Но каждый непредубежденный человек согласится, что эта твердокаменность проявляется не всегда и не со всеми.
Вот свежий пример диалога. Как раз сейчас через Думу продвигается новый проект закона о виноделии в России. Но и прежний документ на ту же тему, уже почти принятый, не отменен, а только отправлен на доработку как не вполне учитывающий интересы наших виноделов.
Конкурирующий с ним новый проект в этом смысле на много голов выше. Ведь его пробивают бывший и действующий председатели Союза виноградарей и виноделов РФ Борис Титов (он же — бизнес-омбудсмен при президенте) и Дмитрий Киселев, в аттестациях не нуждающийся.
Понятно, что оба эти виноградаря себя не обидели и прописали меры, ухудшающие условия торговли иностранными винами, а также затрудняющие жизнь домашним изготовителям недорогих напитков из импортного сырья. Как указывает популярная газета, законопроект «уже успели назвать „революционным“… Виноделы давно его ждут. Понимающие ситуацию любители вина тоже: хотелось бы уж наконец увидеть на наших прилавках больше качественных российских вин…»
Насчет заждавшихся виноделов-сановников всецело согласен. Что же до «любителей вина», на то они и понимающие, чтобы уж точно не обрадоваться «революционному» подорожанию всех вин — как иностранных, так и домашних. Ведь, освободившись от конкурентов, группа привилегированных производителей церемониться с покупателями не станет.
В окончательном виде закон еще не принят. Но обсуждаются самые экстравагантные новации: от нанесения на этикетки «неправильных» напитков уничижительных надписей до выделения российским бутылкам «лучших мест» в торговых точках — «на уровне глаз покупателя или чуть ниже».
Вы спросите — ну и что? Штатный заступник бизнесменов заступается за собственный бизнес. Кадровый агитатор за интересы начальства агитирует попутно и за свои личные интересы. Банально? Да. Но обратите внимание на две вещи. Во-первых, хотя рядовой человек от винной революции будет в проигрыше, его мнение в расчет не принимается, поскольку механизмов воздействия на решения у него нет. Во-вторых, новый закон бьет по импортерам вина и части домашних производителей. А это тоже уважаемые люди. И, судя по продолжающейся конкуренции проектов, сложа руки они не сидят. То есть в этом кругу борьба интересов и поиски компромиссов вполне легальны и для системы приемлемы. Это вам не Шиес.
Последние дни принесли также другие примеры коммерческой и отчасти даже политической конкуренции привилегированных групп, встречающей у высшего руководства лояльный прием.
Вот объявили, скажем, несколько лет назад амнистию капиталов. И сейчас выясняется, что декларации, поданные в ее рамках, иногда изымаются органами и используются как вещдоки для уголовного преследования бизнесменов.
Не совсем ловко, но дело-то житейское. Рядовому гражданину не привыкать, что государство регулярно обращает в шутку свои клятвенные обещания. Однако отдельно взятые нерядовые пострадавшие принялись жаловаться — и, надо же, чего-то добились.
Куратор амнистии, первый вице-премьер Силуанов, вероятно, убедил Путина, что получается некрасиво. И вождь потребовал, чтобы честное государственное слово было сдержано. Верховный суд, который всего несколькими днями раньше твердо уходил от ответа на этот вопрос, так же твердо разъяснил, что гарантии амнистии святы. Правда, из местных судов поступают сообщения, что для них ситуация все равно не совсем очевидна. Но это лишний признак свободы мнений, царящей в нашей госмашине.
И уж всем бросилась в глаза история с внесением и последующим отзывом бьющего по «Яндексу» законопроекта, автором которого называет себя депутат Горелкин. Перепуганный «Яндекс» бросился в АП, в правительство — и нашел разумный компромисс. То есть, может быть, не очень разумный с точки зрения пользователей, поскольку им нужен неангажированный поисковик, а зависимость «Яндекса» от властей станет теперь еще больше. Но материальные свои интересы собственники интернет-компании, видимо, отбили. А для них это главное.
Закончу с примерами. Все они похожи. Несмотря на автократию, отстаивание своих интересов знатными лицами и серьезными структурами вполне дозволяется, а может быть даже идет по восходящей. Механизмы поиска компромиссов работают. Диалог заинтересованных персон с высшей властью не только возможен, но часто и продуктивен.
Правда, рядовые люди в этих спорах гигантов не то что бедные родственники, а просто нули. Их интересы ничего не весят. Если иногда они в чем-то совпадут с интересами выигравших спор сановников, подданные могут считать себя везунчиками. А если, что чаще, не совпадут, то наверху это никого не взволнует.
Взять обещанный большой скачок в строительстве жилья — один из немногих козырей, остающихся у режима, чтобы задобрить народ. И вот, благодаря новейшим своим запретам, сами же власти ожидают снижение ввода и рост цен. Ищут ли компромисс? Ищут. Между застройщиками, банками и контролерами. С какой целью? Чтобы тем, другим и третьим не повредил ожидаемый застой. А миллионам нуждающихся в жилье людей отведена роль зрителей.
Так работают ли у нас механизмы защиты интересов? Еще как! Но только там, куда девяноста девяти процентам граждан ходу нет.
