Алексей Мозговой: время «Первого»

Алексей Мозговой. Иллюстрация: rutube.ru

23 мая 2015 года на пути из Алчевска в Луганск погиб легендарный комбриг «Призрака» Алексей Мозговой, позывной Первый. Вместе с ним погибли его пресс-секретарь Анна Самелюк и трое бойцов охраны — Александр Юрьев, Алексей Калашин, Андрей Ряжских. Машины были обстреляны из засады. Подлое убийство. В бою враги его боялись. Расстреляли из-за угла.

Это преступление за пять лет так и не раскрыто. Ответственность сразу взяла на себя украинская диверсионно- разведывательная группировка (ДРГ) «Тени». Очень многие в Донбассе до сих пор сомневаются, что эта украинская ДРГ вообще существовала. Боюсь, что вряд ли мы вообще когда-то узнаем правду о смерти Мозгового. Что придает личности командира «Призрака» еще больше загадочности и легендарности.

Как бы то ни было, это стало концом романтической эпохи донбасской интифады — суровой и героической эпохи, когда на наших глазах и нашими руками творилась история, которая выносила вперед людей действительно идейных, честных и бескомпромиссных.

Мог ли поэт и певец из Сватово Алексей Мозговой в 2013 году представить себе, что через год он станет легендой антинацистской войны, что после этого жизнь его станет стремительной и насыщенной, но продлится всего чуть более года? В этот год уместилось столько всего, сколько большинству людей не пережить за всю жизнь. Жизнь длиною в миг, ослепительный, как вспышка кометы. То, о чем мечтают многие, — оказаться на какой-то миг на острие эпохи.

Его жизнь разделил Евромайдан. Как и жизни миллионов других людей. На до и после. Мозговой был одним из тех, кто не раздумывал, что делать дальше. Он был одним из первых, кто встал на защиту родного Донбасса.

История донбасской войны дала немало громких имен пламенных трибунов и ярких полководцев. Мозговой все это совмещал. Он стал олицетворением мечты Донбасса — о свободной стране без фашизма, олигархов и чуждых «ценностей». Впервые с момента распада СССР трудовой Донбасс получил возможность реализовать свои стремления к народовластию, социализму и воссоединению с Россией.

Как и подобает легенде, его имя было овеяно всяческими слухами. Враги пытались очернить его имя: мол, при нем устраивали самосуды над насильниками, расстреливали без суда и следствия дезертиров и так далее. Но даже это лишь укрепляло романтический ореол народного командира. Его уважали и любили, как родного отца, и его бойцы. Жители Донбасса видели в нем заступника и безоговорочного лидера.

Мозговой никогда не причислял себя ни к «красным», ни к «белым». Те и другие тянулись к нему, считая своим. А он вообще старался не лезть в это. Для него война — это была борьба против средневекового озверевшего нацизма и слившейся с ним власти олигархов.

Он был одним из немногих лидеров Русской весны, который стоял выше помутнения рассудка, сопровождающего войны, разговаривал с врагами, умел слышать их, предлагал объединиться против преступной майданной власти, говорил, что нашим народам нечего делить.

К нему ехали со всей страны, со всего мира — специально, чтобы попасть в «Призрак»: антифашисты из Италии, Испании, Германии, Франции. Для международного антифашистского движения его имя встало в один ряд с Эрнесто Геварой-де ла Серна. К нему ехали и люди консервативных убеждений, видя в нем воплощение многовековой русской мечты, эдакого былинного богатыря, воплощение духовных ценностей русского народа. Да, он удивительным образом сочетал в себе консервативный Русский мир с левой риторикой Ленина, Грамши, Че Гевары.

У Мозгового много стихов о благородстве царских русских офицеров. Мозговой завораживался величием русской истории, Российской империи. Но ему, как любому нормальному советскому человеку, были ненавистны ряженые монархисты 1990-х годов и лубочные картинки про то, что до 1917 года были сплошные конфетки-бараночки, а потом с другой планеты явился «немецкий шпион» Ленин и все это благолепие в одночасье рухнуло. Мозговой прекрасно видел: ряженым псевдомонархизмом прикрывались коррупция и бандитизм. Об этом он писал в стихах:

Куда не плюнь, везде дворяне.

Кто граф, кто княжеских кровей.

Раздача титулов по пьяни,

Всё для народа, для людей.

В разгар чумы — парад банкетов,

Произрастает страха плод.

Бомонд «дворян» в стране Советов,

Где загнан в стадо весь народ!

Донбасс всегда был пассионарным центром, тем элементом, который разгонял кровь по всей огромной стране, и Мозговой был одним из тех, кто чувствовал и умел использовать эту энергию.

Он и сам был сгустком энергии. Когда я впервые приехал посмотреть на легенду, я не застал его в расположении, второй раз тоже. Он постоянно был в разъездах: на позициях, в селах, где встречался с людьми, помогал решать их проблемы, обеспечивал доставку и распределение гуманитарных грузов, ездил в Луганск и даже Москву на переговоры, за которые очень горячо переживал. Ведь речь шла о будущем его родного края и всей России.

Мне так и не довелось узнать его близко. За счастье было, когда можно было пообщаться несколько минут. Но те минуты общения с ним заряжали его оптимизмом, его былинной духовной силой и уверенностью в правильности нашего выбора и неизбежности победы.

В последний раз мы виделись 9 мая 2015-го. Он, как всегда, разрывался, чтобы быть сразу в нескольких местах, быть со своим народом — везде, где это требовалось. И я разрывался. В тот день я уехал делать репортаж в прифронтовой Первомайск, а мои коллеги брали интервью у комбрига, участвовавшего в субботнике. Как оказалось, одно из последних.

Мозгового не стало спустя ровно две недели, когда мне сообщили об этом, я долго не мог поверить — да, на войне каждый день живешь как последний, но так трудно было принять то, что судьба забирает Первого. И ведь совсем недавно было другое покушение — и почти на том же месте. Невероятно.

Прошло пять лет с момента гибели Мозгового, но дело его живет и сейчас, несмотря на то, что нет уже того романтизма, той горячей веры в будущее Новороссии, многие ныне живые, кто стоял у истоков Русской весны, разочаровались и отошли от дел. Но невозможно забыть тех, кто начинал, кто подавал пример другим, заряжая их такой энергией, какой они не пропускали через себя никогда и вряд ли еще пропустят. Невозможно простить убийц. Не только его. Целой страны, за которую он, как и многие другие, чью память мы также должны чтить, пожертвовал всем, что у него было.

И значит, дело Мозгового будет жить до тех пор, пока не исполнится его мечта и Донбасс, как и вся Новороссия, не обретут свободу, борьбе за которую он посвятил свою короткую, но необычно яркую жизнь.

Дмитрий Родионов