов и офицеров на двух бронетранспортёрах и двух танках с полным вооружением и двумя взводами солдат и средствами радиосвязи.

Причём Малинин было бросился их на улицу встречать. Я еле удержал его, говоря, что это не братья-венгры, а двурушники. Пошли, говорю, офицера. Пусть проведёт в штаб. Подержи их минут 20 там, а потом пусть проведут к тебе в кабинет в другом здании, где мы вчера выбирали место.

         Встал и говорю: «Довольно заниматься пустой болтовнёй о выводе советских войск. Трудящиеся Венгрии не для того обрели независимость, чтобы вы посадили на их шею Эстерхази и других капиталистов».

Затем сделал паузу и говорю: «Переговоры прекращаются, вы все задержаны Советской армией». Один генерал попытался выхватить револьвер, глядя на меня злыми глазами, но Александр (Михайлович) Коротков, хороший физкультурник, схватил его за руку и вырвал револьвер.

После этих слов, как условились, наши генералы (вернее в этот момент) стали обыскивать и изымать у них оружие. Затем развели по комнатам, а потом я вышел и приказал выйти на улицу солдатам-венграм.

        Теперь надо сделать второй акт. Заставить министра обороны Малетер отдать приказ о том, что когда завтра в 4 часа утра пойдут войска Советской армии в г.Будапешт, венгерские войска не должны сопротивляться и открывать огонь.

         Когда я пришёл в комнату к министру обороны Малетер с этим предложением, он смотрел на меня, как зверь. Я ему сказал, что надо так распорядиться, чтобы не было кровопролития. Он категорически отказался, всё ещё надеясь, что Надь сумеет что-то сделать, а оказывается, Надь, действительно, обратился в посольство США, Англии и Югославии об оказании помощи на случай неприятностей.

Тогда я начал спокойно внушать ему, что он берёт на себя огромную ответственность за кровопролитие, которое может произойти, т.к. Советская армия уже получила приказ и завтра будет в Будапеште. Выступление назначено с рассветом.

Тогда он после некоторого колебания сказал, что он может отдать также распоряжение войскам в том случае, если заместитель премьера, который является для него начальником, отдаст такое распоряжение ему в письменном виде.

        Пришлось идти уговаривать «заместителя премьера». Этот, правда, оказался более покладистым и написал такое распоряжение. В общем, пока это распоряжение стали передавать в Будапешт венгерские радисты, это уже было далеко за полночь.

       По расчёту наши войска подходят к Будапешту. Впереди у меня шёл тяжелый танк, за ним я в тяжёлом танке, затем два средних танка, а за ними до 15 грузовых автомашин с сотрудниками-венграми. Все были хорошо вооружены.

Когда через час стали подходить к окраинам района города Будапешта, началась пальба из автоматов с крыш и их окон по нашим машинам. Подлецы-венгры не посчитались с распоряжением Сюча и открыли огонь.

Я решил побыстрее проскочить этот участок, и скомандовал головному танку по радио «полный вперёд». Тот резко увеличил скорость, затем вдруг так же резко остановился и закружился на месте, из башни пошёл дым. Я увидел, как справа и слева стоявшие венгерские зенитные орудия перевели стволы из положения (вертикального в горизонтальное) и раздались выстрелы.

Стреляли венгры из наших зенитных пушек, которые мы им по-братски дали. Командир танка крикнул мне: «Товарищ генерал, вниз». Я быстро нырнул к механику-водителю, чтобы освободить место для артиллериста, который тут же заложил снаряд и стал наводить.

Затем грянул выстрел, а я механику сказал: «Обходи первый танк, и полный вперёд», с тем, чтобы самому вырваться из-под обстрела и вытащить колонну.

Получилось удачно. Мы проскочили поле обстрела. Танк подбитый потихоньку двинулся и ушёл от места стрельбы метров за 200. Мы потом его всё же вытащили. Танкист был убит.

Тогда мы выехали в сторону от окраины Будапешта на чистое поле, километра за два от квартала, где нас обстреляли. Я приказал сделать остановку, разобраться. Оказалось, у нас трое убитых и одиннадцать ранено.

Я приказал вырыть могилы, а пока рыли, позвал «заместителя премьера и министра обороны» и говорю: «Видите, подлецы, что из-за вас делается». Те стояли пристыженные, перепуганные и бледные, как сами покойники.

Потом мы со всеми почестями, с салютом похоронили убитых. Я выступил и рассказал о подлостях Имре Надя, из-за которого погибли наши товарищи. Сделали всем перевязку раненым и к вечеру с мерами предосторожности поехали вновь в город, но уже по другому маршруту.

