Главная / Творчество / Классики Советского Союза: Константин Симонов

Классики Советского Союза: Константин Симонов

Юнна Мориц Творчество 458

  

Симонов Константин Михайлович (1915-1979) – советский поэт и прозаик, общественный деятель и публицист, писал сценарии для кинофильмов. Участвовал в боях на Халхин-Голе, прошёл Великую Отечественную войну, получив звание полковника Советской Армии. Герой Социалистического Труда, долгое время работал в Союзе писателей СССР. За свой труд получил Ленинскую премию и шесть Сталинских премий.

Детство, родители и семья

Константин Симонов появился на свет в городе Петрограде 15 ноября 1915 года. При рождении ему было дано имя Кирилл. Но так как, уже став взрослым, Симонов картавил, не выговаривал звук «р» и твёрдый «л», ему было затруднительно произносить собственное имя, он принял решение сменить его на «Константин».

Его папа Симонов Михаил Агафангелович принадлежал к роду дворянскому, закончил Императорскую Николаевскую академию, служил генерал-майором, имел орден «За заслуги перед Отечеством». В Первую мировую войну он пропал на фронте без вести. След его потерялся в 1922 году на территории Польши, по документам он туда эмигрировал. Константин своего родного отца не видел ни разу.

Мать мальчика Александра Леонидовна Оболенская принадлежала к княжескому роду. В 1919 году она с маленьким сыном уехала из Петрограда в Рязань, где и произошло её знакомство с А. Г. Иванишевым. Бывший полковник императорской русской армии на тот момент занимался преподаванием военного дела. Они поженились, и маленького Константина стал воспитывать отчим. Их отношения складывались неплохо, мужчина вёл в военных училищах тактические занятия, а позднее его назначили командиром РККА. Поэтому детские годы Кости прошли в военных городках, гарнизонах и командирских общежитиях.

Константин Симонов

Мальчик немного побаивался отчима, так как тот был человеком строгим, но в то же время очень сильно уважал и всегда был благодарен ему за военную закалку, привитую любовь к армии и Родине. Позднее, будучи известным поэтом, Константин посвятил ему трогательную поэму под названием «Отчим».

Годы учёбы

Школьное обучение мальчик начал в Рязани, позже семья переехала в Саратов, где Костя и закончил семилетку. Вместо восьмого класса он поступил в ФЗУ (фабрично-заводское училище), где обучился профессии токаря по металлу и начал трудиться. Зарплату он получал небольшую, но для семейного бюджета, который без преувеличения можно было назвать скудным на тот момент, она являлась хорошим подспорьем.

В 1931 году семья уехала в Москву. Здесь Константин продолжил работать токарем на авиационном заводе. В столице юноша решил учиться в Литературном институте имени Горького, но трудиться на заводе не бросил и ещё в течение двух лет совмещал работу и учёбу, зарабатывая стаж. В это же время он начал писать свои первые стихи.

Начало творческого поэтического пути

В 1938 году Константин окончил институт, на тот момент его стихи уже печатались в литературных журналах «Октябрь» и «Молодая гвардия». В этом же году он был зачислен в состав Союза писателей СССР, стал аспирантом в Московском институте философии, литературы и истории (МИФЛИ), а также было издано его произведение «Павел Чёрный».

Ему не удалось окончить аспирантуру, потому что в 1939 году Симонова направили на Халхин-Гол военным корреспондентом.

Вернувшись в Москву, Константин вплотную занялся творчеством, вышли две его пьесы:

  • 1940 – «История одной любви» (которая была поставлена в театре Ленинского комсомола);
  • 1941 – «Парень из нашего города» 

Также молодой человек поступил в военно-политическую академию на годичные курсы военных корреспондентов. Перед самой войной Симонову присвоили звание интенданта второго ранга.

Великая Отечественная война

Первая же командировка Симонова в качестве корреспондента фронтовой газеты «Боевое знамя» в июле 1941 года была в стрелковый полк, расположенный неподалёку от Могилёва. Подразделение должно было оборонять этот город, и задача стояла жёстко: не пропустить противника. Немецкая армия нанесла главный удар, пустив в ход мощнейшие танковые части.

Константин Симонов

Бой на Буйничском поле продолжался около 14 часов, немцы понесли сильные потери, у них сгорело 39 танков. До конца жизни в памяти Симонова остались мужественные и героические ребята, его однополчане, которые погибли в этом бою.

