Европа: Проклятие мегаполисов

Нередко, наблюдая за теми или иными явлениями, мало кто задумывается, что у них может быть и оборотная сторона. Особенно часто такое происходит в тех случаях, когда речь идёт о чём-то ярком и парадном, имеющем богатый и процветающий фасад.

Аналогичным образом, глядя на бурный рост европейских мегаполисов, практически никто не задаётся вопросом — а за счёт чего он происходит? Ведь если где-то прибавляется — то где-то убывает. Европа уже давно не имеет колоний. Вывод очевиден — значит ресурсы для подобного роста берутся внутри неё самой. Каким же образом осуществляется их извлечение? И не происходит ли там своеобразное «истощение почвы»? Если взглянуть на процессы, происходящие на старом континенте чуть глубже парадной обложки самих этих мегаполисов, то становится заметным многое. Открывается картина, в которой эти мегаполисы высятся посреди целых областей, очевидным образом приходящих в упадок и погружающихся в депрессию, граничащую с нищетой. Что наиболее наглядно открылось в Британии после того, как её население «неожиданно» проголосовало за Brexit.

Что же происходит на пространстве старой Европы на самом деле? По какой причине, в то время как высокотехнологичные и космополитические центры процветают в финансовом и культурном отношении, бывшие промышленные города и целые области продолжают приходить в упадок? И почему процветание европейских мегаполисов многие европейцы считают проклятием?

Город, которому всё равно

Ночные бары не выходят из моды, и особенно это справедливо для Милана, многим подобным заведениям которого по несколько десятков лет. Воплощая в себе очень миланское сочетание стиля и со вкусом подобранного дизайна, они являются излюбленными местами отдыха местной творческой элиты и представителей обеспеченного класса.

Посетители таких баров уверены, что даже если во всей остальной Италии развернётся настоящий политический кошмар, то их городу будет всё равно.

Один из таких людей, Пьерлуиджи Диалуке, говорит: «Очень возможно, что страна движется к моменту, когда крайне правые вместе с Маттео Сальвини окончательно возьмут власть. Возможно, они сделают это в союзе с ещё одной правой партией — «Братья Италии». И тогда речь пойдёт о политике в стиле Виктора Орбана. Но Милан останется таким, как есть. Здесь слишком много денег, чтобы было иначе. И тогда мы будем еще больше отличаться от остальной Италии. Но меня это вполне устраивает. На самом деле, так даже лучше».

Диалуке является тридцатилетним финансовым консультантом одной из бесчисленных многонациональных организаций, которые сделали Милан центром обслуживания международного капитала. Он вырос в Риме, но приехал на север несколько лет назад, чтобы читать экономику в знаменитом университете Боккони. Некоторое время он работал в транснациональном банке «Барклайс», а затем несколько раз ненадолго уезжал за границу. Теперь он намерен остаться в самом богатом, самом космополитичном городе Италии.

«Это место сильно изменилось за последние годы. Стало гораздо более интернационально» — говорит он. «Здесь было сделано очень много инвестиций, что сделало город настоящим центром международной культуры. Того, чего вы не найдете в остальной части Италии. Миланцы больше не существуют. Они остались в прошлом. Теперь Милан населяют профессионалы, которые приехали сюда потому, что здесь есть возможности, которых нет у них дома. Они лучшие в Италии. Это своего рода естественный отбор, который продолжается, создавая сообщество, являющееся гораздо более европейским, открытым и терпимым в своем мышлении. Милан — это больше не Италия».

Рост на фоне падения

И его уверенность подтверждается опросом, проведенным в прошлом году, который показал, что 85% жителей не хотели бы жить где-либо еще, в то время как 81% считают, что их город должен рассматриваться как экономическая модель для подражания. Но в то время как Париж, Амстердам, Мюнхен и Берлин могли бы разумно стремиться конкурировать с Миланом, остальная Италия, после 20 лет экономического застоя, может только мечтать о подобном успехе. Когда город бурно рос — страна падала.

Милан теперь движется по своей собственной орбите, пожиная богатые плоды экономики, основанной на финансах, технологиях, дизайне и инновациях. Это стало модным и прибыльным. В 2020 году в городе пройдет Культурный форум мировых городов. В 2026 году — зимние Олимпийские игры. Беспрецедентный уровень иностранных инвестиций стимулирует новые точки роста по всему городу. В ближайшие 15 лет будет реализовано более 40 крупных строительных проектов на сумму $21 млрд. Мэр города, Джузеппе Сала сообщил о 50% роста туризма, что стало результатом агрессивного продвижения культурных ценностей города: от картин Леонардо да Винчи до «достопримечательностей процветающего ЛГБТ-квартала».

