Представьте, что вы родились в 1900 году… Часть вторая

Итак, в прошлом посте  было показано, что «страшный ХХ век» для большинства людей был, на самом деле, не таким уж и страшным. И что, несмотря на все войны и революции, уровень жизни большинства в этом самом веке только рос. Точнее сказать, рос именно благодаря революциям – а точнее, Великой Революции 1917  года – которая, в конечном итоге, сумела не только привести к повышению уровня жизни, но уничтожить возможность повторения «большой войны». Поскольку именно тогда, когда эта Революция – в «лице» СССР – достигла максимальной мощи (во второй половине ХХ века), человечество получило гарантированную защиту от подобного развития событий.

Дело в том, что разделение мира по линии «социализм/капитализм», сменившее прежнее деление «гегемон/претендент на гегемонию», оказывалось крайне устойчивым. В том смысле, что если в империалистическом противостоянии один из субъектов имел объективные причины для начала войны – в виде желания передела мировых рынков – то тут обе стороны были, по сути, обороняющимися. СССР – от желания империалистов уничтожить его, как «экзистенциальную угрозу». А империалисты – от гипотетической опасности «экспорта революции», той самой «экзистенциальной угрозы». (Которой в действительности не было, ибо СССР нападать на Запад никогда не собирался. Но сути это не меняло.) Именно поэтому все конфликты, которые, гипотетически, могли привести к Мировой войне, в послевоенное время гасились. (Разумеется, на периферии было по-другому. Но там было неизбежное при сохранении империализма противостояние неоколониальным захватам – чем выступала та же Корейская, а затем и Вьетнамская война.)

Впрочем, подробно обо всем этом надо говорить уже отдельно. Тут же можно только отметить, что с 1945 года человечество больше не знало военных «конфликтов высокой интенсивности». В результате чего, несмотря на очень сильно развившуюся военную технику – включая ядерное вооружение – количество страданий и жертв военных конфликтов оказывалось в 1950-2010 годах несравнимо меньшим, нежели в 1914-1918 и 1939-1945 годах. (В пересчете на единицу времени, разумеется.) Но о данной особенности надо говорить уже отдельно.

Поэтому обратим внимание несколько на другое. А именно: на того самого американца 1995 г.р., с которым – согласно охранительским представлениям – надо сравнивать жизнь и страдания людей в прошлом веке. Для простоты так же назовем его Джоном Смитом (младшим) – хотя, конечно, сейчас в США популярны иные имена. Впрочем, это неважно. Важно то, что родился он тогда, когда США находились на самом-самом пике своего могущества. Наверное, во всей мировой истории не было государства, которое стояло бы так высоко над всем миром – и в экономическом плане, и в военном, и в научно-техническом. Ни Рим времен Империи, ни Великобритания времен «блестящей изоляции» не забирались на данную высоту. Поэтому и у Джона Смита младшего дела при рождении обстояли блестяще.

Разумеется, если кто читал все предыдущие посты, то знает, что реальная заработная плата в мире – включая и Штаты – перестала расти еще в начале 1980 годов. Однако в 1990 годах это компенсировалось бурным ростом кредитования, которое тогда еще выглядело невинной забавой. (Люди не думали, что наступит время, когда отдавать долги станет невозможным.)  Кроме того, уже в середине 1990 были заметны результаты снижения цены на множество товаров в связи с выводом производства в  страны с дешевой рабочей силой. Все это создавало иллюзию если не богатства, то, по крайней мере, серьезного достатка «среднего американца»: родители нашего Джона могли похвастаться домом с тремя спальнями, двумя машинами на семью и массой разного рода барахла, начиная с домашнего ПК и заканчивая китайской вазой эпохи Цин. (Купленной на ближайшей распродаже «потому, что дешево!»)

Поэтому детство нашего героя – в отличие от детства его далекого предка – было похоже на сказочный сон. Джон Смит старший, начавший работать в 10 лет, просто бы не поверил, что его потомок может так жить – и при  этом не быть миллионером и аристократом. Что он может проводить детские годы в теплом, просторном доме (пускай и из фанеры), что он будет одеваться в красивую одежду, что он будет поедать сладости и деликатесы (тогда, как в 1900 дети не видели вдоволь хлеба.) Правда, при этом Джон Смит старший удивился бы, что Джон Смит младший как-то странно поправляется – более половины американцев сейчас страдают серьезным избытком веса – но в этом плане он бы только позавидовал ему. (Полнота в 1900 – символ богатства.) Поскольку Джон Смит старший не мог знать о том, что можно так подделать еду, что последняя будет «похожа на настоящую», но при этом окажется губительной для обмена веществ.

