«Чёрный вечер, белый снег…» Поэма Блока в обратной перемотке

Москва, Красная площадь. 21 декабря 1991 года

Чёрный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем божьем свете!
Строчки Александра Блока, поэма которого отметила в минувшем году своё столетие, были, конечно, совсем о другом вечере. Но они похожи друг на друга, как зеркальные отражения… и не только чёрным небом, белым снегом и красным флагом. В тот вечер 1918 года, о котором писал Блок, над разными городами страны поднимали этот алый флаг. А в вечер, который запечатлел фотограф, он развевался над страной и Московским Кремлём один из последних дней… 25 декабря он был спущен. Помните героев поэмы Блока? Так вот, они в те дни как раз вернулись.
А вон и долгополый —
Сторонкой — за сугроб…
Что нынче невесёлый,
Товарищ поп?
Помнишь, как бывало
Брюхом шел вперёд,
И крестом сияло
Брюхо на народ?
Попы в 1991 году, да и потом, стремительно «веселели» и расправляли сияющее, пардон, брюхо. По мере того, как власти неуклонно «оптимизировали» (говоря простым русским языком, закрывали) школы, детские сады, поликлиники и больницы, храмы, наоборот, бодро строились в «шаговой доступности». И это считалось чуть ли не главным достижением «святых девяностых». Что ж, люди наконец-то уразумели на своём собственном опыте то, о чём столько лет твердили окаянные большевики: что между количеством храмов и количеством школ-больниц-поликлиник есть связь. Обратная…

Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмётся шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пёс.
Стоит буржуй, как пёс голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пёс безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.

Здесь и ниже — иллюстрации Юрия Анненкова к поэме «Двенадцать». Из издания поэмы 1918 года

Да, и этот персонаж вернулся, вместе со старым миром. И первоначально его встречали чуть ли не на-ура, громовыми овациями. Как же, как же! Ведь это не кто иной, как благословенный «слой эффективных собственников», который призван поднять экономику до немыслимых высот, снизить цены ниже плинтуса, увеличить зарплаты до европейских высот и накормить всех-всех-всех колбасой (почти даром). Был даже в те дни такой пародийно-апологетический стишок: «Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний. Приходит Буржуй!». Пришёл. За прошедшие 27 лет все и с этим персонажем познакомились превосходно, вплотную… Иллюзий ни у кого не осталось, разве что у самых тупых. Подняли экономику? О да, до сих пор гонимся за уровнем РСФСР 1990 года, а уровень этот всё ускользает вдаль, как линия горизонта, удаляющаяся по мере приближения.
Забавно, что некоторые блоковские персонажи остались как бы на своих местах за сто прошедших лет.
Старушка, как курица,
Кой-как перемотнулась через сугроб.
— Ох, Матушка-Заступница!
— Ох, большевики загонят в гроб!
Старушка тут как тут, и причитает точно так же, вот только большевиков она больше не проклинает. Проклинает… кого бы вы думали? Как раз их антиподов.
А это кто? — Длинные волосы
И говорит вполголоса:
— Предатели!
— Погибла Россия!
Должно быть, писатель —
Вития…
Может быть, не так уж он и неправ на этот раз в своих сетованиях — ведь и стоящие часы два раза в сутки показывают правильное время — вот только дельного совета от него ждать, как и тогда, конечно, не приходится.
Ну и, само собой, труженицы древней профессии никуда не делись:
…И у нас было собрание…
…Вот в этом здании…
…Обсудили —
Постановили:
На время — десять, на ночь — двадцать пять…
…И меньше — ни с кого не брать…
…Пойдём спать…

«Толстоморденькая» Катька оказалась почти вечным персонажем русской истории

Все герои на месте… вот только где же наши 12?
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовок чёрные ремни,
Кругом — огни, огни, огни…

Этих нет как нет. И не было их на пустынной Красной площади в тот чёрный вечер 27 лет назад.
Может быть, потому он и был такой невесёлый?..

…Вот мы и перечитали бегло поэму Блока… задом наперёд, как фильм в обратной перемотке.
Не пора ли прочитать её снова, но уже в правильном порядке?