Память

1.
Каждого нерожденного ребенка каждой убитой матери
Принимать, вынашивать в собственном чреве…
И истоптанной быть травой, по которой прошли каратели,
И срезать повешенным петли, повисая на траурном древе…

Ощущать себя пулей, стволом, и виском,
Черной раной на этом виске…
И на поле, на минном зреть колоском,
Быть судьбою на волоске…

В каждом рве задыхаться, в каждом танке гореть,
И в атаке греметь каждой криком «Вперёд»,
И в бараках концлагерных таять на треть…
И вмерзать, вместе с трупами в лёд…

Деток сказкой баюкать в последний путь
В крематорий, в Требленке…Стать
С ними пеплом. Пепел этот вдохнуть,
И лицом упасть на кровать…

Уронить похоронку из мертвенных рук,
Или карточку хлебную уронить…

Ты, и есть — сердца Родины-матери стук.
Ты, и есть — та сквозная нить,

Что связует бойца, и письмо от него,
Над письмом склоненную мать.
Ужас весь, и то, что дороже всего,
То, за что идут умирать…

2.
Память слёзы вмещает, как Марианская впадина.
Как нарыв воспаляется, лопается, как виноградина.

С нею жить, и нести, не платком к скорбной дате.
Безымянным солдатом, и песней об этом солдате.

Хрипом, выкриком, стоном, золою Хатыни.
В госпитальной палате рукою, что стынет.

Вдовьей скорбью, бедой, и сиротством ребёнка.
Похоронкой войны, и войне — похоронкой.

Эта память снарядами бьёт, повторяется адом.
Брестской крепостью, и могилой под Сталинградом.

До салюта победного — морем событий.
Вы её поносите, а потом «повторите»

13. 05.2019