Вернувшись в Москву, он сразу же написал об этом бое репортаж. В июле 1941 года газета «Известия» напечатала очерк «Горячий день» и фото сгоревших вражеских танков. Когда закончилась война, Константин очень долго искал хотя бы кого-то из этого стрелкового полка, но все, кто принял тогда, горячим июльским днём, на себя удар немцев, до победы не дожили.

Всю войну прошёл Константин Михайлович Симонов специальным военным корреспондентом и победу встретил в Берлине.

За военные годы им были написаны:

  • сборник стихотворений «Война»;
  • пьеса «Русские люди»;
  • повесть «Дни и ночи»;
  • пьеса «Так и будет».

Военным корреспондентом Константин был на всех фронтах, а также в Польше и Югославии, Румынии и Болгарии, делал репортажи о последних победных боях за Берлин. Государство заслуженно наградило Константина Михайловича:

 награды

Март 1942

Орден Красного Знамени

Ноябрь 1944

Медаль «За оборону Кавказа»

Май 1945

Орден Отечественной войны 1-ой степени

Июль 1945

Медаль «За оборону Москвы»

«Жди меня»

Это произведение Симонова заслуживает отдельного разговора. Написал он его в 1941 году, полностью посвятив любимому человеку – Валентине Серовой.

После того, как поэт чуть не погиб в сражении под Могилёвым, он вернулся в Москву и, заночевав на даче у своего товарища, в течение одной ночи сочинил «Жди меня». Печатать стих он не хотел, зачитывал его только самым близким людям, так как считал, что это слишком личное произведение.

Константин Симонов

Тем не менее стихотворение переписывали от руки и передавали друг другу. Однажды товарищ Симонова сказал, что от глубокой тоски по любимой жене его спасает лишь этот стих. И тогда Константин согласился его напечатать.

В конце 1941 года стихотворение опубликовали в газете «Правда», а в 1943 году сняли фильм с таким же названием, где в главной роли снялась Валентина Серова.

В 1942 году сборник стихотворений Симонова «С тобой и без тебя» имел оглушительный успех, все стихи также посвящались Валентине. Актриса стала для миллионов советских людей символом верности, а произведения Симонова помогали ждать, любить и верить, и дожидаться своих родных, близких и любимых людей с этой страшной войны.

Послевоенная деятельность

Весь путь поэта до Берлина отразился в послевоенных произведениях:

  • «От Чёрного до Баренцева моря. Записки военного корреспондента»;
  • «Славянская дружба»;
  • «Письма из Чехословакии»;
  • «Югославская тетрадь».

После войны Симонов много ездил в командировки за границу, работал в Японии, Китае, США.

С 1958 по 1960 годы ему пришлось пожить в Ташкенте, так как Константин Михайлович был назначен специальным корреспондентом газеты «Правда» по среднеазиатским республикам. От этой же газеты в 1969 году Симонов работал на острове Даманском.

Константин Симонов

Творчество Константина Симонова практически всё было связано с пережитой войной, одно за другим издавались его произведения:

1952 «Товарищи по оружию»

1959 «Живые и мёртвые»

1963-1964  «Солдатами не рождаются»

1970-1971  «Последнее лето»

Написанные Константином Михайловичем сценарии послужили основой многих замечательных фильмов о войне.

Симонов работал главным редактором и в журнале «Новый мир», и в «Литературной газете».

Личная жизнь

Первой супругой Константина Симонова стала Гинзбург (Соколова) Наталья Викторовна. Она была родом из творческой семьи, папа – режиссёр и драматург, принимал участие в основании Театра сатиры в Москве, мама – театральная художница и писательница. Наташа на «отлично» окончила Литературный институт, где во время учёбы и познакомилась с Константином. Вышедшая в 1938 году поэма Симонова «Пять страниц» посвящалась Наталье. Их брак оказался недолгим.

Вторая жена поэта филолог Евгения Ласкина заведовала отделом поэзии в литературном журнале «Москва». Именно этой женщине должны быть благодарны все любители творчества Михаила Булгакова, она сыграла главную роль в том, чтобы в середине 60-х годов свет увидело произведение «Мастер и Маргарита». От этого брака Симонова и Ласкиной есть сын Алексей, родившийся в 1939 году, который в настоящее время является известным российским кинорежиссёром, писателем, переводчиком.

Константин Симонов

В 1940 году и этот брак распался. Симонов увлёкся актрисой Валентиной Серовой.

Красивая и яркая женщина, кинозвезда, незадолго до этого ставшая вдовой; её муж, лётчик, Герой Испании Анатолий Серов погиб. Константин просто потерял голову от этой женщины, на всех её спектаклях он сидел в первом ряду с огромным букетом цветов. Любовь вдохновила поэта на самое известное его произведение «Жди меня».

