Колин дядюшка Си. Как Китай относится к кризису в Белоруссии

Когда 10 августа председатель КНР Си Цзиньпин первым из мировых лидеров поздравил Александра Лукашенко с победой на выборах, это было лучшим подарком для белорусского лидера. Поддержка второй экономики мира была бы Лукашенко весьма кстати, потому что нынешний кризис толкает его к все большей зависимости от Москвы, а он не хотел бы оставаться один на один с Кремлем.

В идеале белорусский президент предпочел бы не только балансировать между Западом и Востоком, но и играть на противоречиях Москвы и Пекина — традиционного и растущего центров силы в Евразии. Но пока таких противоречий набирается немного. Китай действительно постепенно укрепляет свои позиции в Восточной Европе, в том числе в Белоруссии, но делает это так, чтобы не поссориться с Россией.

КИТАЙСКИЙ БРАТ

Сотрудничество Белоруссии с Китаем с самого начала было производной от того, что происходило в белорусских отношениях с Россией и Западом. Первый импульс к сближению дали события 2000-х годов: нефтяные войны с Кремлем и санкции ЕС.

В 2005 году в интервью информационному агентству «Синьхуа» (新华) Лукашенко сам объяснил причины своего новообретенного интереса к Пекину: «Пока мы развиваем такие отношения с Китаем, мы не можем быть изолированы». В том же году президент Белоруссии отправился с госвизитом в КНР, откуда вернулся с пачкой меморандумов и горой обещаний.

Товарооборот Китая с Белоруссией начал расти — с $183,6 млн в 2000-м до $2 млрд в 2008 году. В 2005 году Белоруссия впервые появляется в отчете об исходящих прямых инвестициях Министерства внешней торговли и экономического сотрудничества КНР (对外贸易经济合作部), а к концу 2000-х китайские инвестиции в белорусскую экономику выросли до $24 млн.

Похожим образом в конце 1990-х — начале 2000-х складывались отношения Китая со странами Центральной Азии, которые пытались диверсифицировать внешние контакты, чтобы ослабить доминирующее влияние России. В 2000-х была заложена экономическая основа современных отношений Китая с Центральной Азией — нефтепровод из Казахстана и газопровод из Туркмении.

Однако, в отличие от Центральной Азии, которая граничит с Китаем и дополняет китайскую структуру экономики (все страны региона — поставщики природных ресурсов, а Китай — крупный импортер), Белоруссия располагается далеко от китайских границ, а ее маленький внутренний рынок и отсутствие значительных запасов природных ресурсов (кроме калийных удобрений) серьезно ограничивают потенциал китайско-белорусского сотрудничества.

Если в 2000-х Белоруссия сделала первый шаг в сторону КНР, то уже в 2010-х интерес к Восточной Европе проснулся у Пекина. В 2000-х Китай продолжал наращивать производство, и приоритетом экономической дипломатии Пекина были страны, богатые природными ресурсами (на постсоветском пространстве это государства Центральной Азии и Россия). Однако после мирового финансового кризиса спрос на китайскую продукцию на Западе упал, и главной задачей Пекина стало не давать простаивать фабрикам — это опасно для общественного спокойствия. Это заставило Китай искать новые рынки сбыта, что через несколько лет привело к появлению инициативы «Пояса и Пути». При этом повышение внимания китайцев совпало с крупнейшим экономическим кризисом в Белоруссии 2011 года.

Тогда причиной кризиса стало бездумное печатание денег перед президентскими выборами в декабре 2010-го. После голосования белорусам пришлось расплачиваться за временный всплеск доходов: инфляция за 2011 год составила 120%, а три волны девальвации белорусского рубля стали одними из крупнейших в мировой финансовой истории.

На этом фоне визит председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей У Банго (吴邦国) — на тот момент второго человека в Китае — стал важным событием для Лукашенко. Кроме льготного кредита $1 млрд, обещания профинансировать строительство Витебской ГЭС и совместного индустриального парка, страны подписали соглашение «О финансовом сотрудничестве в приватизации и привлечении китайских инвестиций в Беларусь в одах». Лукашенко не скрывал своей радости, сыпал помпезными заявлениями о дружбе с «великим Китаем» и не скупился на благодарности «за колоссальную не только материальную, но и моральную поддержку».

