«Это смерть российской пилотируемой космонавтики»

Мы создаем станцию технологического уровня начала 1970-х годов, но, в отличие от того времени, без каких-либо задач.  © Фото из личного архива Вадима Лукашевича

Когда Китай будет использовать многомодульную станцию, американцы — ходить по Луне, ЕС, Канада и Япония — жить в космосе, Россия, если найдет деньги, запустит устаревшую РОСС, считает эксперт Вадим Лукашевич.

Что означает для будущего российского космоса решение России закончить свое участие в работе Международной космической станции (МКС) и создавать собственную Российскую орбитальную служебную станцию (РОСС)? Независимые от Роскосмоса эксперты полагают, что ничего хорошего. С корреспондентом «Росбалта» беседует эксперт в области авиации и космонавтики Вадим Лукашевич.

— Вадим Павлович, что происходит и чем это может обернуться?

— Давайте разберемся. Согласно прежним планам, в состав российского сегмента МКС должен был войти научно-энергетический модуль (НЭМ). Он нужен для того, чтобы закрыть зависимость по электроэнергии. Сначала у нас были свои батареи, но когда американский сегмент разросся, мы их «сложили гармошкой» и берем энергию у них. Это не совсем правильно.

НЭМ должен был состоять из двух «бочек» — обитаемой герметичной и негерметичного отсека. Сначала нужно сделать макет — он никуда сам по себе не полетит. В авиации полноразмерный макет вообще принято делать в дереве — первый образец нового самолета деревянный (в последнее время, правда, больше компьютерный). Это «провязка» геометрии, трубопроводов, жгутов…

А мы тем временем говорили, что никаких проблем на российском сегменте нет, все хорошо, летаем и будем летать. Что есть какие-то там паникеры, не надо их слушать. И все время пытались продлевать срок функционирования МКС — нам, кроме нее, и летать-то некуда. А мы там, в общем-то, на птичьих правах — не мы принимаем решения, так как не мы несем основные затраты. Не далее как 5 апреля, второй человек в РКК Владимир Соловьев выразил готовность эксплуатировать станцию до 2030 года.

Но на самом деле ситуация совсем другая: все достаточно печально. От наших желаний и хотелок состояние российского сегмента не улучшается. Его модули имеют назначенный ресурс 15 лет. Возьмем модуль «Звезда»: его корпуса изготовлялись на заводе Хруничева изначально для станции «Мир» в 1980-х годах. И ресурс у них был 7-8 лет. Но обстоятельства изменились, этот модуль где-то болтался, потом в РКК его дооснастили аппаратурой — и РКК дала ему ресурс 15 лет. А летает он уже больше 20 лет! Он за пределами гарантийного ресурса. А сам корпус, металл — в эксплуатации уже три ресурса.

Естественно, что там идут эти трещины, деградирует структура металла. Любое изделие рождается и умирает. В прошлом году был конкретный звоночек: доклад Соловьева, где было сказано: после 2025 года деградация российского сегмента будет такова, что мы только на его ремонты будем тратить 10-15 млрд рублей в год. Проблемы будут нарастать лавинообразно.

— Получается, уходить с МКС все-таки надо?

— Но партнерам-то мы говорили: все замечательно, продлеваем эксплуатацию до 2030 года. И мы эту линию гнули до начала апреля. А после 12 апреля в СМИ появляется утечка, что у Путина в Энгельсе было секретное совещание, где рассматривался вопрос о создании новой станции. И наши партнеры по МКС обалдели! В московском офисе Европейского космического агентства просто паника, НАСА молчит… Мы партнеров подогреваем, а сами втихаря принимаем решение после 2025 года с МКС уйти.

Так дела не делаются. Это международный проект, который начинался по соглашению «Гора — Черномырдина» в конце 1990-х. Причем, вспомним, что у нас тогда творилось: мы сорвали все сроки запуска первого модуля, потому что тупо не было денег. Функционально-грузовой блок «Заря» в центре нашего сегмента был построен на американские деньги. А теперь мы решили соскочить, даже не поставив их в известность. Они об этом узнают из СМИ. Значит, мы настолько ненадежные партнеры. Мало того, что политические риски: только что были друзья, теперь уже не друзья. Мы начинали извоз их астронавтов с $20 млн за одно кресло — и поднимали цену до $70-80-90 млн, вели себя как монополист. О процессе старения надо было говорить вовремя и вслух, тогда решение об уходе с МКС было бы логичным и понятным.

А через несколько дней после этой утечки пошел шквал выступлений. Сначала выступил вице-премьер Юрий Борисов: да, наверное, будем уходить, но посоветуемся с партнерами. А потом, дня три назад, было выступление Борисова в «Вестях», где он сказал все открытым текстом. Да, мы уходим. Сегмент наш в плохом состоянии, 80% оборудования выработало свой ресурс, и дальнейшее пребывание наших космонавтов на борту, в общем-то, опасно для жизни.

Роскосмос мгновенно переобулся, и уже на следующий день Дмитрий Рогозин публикует видео того самого технологического макета — и называет его будущим модулем нашей станции! Он написал, что к 2025 году поставлена задача: готовность к полету. Я написал, что это полная лажа, и это не летный образец. И летный-то надо перепроектировать, а это год-два.

Резко сменилась вся «информационная парадигма». Теперь нужно срочно пиарить новую станцию. Пару дней назад Роскосмос пригласил около 80 дружественных ему журналистов и блогеров в контрольно-испытательную станцию РКК «Энергия», где показывал им эти две «бочки». Рассказывал Соловьев и зам Рогозина по науке. И Соловьев сказал: «Это не блеф, а летный образец».