Написанное Симоновым произведение «Парень из нашего города» было как будто повторением жизни Серовой. Главная героиня Варя в точности повторяла жизненный путь Валентины, а её супруг Анатолий Серов стал прототипом персонажа Луконина. Но Серова отказалась принимать участие в постановке этой пьесы, очень тяжело она переживала уход из жизни супруга.

В начале войны Валентина эвакуировалась в Фергану вместе со своим театром. Вернувшись в Москву, она согласилась выйти замуж за Константина Михайловича. Летом 1943 года они официально зарегистрировали свой брак.

В 1950 году у супругов родилась девочка Мария, но вскоре после этого они расстались.

В 1957 году Константин женился в последний, четвёртый, раз на Жадовой Ларисе Алексеевне, вдове его фронтового товарища. От этого брака у Симонова есть дочь Александра.

Константин Симонов

Смерть

Константин Михайлович умер от тяжёлого заболевания 28 августа 1979 года. В своём завещании он просил, чтобы прах его развеяли над Буйничским полем близ Могилёва, где прошёл тот первый тяжёлый танковый бой, который навсегда отпечатался в памяти.

Спустя полтора года после смерти Симонова умерла его жена Лариса, она хотела оставаться с супругом везде и до конца вместе, её прах был развеян там же.

Про это место Константин Михайлович говорил:

«Я был не солдатом, всего лишь корреспондентом. Но и у меня есть маленький кусочек земли, который я не забуду никогда – поле под Могилёвым, где в июле 1941 года я своими глазами видел, как наши за один день сожгли 39 немецких танков». 

СТИХИ

Жди меня, и я вернусь.

Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

Анкета дружбы

По-разному анкеты
На дружбу заполняют
И на себя за это
Потом пусть не пеняют.

Иной, всего превыше
Боясь толчка под ребра,
Такого друга ищет,
Чтоб был, как вата, добрый.

Другой друзей находит,
Чтоб зажигали спички,
Чтобы за ним в походе
Несли его вещички.

Чем в друге ошибиться,
Поверивши в улыбки,
Уж лучше ушибиться
Об друга по ошибке.

Друг — не клавиатура,
Чтоб пробежать руками,
Углы его натуры
Обследуют боками.

Пусть как обрывы Ужбы
Характер тот отвесен,
Пускай до вашей дружбы
Был путь не так уж весел,

Пусть надо с ледорубом
Идти до той вершины,
Где называют другом
Друг друга два мужчины.

Где вы не шли друг с другом
По вымеренной бровке,
А где тащили грубо
Друг друга на веревке,

Где не спьяна казалось:
Ты, я, да мы с тобою!
А где вас смерть касалась
Одним крылом обоих!

Дороги к дружбе нету
Другой, чем восхожденье.
Я в дружбе — за анкету
С таким происхожденьем! 

Если дорог тебе твой дом

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель…

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,—
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…

Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!

Если бог нас своим могуществом

Если бог нас своим могуществом
После смерти отправит в рай,
Что мне делать с земным имуществом,
Если скажет он: выбирай?

Мне не надо в раю тоскующей,
Чтоб покорно за мною шла,
Я бы взял с собой в рай такую же,
Что на грешной земле жила,-

Злую, ветреную, колючую,
Хоть ненадолго, да мою!
Ту, что нас на земле помучила
И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных
Мало кто приведёт с собой,
Будут праведники нечаянно
Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния,
Чтобы мучиться от разлук,
Чтобы помнить при расставании
Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой всё опасности,
Чтоб вернее меня ждала,
Чтобы глаз своих синей ясности
Дома трусу не отдала.

Взял бы в рай с собой друга верного,
Чтобы было с кем пировать,
И врага, чтоб в минуту скверную
По-земному с ним враждовать.

Ни любви, ни тоски, ни жалости,
Даже курского соловья,
Никакой, самой малой малости
На земле бы не бросил я.

Даже смерть, если б было мыслимо,
Я б на землю не отпустил,
Всё, что к нам на земле причислено,
В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти,
Удивлённо меня кляня,
Я уверен, что бог бы вскорости
Вновь на землю столкнул меня.

Майор привез мальчишку на лафете.

Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой…
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой…

Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.

Мальчик

Когда твоя тяжелая машина
Пошла к земле, ломаясь и гремя,
И черный столб взбешенного бензина
Поднялся над кабиною стоймя,
Сжимая руль в огне последней вспышки,
Разбитый и притиснутый к земле,
Конечно, ты не думал о мальчишке,
Который жил в Клину или Орле:
Как ты, не знавший головокруженья,
Как ты, он был упрям, драчлив и смел,
И самое прямое отношенье
К тебе, в тот день погибшему, имел.