БЕЗ РОССИИ НИКУДА

С тех пор роль Китая в белорусской экономике постепенно увеличивалась, но составить серьезную конкуренцию России Пекин не может и не стремится. В белорусском товарообороте Китай занимает третью строчку, но его доля за январь — июнь 2020 года составила всего 7% (за первое полугодие 2020 года Белоруссия экспортировала в Китай товаров на $333 млн, основная статья экспорта — минеральные удобрения), доля России — 48,5%.

По данным белорусского Минфина, с 2013 года Белоруссия привлекла из Китая заимствований на сумму $3,6 млрд, из России — $10,8 млрд (и $2,6 млрд из Евразийского фонда стабилизации и развития).

Экономические интересы Китая и России в Белоруссии не пересекаются. Российские госкомпании уже приватизировали газотранспортную систему, теперь Москва хочет поучаствовать в приватизации крупных предприятий типа МАЗа и МЗКТ. Китайцы больше заинтересованы в небольших заводах, а масштабные проекты строят с нуля по собственным технологиям.

Как и многим другим развивающимся экономикам, Китай предпочитает предоставлять Белоруссии преимущественно связанные кредиты — займы с дополнительными требованиями. Например, с условием, что не менее половины денег пойдет на оплату услуг китайских подрядчиков и покупку китайского оборудования.

Витрина китайско-белорусского сотрудничества — индустриальный парк «Великий камень» — как раз один из таких масштабных проектов, где консорциуму китайских компаний принадлежит 68%. Общий объем инвестиций на начало 2020 года превысил полмиллиарда долларов США. Но и в этом проекте Россия рассматривается не как конкурент. Белорусская сторона предложила РЖД принять участие в строительстве сухого порта на территории «Великого камня», в 2019 году переговоры об этом начались на уровне вице-премьеров.

Другой предмет гордости Лукашенко — автомобильный завод «БелДжи» (совместное предприятие белорусского холдинга БелАЗ и китайской Geely), где около 40% принадлежит китайцам. Только 30% производимых заводом автомобилей поставляется на внутренний рынок, остальные 70% в основном экспортируются в Россию.

Другими словами, оснований для серьезных противоречий или конкуренции между Россией и Китаем в Белоруссии мало. Москва вполне понимает игру, которую ведет Лукашенко с Пекином, не видит в ней большой угрозы для своих позиций, а потому не пытается вставлять палки в колеса. Российское руководство рассматривает усиление Китая в Восточной Европе, в том числе в Белоруссии, через призму своего противостояния с Западом. Наращивание китайского присутствия дает странам региона альтернативу в отношении ЕС, а Москва и Пекин пока договариваются и иногда даже координируют свои действия — как во время недавней символической акции в Молдавии в поддержку президента Игоря Додона. К тому же пока большинство китайских проектов в Белоруссии не оправдывают возложенных на них надежд.

Примером крупной неудачи стал завод беленой целлюлозы в Светлогорске. Сейчас «Беллесбумпром» сам доделывает совместный проект на $850 млн, потому что контракт с Китайской корпорацией инжиниринга САМС пришлось расторгнуть из-за многочисленных проблем (затягивание сроков, не соответствующее нормам безопасности качество стройки и так далее).

Даже успешные примеры оказываются не без изъянов: лишь половина производства «БелДжи» локализована, а «Великий камень» не привлек заявленных в 2018 году 100 резидентов (на июль 2020-го — 63).

Но, несмотря на все проблемы, Лукашенко старательно демонстрирует Пекину, как важно для него китайское направление внешней политики и особые отношения с генсеком. Он кланяется Си Цзиньпину «по пояс», в телеграммах по-свойски обращается к нему на «ты». Сын президента Николай Лукашенко известен в Китае, наверное, больше своего отца — особенно после того, как поздравил на китайском «дядюшку Си Цзиньпина» и «тетушку Пэн Лиюань» (супругу председателя КНР) с Новым годом по лунному календарю.

СДЕРЖАННАЯ РЕАКЦИЯ

Несмотря на все знаки внимания со стороны Лукашенко, реальный уровень отношений Китая и Белоруссии не позволяет говорить о серьезном интересе китайского бизнеса к белорусской экономике или об интересе китайского общества к этой стране и происходящих в ней событиях.