Только две миланские футбольные команды, «Internazionale» и «AC Milan», не смогли идти в ногу с темпами роста и развития города, хотя «Интер», теперь находящийся в китайской собственности, занимает почетное второе место в национальном чемпионате.

И чем больше денег поступает, тем больше амбициозных и талантливых молодых итальянцев приезжает, и тем больше иностранных инвесторов делают ставку на будущее. По всему городу появились памятники этого процветания, такие как «крутящаяся башня» Захи Хадид, которая выходит на парк и закрытые сообщества роскошных кондоминиумов, спроектированных Хадидом, Даниэлем Либескиндом и японским архитектором Аратой Исодзаки. Добро пожаловать в Милан, поистине глобальный город. Но, как и везде в Европе, эта столичная история успеха продаётся по высокой цене.

«Витрины счастливой глобализации»

В мае прошлого года Центр европейских реформ (базирующаяся в Брюсселе аналитическая группа) опубликовал документ под названием «Большая европейская сортировка? Расходящиеся судьбы регионов Европы». Указанная «сортировка» по сути сводится к процессу разделения мегаполисов и всех остальных территорий, который неуклонно трансформирует демографию государств-членов ЕС и стимулирует региональную и социальную поляризацию, всё больше определяя политику в Европе и за ее пределами.

Постиндустриальный город, говорят авторы исследования, это история успеха, основанная на кластеризации высококлассных услуг в крупных мегаполисах. «В 1980-е и 90-е годы промышленные районы, такие как Рур в Германии и Южный Уэльс в Великобритании, страдали от относительного, а в некоторых случаях и абсолютного спада промышленного производства. Крупнейшие города, часто даже столицы, такие как Париж или Лондон, смогли заменить сокращающееся промышленное производство дорогостоящими услугами» — пишут авторы текста.

К 21-му веку эти заново созданные мегаполисы нуждались в новом типе населения, которое было «моложе, образованнее и богаче, чем европейцы, живущие в менее успешных городах и поселках. Менее успешные места теряют людей, особенно в странах со стареющей демографией», говорится в докладе.

Следствием этого, как отмечается в докладе, является разрушительный разрыв между стареющими городами и сельскими районами и крупными мегаполисами. «Политические последствия региональной сортировки предсказуемы: разочарование экономическим спадом в более бедных регионах, чувство потери сообщества, когда молодые люди уезжают, и недовольство столичными «элитами», управляющими страной исключительно для своей собственной выгоды». Эти темы также занимали таких мыслителей, как Кристоф Гильюи и Гийом Фабюрель во Франции. Оба они — географы-урбанисты, отражающие новую реальность, состоящую в том, что политика места становится столь же важной, как класс, раса и пол в формировании мировоззрения.

Гийюи, автор книги «La France périphérique», яростно критикует то, что он называет «цитаделями 21 века», ставшими «витриной счастливой глобализации». Города-суперзвезды, утверждает он, являются заповедником городской элиты, чьи повседневные потребности удовлетворяются низкооплачиваемым прекариатом, живущим на периферии городского разрастания. «Традиционный рабочий класс больше не живёт там, где создаются хорошие рабочие места и богатство» — говорит Гиллуи.

Выросший в Милане, профессор Роберто Каманьи наблюдал за его бумом в последние годы со смесью восхищения и страха. Каманьи — профессор городской экономики Миланского политехнического университета. «Я думал, что будет достигнут пик развития, но оно продолжает идти», — говорит профессор. Он подсчитал, что между 2000 и 2016 годами Милан увеличил свою долю валового внутреннего продукта Италии до поразительных 17,7%. Для понимания: следующим по величине был Рим — 4,4%. А все остальные города в этом рейтинге рухнули вместе с экономикой всей остальной страны.

«В этой гонке выигрывают крупные города, такие как Милан, а не национальные государства. Именно эти мегаполисы выиграли от большой волны интеграции, которая пришла с Европейским единым рынком» — говорит профессор Каманьи. По его словам, город предоставляет финансистов, юристов, дизайнеров, художников, культуру, все необходимое, чтобы быть современным международным центром. Он имеет монополию на высококачественные услуги, которые требуют самых высоких цен, и остальная Италия должна платить эти цены. В моде он находится на вершине длинной глобальной цепи, которая имеет низкооплачиваемых работников швейной промышленности во Вьетнаме в своей нижней части. Проблема в том, что это чудо в Милане действительно затрагивает только миллион или около того людей в самом его сердце. Город стряхнул с себя индустриальную глубинку, которая сделала его великим в 20 веке. В конце концов, это создает проблему достоинства для других регионов.