Но это не так. Им демонстрировались два макета: габаритный и технологический, для прочностных испытаний. Кстати, второй макет потом может быть использован и как летный. В истории авиации такие случаи были. Но это уж от крайней бедности. Обычно строится первый каркас-планер, который на статических испытаниях на земле ломается. Его нагружают на 110% и иногда, когда сняты уже все данные, просто ломают. Там уже усталость металла и все такое. И потом уже делается первый летный.

Но вот яркий пример из наших времен: Су-47, этот черный самолет с крылом обратной геометрии. Его строили еще как планер в СССР, дали 100% нагрузки (но не более того!), математически все пересчитали, и именно этот планер дооснастили до летного образца, и он же потом полетел. В Истории КБ Сухого это первый случай, как и вообще в истории нашей авиации.

Может быть, от нашей бедности этот модуль так же используют. Хотя вообще это глупо. Запускают, как правило, новый, чтобы он свой ресурс в космосе использовал. Летный ведь тоже в войска не идет, ему такой ресурс большой не нужен. Сами по себе испытания уже съедают ресурс.

— А это — точно? Не могли у нас еще втайне собрать уже действительно настоящий модуль для будущей РОСС?

— Нет, такое чудо абсолютно исключено. Соловьев показывал журналистам два макета. Ну, и на следующий день после моего поста Рогозин говорит, что станция у нас будет к 2030 году, а еще на следующий день, что она будет к 2035-му, мы ее начнем собирать с 2030-го. За ночь добавлялось по пять лет! И вот эти сроки уже реальны. Моя позиция такая: при нормальном финансировании (а это примерно 1 трлн рублей, которых нет, но если сегодня этот триллион будет, как и политическое решение), нам на создание новой станции надо минимум 5-8 лет, а реально — десять.

Надо перепроектировать НЭМ как базовый блок новой станции. Переоснастить. Запустить, а запуск — это «Ангара», с Плесецка или с Восточного. Но «Ангары» у нас пока только два пуска, и стартовый комплекс на Восточном еще только строится. Я исходил из того, что могут США, что мог СССР. А мы в этом отношении раза в два хуже СССР. Программу «Буран» в 1976-м начали, ракета полетела в 1987-м, сам «Буран» — в 1988-м. Рогозин хвалится тем, что «на пике» работ на Восточном у него заняты две — две с половиной тысячи строителей. А на «Буране» было занято 50 тысяч, две строительных армии.

Рогозин говорит: мол, уходим с МКС, и вместо того, чтобы финансировать старое, мы будем создавать новое. Смотрите: мы тратим на МКС где-то $350-360 млн в год. А новая станция стоит триллион рублей. При таком финансировании, это у нас займет около 40 лет. Не получается! Годовой бюджет Роскосмоса сейчас — 25 млрд рублей на пилотируемую космонавтику, а мы говорим о триллионе.

— Пусть даже так, но если у нас в итоге будет своя станция — значит, мы все-таки не теряем пилотируемую космонавтику?

 — А вот я думаю, что теряем. Мы создаем станцию технологического уровня начала 1970-х годов, но, в отличие от того времени, без каких-либо задач. То есть — она не нужна. В те годы мы хотели научиться жить в космосе, понять, что такое длительная невесомость, отработать системы жизнеобеспечения, и сам человек в космосе был объектом длительного эксперимента. На сегодняшний день все задачи на околоземной орбите более дешево и с меньшими рисками решаются автоматами. Наблюдать Северный морской путь? Спутники это делают без вопросов. Всю разведку делают автоматы без вопросов и сбрасывают снимки в электронном формате. Связь, исследование Земли, да хоть бы и боевые действия. Выработка полупроводников, инсулина… Мы не говорим про туристов, отели — это ради Бога.

Задачи для человека на околоземной орбите исчезли. Подразумевалось, что орбитальная станция — это подготовительный этап перед дальним космосом, чтобы человек научился в космосе жить. Это прошло. Американцы дальше идут на Луну. Китай в этом году создает свою первую многомодульную орбитальную станцию по образцу нашего «Мира», для него это логичный шаг. А мы? Создаем посещаемую станцию!

— Даже без постоянного проживания?

— Да. Почему посещаемую? Потому что дорого! Не по карману постоянно действующая. У нас были такие станции «Салют3-4-5», на «Салюте-6» мы поставили рекорд по продолжительности, а потом станция «Мир» — 15 лет непрерывной эксплуатации. И теперь возвращаемся к посещаемости. Это регресс! Мы говорим, что будем изучать фактор космического полета вне защиты радиационных поясов Земли. Зачем, спрашивается?! Воздействие радиации на человеческий организм уже изучено, Чернобыль тот же самый…

Ну, и что мы имеем к 2030 году? Американцы уже ходят по Луне. Окололунные станции с участием ЕС, Канады, Японии (и даже Украина подписалась) — там уже люди живут. Китайская многомодульная станция на околоземной орбите работает уже 5-7 лет. И, скорее всего, индусы уже будут летать в космос, как Гагарин с Терешковой. А мы?

Это слив нашей космонавтики. Теперь у нас будут годы паузы. Только туристов запускать по маршруту Гагарина, а летать-то некуда по большому счету. Таких перерывов у нас еще не было. Я рассматриваю это как смерть нашей пилотируемой космонавтики.

Беседовал Леонид Смирнов

Подробнее на: «РОСБАЛТ«