Так что до самой школы у нашего молодого американца 1995 г.р. дела шли просто изумительно. Проблемы начались с учебой, которая, по какой-то таинственной причине, не очень стремилась даваться ему. Разумеется, связано это было с тем, что в 2000 годах общеобразовательная школа в США – да и в большинстве «развитых стран» — начала активно деградировать, что образование, как таковое, стало постепенно подменяться в ней на простое времяпровождение. (Чтобы не бродили где попало дети, не пили и не употребляли наркотики.) Впрочем, родители Джона Смита – выросшие в 1980, когда наркомания в американском обществе была популярной – в общем-то, это одобряли. Тем более, что учителя старались особо «не нервировать» детей, не ставить им плохие оценки – так что некоторые «задержки в понимании сложных предметов» прошли почти незамеченными.

Однако ни о каком бесплатном поступлении в колледж – не говоря уж об университете –речи при этом быть не могло. (Бесплатного высшего образования в Штатах, как такового нет, но способные ученики могут получать гранты или стипендии, компенсирующие затраты на обучение.) Поэтому, разумеется, был взят кредит на образование. И вот тут и Джона Смита, и его родителей ждал огромный облом. В том смысле, что оказалось, что со времени студенчества последних (1980 годы) плата за обучение выросла в разы. (От 2,5 до 5 раз в различные типы образовательных учреждений.) А вот накопления населения к 2015 году, напротив, упали не просто до нуля, а зашли в отрицательные величины. (Т.е., вместо денег на счету в банке, которые можно было бы отдать на образование, у родителей Джона Смита оказались только долги.) А ведь, помимо платы за учебу, надо еще платить за жилье, питание и т.п. вещи.

Вот если бы наш Джон был бы представителем чернокожего населения, то можно было бы надеяться на особые гранты. (Впрочем, если бы он был чернокожим, то, судя по всему, ему было бы не до колледжа или университета, поскольку уровень жизни чернокожих не позволил бы дать ребенку даже того минимума знаний, что нужно для учебы даже по льготе.) Поэтому пришлось влезать в кредиты в надежде на то, что на будущей работе Джон сможет их отдать. И да: наверное, тут может  возникнуть вопрос: почему же ему – как и его предку – не пойти работать на завод? Но ответ на него в действительности дан выше: дело в том, что заводы-то попереносили в страны с дешевой рабочей силой. (Что дало много дешевых «ништяков», но уничтожило возможность трудоустройства.) Поэтому жизненные альтернативы у Джона Смита 1995 г.р. лежали вовсе не в плане «колледж/завод», или, тем более, «колледж/свой бизнес» — а в плане «колледж/прекарная занятость». Т.е., работа безо всяких перспектив на будущее по очень низким расценкам.

Правда, тут можно сказать, что его предок был бы рад и этому. (На самом деле, не сказать, чтобы особо рад – он сознательно выбирал завод именно, как «надежную работу», а не перебивался случайным трудом.) Но ведь, как уже было сказано, этот предок родился практически в Аду: в хижине с земляным полом, прожил всю свою жизнь до этого момента в голоде и холоде. А не жил в доме с четырьмя спальнями с игрушками-приставками-модной одеждой и т.д., как его потомок.

Тут, наверное, большинство уже поняло, о чем, собственно, идет речь в данном посте. А именно: о том, что американец, родившийся в 1900 году, практически всю свою сознательную жизнь жил в мире, уровень жизни в котором только увеличивался. Ну да: были там провалы в виде двух Мировых войн, Великой Депрессии или испанки, но они, во-первых, были временными. (Самый длительный «ужас» -порядка 8 лет – занимала Депрессия.) А, во-вторых, фактически они лишь возвращали жизнь на тот уровень, который у нее был на начало века. (В действительности смертность тех же американцев во время той же ВМВ только падала – сказалось открытие антибиотиков.)