Пустыня вокруг

Речь идёт, к примеру, о таких местах, как Мельцо. Небольшой ломбардский городок находится примерно в 15 километрах к северо-западу от Милана и не более чем в 20 минутах езды на поезде. Покидая станцию, путешественники сталкиваются с участком пустыря и огромным, разрушающимся памятником выдающемуся прошлому, когда молочная промышленность Мельцо пользовалась национальной славой. Он видит меланхоличного вида здание — то, что осталось от знаменитых старых офисов «Galbani», штаб-квартиры фирмы, производящей оригинальный сыр «Bel Paese» с начала 20-го века. Заброшенное в середине 80-х годов, оно, по словам местных жителей, стало угрозой для здоровья населения. Промышленные развалины подчеркивают чувство утраты призвания в этом городе, где также исчезла металлообрабатывающая промышленность. Летом металлурги из Мельцо были среди тысяч демонстрантов в Милане, протестовавших против возможной потери 2000 рабочих мест по обработке стали в Ломбардии. Деиндустриализация превратила Мельцо в депрессивный спальный городок.

Антонио Боттани работает лаборантом в фирме, производящей химические продукты в 20 километрах от родного города. Сейчас он, как и многие другие, на грани увольнения. Он родился и вырос в Мельцо. По его словам, из города словно выпили жизнь. Такие крупные фирмы, как «Гальбани», ранее в нём процветали, и сам город тоже процветал. Но всё это исчезло, и большая часть сельской местности вокруг теперь используется для агротуризма, а не для сельского хозяйства. На земле больше нет рабочих мест в том числе и по этой причине — миланским финансистам туризм выгоднее. А город всё больше приходит в упадок. Сыну Антонио Боттани 18 лет, и он учится в колледже в соседнем городе Горгонзола. Отец надеется, что это даст его сыну возможность найти работу в Милане. Потому, что нигде больше работы нет. Милан забрал себе всё. Вокруг него теперь просто пустыня. Он говорит, что в прежние времена его город голосовал за левых. Теперь Мельцо стал ультаправым городом. Люди в нём хотят перемен. И они в бешенстве.

Сердитые города

На прошедших в мае европейских выборах Милан голосовал за левых глобалистов из Демократической партии. Остальная часть Ломбардии проголосовала за правую и консервативную «Лигу Севера» Маттео Сальвини.

По мнению представителей либерального правительства Милана, такой разброс голосов имеет чисто коммуникационные причины. На их взгляд, речь идет не об уровне зарплат, а о том, сколько у человека «познаний о благотворном влиянии инноваций и открытости общества на экономический рост». По их мнению, чем больше вы видите, что университеты, исследовательские институты и открытость для остального мира дают вам возможности, которых у вас не было бы без всего этого, тем больше вы склонны «голосовать правильно» и выражать либеральные ценности. И точно так же, чем меньше вы видите этого, тем больше вероятность, что вы «попадетесь на мифы о мигрантах, которые воруют ваши рабочие места» и проголосуете за «Лигу Севера»

Тем не менее, многие из них всё же достаточно реалистичны, чтобы признать, что даже лучшие «коммуникационные связи» и «самые полные познания» не смогут преодолеть зияющую экономическую и культурную пропасть между процветающими мегаполисами Европы и «сердитыми городами», приходящими в упадок из-за того, что эти мегаполисы растут, по сути, выкачивая из них ресурсы, забирая их будущее, обескровливая их настоящее.

По мнению тех, кто пьёт кофе в миланских кафе, будущее будет все меньше и меньше касаться национальных государств и все больше и больше — великих городов. Мегаполисов, собирающих в своих руках все богатства. При этом проблема «опустынивания» всего пространства вокруг этих городов для них так же очевидна. Один из руководителей Милана говорит, что цель будущих политиков этих великих городов должна заключаться в том, чтобы богатство не просто оставалось в городах, а «двигалось по улице с двусторонним движением», возвращаясь туда, откуда было выкачано. По его словам, это огромный приоритет для «левых глобалистов»: решение проблемы того, как управлять будущим ростом больших городов так, чтобы они не уничтожали всё вокруг. Чтобы этот рост не превращался в проклятие.

Однако пока что это всё является не более, чем благими пожеланиями. В реальности же всё выглядит так, как выглядит. И нет предпосылок для перелома ситуации. Из чего можно сделать вывод, что те вызванные аналогичными процессами последствия, которые переживает сейчас Британия, в очень скором времени могут проявиться и в других регионах Евросоюза.

Естественный ход вещей, когда город находится в регионе, а регион в стране, всё более нарушается. Большие города всё больше начинают напоминать нечто, подобное злокачественной опухоли. И в рамках нынешней социально экономической формации такие тенденции вряд ли изменятся. Во что в итоге это может вылиться, сейчас не скажет никто.