Не «августовские пушки», но «сентябрьские ракеты»

15 сентября 2021 года в Южной Корее был проведён успешный испытательный пуск баллистической ракеты подводных лодок. Это заставляет задуматься о том, в каком, собственно говоря, направлении в Сеуле собираются развивать свои вооружённые силы. Мало кто помнит, что гонку ядерных вооружений на Корейском полуострове в своё время начинала не Северная, а именно Южная Корея. О ситуации на Корейском полуострове пишет Андрей Ланьков, профессор Университета Кунмин (Сеул).

Сентябрь 2021 года стал для Корейского полуострова месяцем больших ракетных событий, хотя на эти события обратили внимание немногие. Ничего удивительного в таком равнодушии нет: вот уже почти два десятилетия, как Северная Корея время от времени проводит очередные запуски ракет, так что к сообщениям подобного рода многие просто привыкли и читают их не слишком внимательно. Однако те запуски, которые случились на Корейском полуострове (причём не только на его северной половине!) в сентябре 2021 года, по многим параметрам сильно отличаются от тех запусков, к которым мы все уже привыкли.

Гонка ракетно-ядерных вооружений на полуострове вступает в новую фазу, причём на этот раз — при активном участии Юга (хотя нельзя не признать, что его действия во многом являются реакцией на действия Севера).

Начнём, впрочем, с новостей с Севера. 13 сентября северокорейская печать сообщила о том, что 11 и 12 сентября в КНДР были успешно проведены испытательные запуски крылатых ракет нового образца. По сообщению северокорейской печати, ракеты преодолели расстояние в 1500 километров и находились в воздухе на протяжении двух часов. При этом крылатые ракеты двигались по траектории в виде восьмёрки, нигде не покидая пределов воздушного пространства КНДР. Крылатые ракеты могут летать по сложным траекториям на малой и предельно малой высоте — ведь «крылатая ракета» представляет собой, по сути, просто беспилотный реактивный самолёт, или, выражаясь более точно, «летательный аппарат с неподвижным крылом».

Дальность в 1,5 тысячи километров, которая была заявлена в официальных сообщениях, означает, что новые северокорейские ракеты могут уверенно поражать цели не только на всей территории Кореи, но и на большей части территории Японии. Понятно, что они в перспективе могут быть оснащены ядерными боевыми частями.

При этом особенность крылатой ракеты заключается в том, что её трудно обнаружить в силу низкой высоты полёта и её способности менять траекторию, подстраиваясь к рельефу местности. Сам факт того, что на испытаниях ракеты летали по сложным замкнутым траекториям, показывает, что северокорейским инженерам удалось разработать автоматическую систему управления и наведения, которая использует трёхмерные карты и осуществляет полёт с огибанием рельефа местности.

Показательно, что о запуске Северной Кореей крылатых ракет мир узнал из сообщения северокорейской печати. Конечно, нельзя полностью исключать того, что средства технического наблюдения и разведки США и их союзников всё-таки отследили запуск ракет, а сообщение об этом запуске не было сделано в силу каких-то дипломатических или военных соображений. Тем не менее большинство наблюдателей считает, что американские специалисты по технической разведке и их коллеги в союзных с США странах попросту не заметили запуска северокорейских крылатых ракет. Этот факт означает, что американские базы в Японии и тем более в Южной Корее в ближайшем будущем столкнутся с ещё одной угрозой.

Этим сентябрьские ракетные сюрпризы Северной Кореи не закончились. 15 сентября Северная Корея провела запуски двух баллистических ракет малой (800 километров) дальности. Как показывают опубликованные в северокорейской печати фотографии, эти ракеты запускались с пусковой установки (ПУ) на железнодорожном ходу. Как известно, боевые железнодорожные ракетные комплексы были в своё время разработаны в СССР и до 1994 года находились на вооружении Советской армии.

До этого северокорейские баллистические ракеты как малой, так и средней и большой дальности запускались с ПУ на базе автомобильных шасси. Переход к ПУ на железнодорожном ходу во многом снижает уязвимость северокорейских ядерных сил.

Производство ПУ на тяжёлых автомобильных шасси до недавнего времени было одним из узких мест всей северокорейской ракетно-ядерной программы. На протяжении долгого времени подобные ПУ делались на основе шасси китайских тяжёлых грузовиков, которые (в очень ограниченном количестве) Северной Корее удалось нелегально закупить в обход санкций. В последнее время промышленности КНДР вроде бы удалось наладить производство тяжёлых автомобильных шасси. Тем не менее для этого и поныне приходится использовать импортные компоненты, получение которых в условиях санкций является непростой задачей.