Всё шло хорошо, но когда стали подъезжать к тоннелю через автостраду перед городом, нам мальчишка показал пальцем на тоннель и сделал движение руками и губами: «Бух, бух!» Я послал посмотреть, в чём дело.

Оказалось, на той стороне тоннеля стояла пушка с орудийным расчётом и ждала с тем, чтобы обстрелять Советские войска. Я приказал танкисту сделать вдоль тоннеля, а не по улице пару выстрелов с тем, чтобы распугать венгров-артиллеристов, так и вышло, они разбежались.

Я приказал от пушки забрать снаряды, и мы поехали дальше, но в город так и не удалось прорваться, т.к. куда ни ткнёмся, везде военные венгры. Ночевали в лесу около нашего стрелкового полка, и на утро вышли в город.

Советское посольство находилось на месте, мужественно неся службу во главе с послом Андроповым. Молодцы! Я расположил сотрудников вокруг посольства, и Андропов повеселел. Затем мы вошли в посольство и долго разговаривали.

Потом вдруг из дома напротив застрочил пулемёт. Мы бросились врассыпную, я успел крикнуть: «Ложись!», с тем чтобы спрятаться за подоконники. Одна пуля влетела в комнату и ударилась в сейф. Когда утихла стрельба, я послал автоматчика обыскать дом, откуда стреляли, но ничего не нашли. В общем, началась жизнь, как в осаждённом городе. Ночью также была сильная стрельба

В городе полный хаос. Магазины начали разворовывать. Корвинский район преобразовали повстанцы в крепость и обороняются. Имре Надь в 5 часов утра, как только узнал, что Советские войска двигаются в город, вместе с «членами правительства» бросился в югославское посольство.

          После 7 ноября. Ноябрьские праздники встречали здесь, в Будапеште. Встреча выразилась в том, что мы коллективно прослушали парад и митинг на Красной площади, а затем я поехал в комендатуру, где, как мне доложили, собралось много задержанного народу, «приезжих», т.е. белых эмигрантов, успевших при власти Надя прорваться в Венгрию и не успевших до прихода наших войск улизнуть обратно.

Через пару дней приехали А.И. Микоян и Аристов. Я им доложил всё, что тут происходит. Показал город, провёл около Корвин, района, где ещё продолжалась стрельба. Провёл мимо югославского посольства, где скрылись Имре Надь и его сподручные. Одним словом, всё рассказал и показал.

Анастас Иванович вызвал Конева, Казакова, Малинина, с ними поговорил, пообедали и наметили дальнейший план. Иван Степанович, было, высказался разбомбить весь район Корвин авиацией.

        Но мы его отговорили, т.к. шуму будет на весь мир, а мы их возьмём измором. Сами прекратят сопротивление, т.к. у них по подземным каналам связь с городом хорошая, все новости узнают сразу, увидят, что Имре Надь не действует, и они прекратят своё сопротивление. На том и порешили.

         В общем, дело в новой Венгрии пошло успешно. Характерно отметить, что товарищ Кадар сам венгр (Ракоши был еврей), знал правильный подход как к крестьянину, так и к рабочему.

В своих выступлениях многого не обещал, но всё, что пообещал, то выполнял. Постепенно к нему и Мюнниху стали относиться с уважением. Мюнних — это старый революционер, ряд лет жил в СССР, знает русский язык.

Все вопросы решает спокойно, невозмутимо, покуривая толстую сигару и потягивая виноградное вино целыми днями

По состоянию на 23 ноября 1956 года было арестовано 1473 человека. Изъято 1250 пулёметов, 181 766 стволов оружия, 64 063 гранаты.

          В городе стал порядок, снабжение населения было организовано, открылись магазины, отменили комендантский час, и я, считая свои функции законченными, позвонил в ЦК Хрущёву и, доложив всё это, сказал, что считаю возможным вылететь. Он согласился и сказал «спасибо». И я 1 декабря 1956г. вылетел.

Через несколько дней я получил выписку из Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня орденом Кутузова І степени, за выполнение специального задания правительства СССР. Всех сотрудников, которые были со мной и активно участвовали в работе, я также представил к боевым орденам, и их всех наградили. Это тоже хорошо!»

—————————————————————————————————————————

Мне лично во всём этом наиболее симптоматичными показались две вещи:

1. То, что в означенный период нашим послом там был «товарищ Андропов».

2. «Совет» Хрущёва, кторый в данных обстоятельствах очень трудно расценить как обыкновенную глупость.

То есть обе эти детали в известную схему укладываются вполне.

avn-msk