По данным самого популярного в Китае поисковика Baidu (百度), количество среднесуточных поисковых запросов со словом «Белоруссия» (白俄罗斯) выросло на 350% в августе 2020-го, но самым популярным по-прежнему остается «чем отличается Белоруссия от России».

Протесты — очень чувствительная тема для Китая, поэтому в СМИ информация о митингах в Белоруссии подавалась очень сухо и без подробностей. Десятого августа китайские СМИ сообщали лишь о том, что Лукашенко переизбран с 80% голосов в его пользу.

На следующий день после выборов заметка о том, что Си Цзиньпин поздравил Лукашенко с победой, была напечатана вверху на первой полосе «Жэньминь жибао» (人民日报), китайской «Правды». Такое же сообщение в «Жэньминь жибао» было опубликовано 11 июня 2019 года в честь победы на выборах президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева. А вот о поздравлении Владимира Зеленского с победой на выборах президента Украины 21 апреля 2019 года на первой полосе партийной газеты не было ни слова, что может быть связано с тем, что выборы на Украине совпали с форумом «Пояса и Пути» в Пекине — там красовалась фотография Си Цзиньпина с Владимиром Путиным крупным планом. Современное и позволяющее себе многое издание (разумеется, по меркам китайских СМИ) «Пэнпай» (澎湃), принадлежащее государственной Шанхайской издательской корпорации (上报集团), сообщило о протестах, но ссылаясь исключительно на информацию Министерства внутренних дел Белоруссии.

Китайские СМИ также акцентировали внимание на митингах в поддержку Лукашенко. Особенно выделился выпуск новостей Dragon TV (东方卫视), тоже принадлежащего Шанхайской издательской корпорации. Там кадры протестующей оппозиции с бело-красно-белыми флагами и плакатами «Убийца не может быть президентом» канал выдал за демонстрации «в поддержку правительства».

Когда протесты стали набирать обороты, китайские СМИ уделяли им больше внимания, но тоже не выходили за пределы переводов официальных заявлений Лукашенко, цитат из российских госСМИ и заявлений МИД РФ и Путина.

В китайском аналоге твиттера Weibo (微博) по хэштегу #Белоруссия (#白俄罗斯#) можно найти немало видео с живыми цепями, маршами девушек с цветами и толпами протестующих. Однако, по информации сервиса Weiboscope, отслеживающего слова, по которым китайские власти чистят соцсети, за последнюю неделю не было удаленных постов со словами «Белоруссия», «Минск» или «Лукашенко». Это означает, что тема не очень популярна в китайском интернете.

Заявления китайских официальных лиц также были очень аккуратными. Девятнадцатого августа на пресс-брифинге представитель МИД КНР Чжао Лицзянь (赵李健) заявил: «Китай всегда уважает путь развития, выбранный белорусским народом в соответствии с национальными условиями, его усилия по защите независимости, суверенитета, безопасности и развития государства». Такую фразу, напоминающую реакцию китайских дипломатов на вопросы о принадлежности Крыма, можно интерпретировать как угодно, в зависимости от желания.

Пекин не видит смысла в том, чтобы явно поддерживать какую-то из сторон конфликта, учитывая непредсказуемость ситуации. К тому же у Китая попросту нет реальных инструментов влияния на ситуацию в Белоруссии. Именно поэтому КНР избрала самую надежную тактику — не делать громких заявлений и предоставить действовать России, у которой и инструментов больше, и ставки выше. Так что конспирологическим версиям о том, что за задержанием вагнеровцев в Белоруссии стоит Китай, или слухам о готовности Лукашенко бежать в Пекин вряд ли можно верить.

Пекину, несомненно, удобно иметь дело с Лукашенко, и если он усидит в своем кресле, то сближение двух стран продолжится. Но если к власти в Белоруссии придут другие люди, то Китай будет искать общий язык с ними, тем более что новая команда все равно не сможет игнорировать такого партнера, как КНР. В любом случае Китай нужен Белоруссии намного больше, чем наоборот.

Темур Умаров

Источник

Автор Темур Акмалжонович Умаров — китаист, эксперт по Центральной Азии. Консультант Московского центра Карнеги.