Вдобавок ПУ на автомобильных шасси трудно спрятать, ибо они просто в силу размеров и характерного вида легко отслеживаются средствами аэрокосмической разведки. Наконец, в КНДР слабо развита сеть автомобильных дорог с твёрдым покрытием — это снижает как возможности маневра, так и скрытность ПУ.

При этом Северная Корея обладает обширной железнодорожной сетью, оставшейся ещё с колониальных времён. Дополнительным преимуществом является то обстоятельство, что в этой сети существует большое количество тоннелей, которые могут быть использованы в качестве укрытия для железнодорожных ПУ. Вдобавок боевой железнодорожный ракетный комплекс внешне практически неотличим от обычного товарного поезда, под который он, собственно, и замаскирован. Наконец, Северная Корея в состоянии самостоятельно производить железнодорожные шасси для подобных пусковых установок. Впрочем, надо отметить, что пока Северная Корея не стремится идти на обострение. Предпринятые северокорейской стороной испытания не являются нарушением моратория, который в одностороннем порядке ввела КНДР в ноябре 2017 года.

Мораторий этот предусматривает отказ от ядерных испытаний и от запусков баллистических ракет большой дальности. Крылатые ракеты под действие этого моратория не попадают — с чем, кстати, согласились и США.

Показательно, что северокорейская сторона так организовала испытательные пуски, что ракеты не пролетали над территорией других государств (а в случае с крылатыми ракетами — вообще не покидали воздушного пространства КНДР). Эта осторожность отражает то обстоятельство, что на Северную Корею в последнее время оказывает большое давление Китай, не заинтересованный в обострении ситуации в регионе. Северокорейское руководство и само пока не хочет вызывать излишнего раздражения в Вашингтоне, рассчитывая на возобновление переговоров с США и достижение какого-то компромисса. В таком случае все эти пуски, помимо решения чисто технических задач, призваны продемонстрировать Вашингтону, что время не на его стороне, и принудить американцев к возобновлению переговоров на выгодных для Пхеньяна условиях.

Итак, в сентябре Северная Корея продемонстрировала достижения своих инженеров, которым удалось добиться многого в деле борьбы за снижение уязвимости северокорейского ядерного арсенала. Однако самые главные и, с точки зрения интересов России, самые тревожные сентябрьские новости пришли с Юга.

15 сентября 2021 года в Южной Корее был проведён успешный испытательный пуск баллистической ракеты подводных лодок (БРПЛ). БРПЛ, запущенная с подводной лодки «Ан Чханхо», является вариантом баллистической ракеты Hyunmoo-2B и имеет максимальную дальность 500 километров. Таким образом, Южная Корея становится седьмой страной в мире, на вооружении флота которой находятся БРПЛ. Недавно такой страной стала и Северная Корея. Ожидается, что БРПЛ будут поставлены на вооружение к концу 2022 года.

Появление БРПЛ на вооружении южнокорейского флота заставляет задуматься о том, в каком, собственно говоря, направлении в Сеуле собираются развивать свои вооружённые силы.

По мнению специалистов, баллистические ракеты БРПЛ являются не слишком эффективным оружием в том случае, если используются с обычными (неядерными) боеголовками. Большинство специалистов видит сейчас только одно возможное применение для южнокорейских БРПЛ — нанесение удара по Пхеньяну и, возможно, по центрам командования и связи северокорейской армии в случае войны. Действительно, в настоящее время на Корейском полуострове существует дисбаланс: почти вся территория Сеульской агломерации, в которой проживает 25 миллионов человек, или около половины всего населения Южной Кореи, находится в зоне огня тяжёлой северокорейской артиллерии. При этом южнокорейские вооружённые силы — если не считать авиации — не способны нанести ощутимый удар по Пхеньяну. Именно необходимостью дать ответ на ту угрозу, с которой сталкивается Сеул, в полуофициальном порядке и объясняют южнокорейские военные своё решение о разработке БРПЛ.

Однако к этим объяснениям скептически относится значительная часть экспертов (например, Джеффри Льюис из Института Миддлбери, один из ведущих американских экспертов по ядерному оружию и средствам его доставки). Эти эксперты обращают внимание на то обстоятельство, что БРПЛ — оружие дорогое и, с точки зрения соотношения цены и качества, не самое эффективное. У него есть альтернативы. Разработка и принятие Южной Кореей на вооружение собственных БРПЛ заставляет экспертов вспомнить о том, что уже давно идут разговоры о возможном превращении Южной Кореи в ядерную державу — или, если говорить точнее, о перезапуске южнокорейской военной ядерной программы.