С 2008 года же мы наблюдаем совершенно противоположный процесс:  жизнь простых американцев становится все хуже и хуже. И если еще в начале 2010 можно было говорить о какой-то «временной рецессии», то с началом 2020 годов стало понятно, что ни о какой «временности» речь не идет. Скорее наоборот.
Поэтому после окончания высшего учебного заведения у нашего Джона Смита младшего возникли серьезные проблемы. В том смысле, что, во-первых, он должен был начать отдавать  свой образовательный кредит. А, во-вторых, он вдруг обнаружил, что получить хорошую работу – т.е., работу за пределами указанной прекарной деятельности – даже с дипломом очень трудно. В начале 2010 годов – когда он поступал учиться – это было еще можно, но во второй половине десятилетия – уже почти невозможно. И поэтому он вдруг начал понимать, что многие «простые радости», что были  доступны его предку в 1920 году – вроде женитьбы, заведения детей и покупки собственного дома (пускай в ипотеку) – для него оказываются закрытыми. Нет, разумеется, и у него есть свои преимущества перед Джоном Смитом старшим: например, можно  «смотреть мемасики» в ФБ, посещать «порнохаб» и пытаться выиграть на курсе биткоина. Или, например, можно поехать в Силиконовую Долину в надежде создать там свой «стартап» и стать миллиардером.

Впрочем, и «старший» Джон Смит мог, в принципе, играть на бирже или в лотерею, а так же попытаться стать миллионером на основании своего «стартапа». И, в принципе, его шансы в данном плане  были еще выше – в 1920 годы «технари-бизнесмены» составляли  значительную часть американского бизнес-сообщества. (Вот с «порнохабом» тогда было плохо – только фотографии в журналах, да еще за приличные деньги. Можно было еще в бурлеск ходить – но это так же недешевое удовольствие.) Но последний момент – наличие дешевого порно — является, наверное, единственным преимуществом современности. По всем остальным же параметрам она проигрывает 1920 годам. Не говоря уж о второй половине 1940-1950 годах.

Поэтому неудивительно, что  Джон Смит старший, в общем-то, лояльно относился к государству – ну, за исключением периода конца 1920-начала 1930 годов, но потом Рузвельт с его «Новым Курсом» эту лояльность вернул. И поэтому вряд ли мог представить себя в качестве разрушителя американской жизни. (Думаю, Джон Смит старший гордился своими детьми, которые несли демократию в Европу в 1944 году, и, скажем, в Корею в 1950. И наоборот, крыл последними словами своих внуков-хиппи, считая, что так они «переходят на сторону коммунизма».) А вот для Джона Смита младшего ситуация выглядит не столь однозначной. В том, что он, конечно, имеет кашу в голове относительно всего политического устройства и связи его с экономикой и личным благосостоянием. Но даже в этом случае до него начинает, понемногу, доходить: что-то тут не то.

В том смысле, что он – почему-то – живет значительно хуже не только своих родителей в его возрасте, но и своих дедушек-бабушек. (Тех самых «внуков-хиппи», о которых сказано выше.) И это сомнение имеет вполне очевидную возможность перейти во что-то более серьезное.

Ну, а теперь стоит сказать, что данная история может быть приложена не только к Соединенным Штатам. И что сегодняшние молодые люди практически везде – ну, за исключением, наверное, Китая и КНДР – живут значительно хуже, нежели их родители в таком же возрасте. Это справедливо в Европе, это справедливо и у нас. Точнее сказать, у нас, конечно, на это наложились пресловутые 1990, с их колоссальным падением уровня жизни. Но, все равно, если сравнивать в 2000 годами – а молодежь, по понятным причинам, будет сравнивать именно с ними – то можно увидеть реальное ухудшение возможностей. Это даже власти признают, и говорят о «снижении реальных доходов», которое парадоксально происходит при росте средней зарплаты. (В провинции это падение, кстати, проявляется сильнее, нежели в Москве.) Но еще большую проблему составляет вопрос трудоустройства – пресловутый «офисный планктон» уже не может принимать новых членов. И большая часть вакансий предполагает собой ту же самую прекарную деятельность, что и в США.

Таким образом, будущее для молодых людей 1995 г.р. выглядит закрытым тучами. Разумеется, основных проблем этого самого будущего они еще не видят, но даже того, что видно, оказывается достаточным для того, чтобы разрушить всю уверенность в существующем государстве. И превратить его из «своего» в «чужое». (А то и в некую враждебную сущность, как это происходит в США.) И никакие вопли охранителей о том, что «ты сегодня живешь много лучше, чем твой предок» сто или пятьдесят лет назад, изменить подобное положение не помогают. (Поскольку этот самый предок видел, что он живет лучше своих родителей, а наш молодой современник – нет.) Поэтому охранители «проигрывают молодежь». И никакая «молодежная политика» изменить этот проигрыш не может.

Ведь единственное, что может сменить ситуацию – это новый экономический подъем. Но он-то, по понятным причинам, практически невероятен. Ну, а пресловутый Навальный или, скажем, Трамп с Байденом – это так, очень и очень вторично…