Пятнадцать лет он медленно и твердо
Лез в небеса, упрямо сжав штурвал,
И все тобой не взятые рекорды
Он дерзкою рукой завоевал.
Когда его тяжелая машина
Перед посадкой встала на дыбы
И, как жестянка, сплющилась кабина,
Задев за телеграфные столбы,
Сжимая руль в огне последней вспышки,
Придавленный к обугленной траве,
Он тоже не подумал о мальчишке,
Который рос в Чите или в Москве…

Когда уже известно, что в газетах
Назавтра будет черная кайма,
Мне хочется, поднявшись до рассвета,
Врываться в незнакомые дома,
Искать ту неизвестную квартиру,
Где спит, уже витая в облаках,
Мальчишка — рыжий маленький задира,
Весь в ссадинах, веснушках, синяках.

Из дневника

Июнь. Интендантство.
Шинель с непривычки длинна.
Мать застыла в дверях. Что это значит?
Нет, она не заплачет. Что же делать — война!
«А во сколько твой поезд?»
И все же заплачет.
Синий свет на платформах. Белорусский вокзал.
Кто-то долго целует.
— Как ты сказал?
Милый, потише…-
И мельканье подножек.
И ответа уже не услышать.
Из объятий, из слез, из недоговоренных слов
Сразу в пекло, на землю.
В заиканье пулеметных стволов.
Только пыль на зубах.
И с убитого каска: бери!
И его же винтовка: бери!
И бомбежка — весь день,
И всю ночь, до рассвета.
Неподвижные, круглые, желтые, как фонари,
Над твоей головою — ракеты…
Да, война не такая, какой мы писали ее,-
Это горькая штука…

Мне хочется назвать тебя женой

Мне хочется назвать тебя женой
За то, что так другие не назвали,
Что в старый дом мой, сломанный войной,
Ты снова гостьей явишься едва ли.

За то, что я желал тебе и зла,
За то, что редко ты меня жалела,
За то, что, просьб не ждя моих, пришла
Ко мне в ту ночь, когда сама хотела.

Мне хочется назвать тебя женой
Не для того, чтоб всем сказать об этом,
Не потому, что ты давно со мной,
По всем досужим сплетням и приметам.

Твоей я не тщеславлюсь красотой,
Ни громким именем, что ты носила,
С меня довольно нежной, тайной, той,
Что в дом ко мне неслышно приходила.

Сравнятся в славе смертью имена,
И красота, как станция, минует,
И, постарев, владелица одна
Себя к своим портретам приревнует.

Мне хочется назвать тебя женой
За то, что бесконечны дни разлуки,
Что слишком многим, кто сейчас со мной,
Должны глаза закрыть чужие руки.

За то, что ты правдивою была,
Любить мне не давала обещанья
И в первый раз, что любишь,— солгала
В последний час солдатского прощанья.

Кем стала ты? Моей или чужой?
Отсюда сердцем мне не дотянуться…
Прости, что я зову тебя женой
По праву тех, кто может не вернуться.

Открытое письмо 

Женщине из г. Вичуга

Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошел с ума,
Не проклял все, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас еще все шло,
Еще, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он все еще не получал,
По счастью, вашего посланья.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.

Стоит звезда из жести там
И рядом тополь — для приметы…
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.

Письмо нам утром принесли…
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли —
Уж вы простите нам, солдатам.

Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.

Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придет,
Вам будет все равно ненужен.

Что вы не знаете беды,
Живете хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.

Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова…
Вот именно: «не утруждал»…
Вы побольней искали слова.

И все. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.

«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»…
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.

Я не хочу судьею быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить,—
К несчастью, в жизни все бывает.

Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.

Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.

Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли —
Так заняли бы где угодно.

В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь —
Вам написали б эти строки;

Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.

Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают — вы тому виною,

Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.

Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь еще получит?

На суд далеких жен своих
Мы вас пошлем. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.

Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.

А бывший муж ваш — он убит.
Все хорошо. Живите с новым.
Уж мертвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратись с войны,
С другим вас под руку не встретит.

Лишь за одно еще простить
Придется вам его — за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Еще вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит еще в июле.

О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно —
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.

По поручению офицеров полка

К. Симонов

Родина

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.


 

Сейчас на главной
Статьи по теме
Статьи автора

Лента новостей

Острые мысли

#ФОТОВИДЕОФАКТ

Популярное за неделю