Не случайно, что среди всех семи держав, военные моряки которых обзавелись такими сложными и дорогими в изготовлении и эксплуатации устройствами, как БРПЛ, только Южная Корея не обладает ядерным оружием. В этом, как уже говорилось, нет ничего удивительного: БРПЛ по своей сути хорошо сочетаются именно с ядерными БЧ.

Мало кто помнит, что гонку ядерных вооружений на Корейском полуострове в своё время начинала не Северная, а именно Южная Корея. В начале 1970-х годов, когда существовала большая вероятность полного вывода американских войск с территории Корейского полуострова, правительство Пак Чжон Хи всерьёз занялось разработкой южнокорейского ядерного оружия. Узнавший об этом Вашингтон вмешался в ситуацию и вынудил Южную Корею свернуть работы по военной ядерной программе, пообещав в ответ не выводить войска и вообще гарантировать безопасность страны.

Официально считается, что с конца 1970-х годов в Южной Корее нет военной ядерной программы. Однако есть основания подозревать, что в стране всё-таки имеется некая эмбриональная ядерная программа — или, скорее, протопрограмма.

Речь идёт о том, что в Южной Корее, возможно, в условиях максимальной секретности проводятся исследования, которые в случае необходимости позволят в течение очень краткого времени развернуть собственное производство ядерных зарядов. Некоторые наблюдатели считают, что косвенным свидетельством может служить полузабытый сейчас инцидент 2004 года, когда обнаружилось, что южнокорейские учёные на протяжении долгого времени занимались экспериментами по обогащению урана (в очень скромных масштабах).

После проведения испытаний БРПЛ Южная Корея превратилась в необычную страну: у Сеула есть вся «ядерная триада», то есть все три основных типа носителей ядерных зарядов, хотя ядерного оружия пока нет. Однако, учитывая финансовые и технические возможности Южной Кореи, создание подобного оружия даже в том случае, если никакой ядерной протопрограммы в Южной Корее в действительности не существует, является лишь вопросом нескольких лет (если же такая программа существует, то при наличии политического решения счёт вообще пойдёт на месяцы). В настоящее время шансы на то, что Южная Корея открыто начнёт работать над созданием собственного ядерного оружия, крайне невелики. Подобные действия вызовут немедленную жёсткую реакцию со стороны США и всего международного сообщества в целом (особо свирепую позицию займёт Китай).

Экономические санкции неизбежны — и, скорее всего, эти санкции крайне негативно повлияют на южнокорейскую экономику, которая чрезвычайно зависит от внешней торговли.

Возможно, что Южная Корея и выдержала бы такое давление, но для этого необходимо, чтобы у её населения существовало чувство общей угрозы — например, такое чувство, которое существует у населения Израиля. Однако жители Южной Кореи в своей массе пока не отличаются повышенной тревожностью и воспринимают ракетно-ядерные эксперименты своих северных соседей с удивительным для посторонних наблюдателей спокойствием.

Южная Корея является демократией, так что вызванное санкциями ухудшение экономического положения, скорее всего, просто приведёт к тому, что на следующих выборах избиратели проголосуют за партию, которая пообещает им отказаться от столь неудобной ядерной программы — не случайно ведь многочисленные исследования показывают, что демократические страны в целом уязвимы для санкционного давления.

Тем не менее в перспективе эта ситуация может измениться — и кажется, что к подобным переменам в Сеуле готовятся уже сейчас.

Любопытно, что ракетно-ядерные новости корейского сентября вовсе не ограничиваются теми тремя новостями, о которых говорилось выше. За сентябрь на Корейском полуострове — причём в обеих его половинах — случилось ещё немало интересного.

Северокорейцы, например, как обнаружилось, начали работы по активному расширению центра по производству обогащённого урана в Йонбёне. Скорее всего, это связано с тем, что в Северной Корее, как, собственно, и было объявлено в январе этого года на VIII съезде ТПК, собираются начать производство термоядерных зарядов большой мощности — а такие заряды требуют большого количества обогащённого урана.

В свою очередь, южнокорейцы тоже не ограничились запуском БРПЛ. Одновременно в Южной Корее была испытана новая противокорабельная крылатая ракета, которая, если верить оценкам специалистов, находится на уровне лучших мировых образцов. Кроме этого, в Южной Корее состоялись стендовые испытания двигателя для баллистической ракеты большой дальности.

Иначе говоря, на спокойствие на Корейском полуострове и прилегающих к нему землях рассчитывать, кажется, в ближайшие годы и десятилетия не приходится. Ракетно-ядерная гонка постепенно набирает обороты, причём в неё включаются и новые участники.

Андрей Ланьков

Источник

Автор Андрей Николаевич Ланьков — востоковед-кореевед, историк и публицист. Кандидат исторических наук, профессор. Преподаватель Университета Кунмин (Сеул).

Фото: Reuters