Конец контракта

Вчерашнее невнятное и неубедительное заявление МИД по поводу проблемы Курильских островов, пожалуй, только подчеркнуло сам факт интенсивных переговоров и наличие достигнутых договоренностей. В них, по всей видимости, входит и минимизация публичности как процесса, так и достигнутых результатов. Японские партнеры не смогли удержать информацию под ковром, поэтому российский МИД и был вынужден делать заявление. В котором, нужно отметить, лишь констатируется сегодняшний статус Курил (особо указывается на «южную часть»), при этом никаких гарантий того, что этот статус сохранится и в будущем, МИД не предоставил.

По всей видимости, японцы вполне сознательно допускали «утечки», эмоциям тут явно не место. Причина понятна — им нужно покрепче привязать партнера, ставя его в стесненное положение, лишая маневра. При этом Абэ, судя по всему, совершенно не опасается того, что Путин «соскочит» с темы и даст задний ход. Лишнее подтверждение тому, что Россия в данном случае — объект чужой политики и принимает решение о передаче островов не самостоятельно, а в увязке общей политики в регионе, где, безусловно, ключевым противоречием являются взаимоотношения США и Китая.

В России заметен перебор вариантов, под каким именно соусом будет преподнесена передача островов. Первый тезис, который был озвучен — мы имеем обязательства бывшего Советского Союза, а потому как люди слова, должны их выполнить. Действия по передаче островов проводятся «на основе» известной декларации. Уточнение «на основе» определяющее — так как позволяет трактовать этот документ достаточно широко, в отличие от формулировки «в соответствии». Разница между этими формулировками — в условии, которое было поставлено Советским Союзом, которое не было выполнено и которое стало причиной отказа СССР от своих обязательств. Кстати, одно это делает ничтожным тезис о том, что современная Россия получила в наследство проблему Курил и обязана их передать — условие СССР было предельно конкретным — мирный договор в обмен на два острова при условии вывода иностранных войск и баз с территории Японии.

Второй сценарий, который начинает обкатываться нашей пропагандой — это «дипломатический прорыв». По всей видимости, он станет основным. Суть проста — крымские события были восприняты мировым сообществом, плящущим под дудку Америки, негативно, заключение мирного договора с Японией прорывает мировую блокаду. Шах и мат вам, империалисты. Логики в таком сценарии оболванивания никакой, но пропаганда вообще не опирается на логику, она работает с эмоциями.

Реальные причины сдачи российской территории, естественно, никто озвучивать не будет, как не стали уточнять причины двух войн, которые сегодня ведет путинский режим. С Украиной вообще «нас там нет», сирийскую авантюру завернули в обертку борьбы с международным терроризмом — асболютно абстрактную, а потому позволяющую толковать ее максимально широко.

С другой стороны, причины, по которым нынешний режим совершает те или иные военно-политические авантюры, предельно просты и во многом даже примитивны. Ключевой проблемой является полная несамодостаточность современной России, вытекающая из ее экономической отсталости и ускоряющейся деградации. Подобное положение загоняет руководство страны в очень узкий коридор решений, который, скорее, напоминает воронку, а потому реальная подоплека его действий вполне очевидна. Достаточно выключить телевизор и не слушать ахинею, которую несут говорящие головы, чтобы понять суть происходящего.

Так или иначе, но вряд ли пропаганда сумеет доходчиво объяснить сдачу территорий. При этом, будучи объектом чужой политики, режим не сможет выторговать у Японии (и стоящих за ней США) уступки, позволяющие сохранить лицо. Смысл передачи островов в том и заключается, чтобы сделать ее явной и безоговорочной — это нужно для возникновения прецедента пересмотра итогов Второй мировой на Тихом океане. Конечно, пересмотра контролируемого, но тем не менее. Вопрос о сохранении лица Путина перед собственным населением здесь глубоко вторичен и совершенно неинтересен американцам. Просто по причине ничтожности — как самого Путина, так и его мелких проблем.

Это будет, конечно, тяжелым ударом по легитимности власти внутри России. Пенсионная «реформа» подорвала социальный договор между властью и населением. Передача островов подорвет такой же контракт, позволяющий режиму использовать патриотическую риторику. У Путина останется, по сути, последний ресурс его легитимности — страх населения перед сменой власти просто как страх перед чем-то новым. Созданная «стабильность» базируется в первую очередь как раз на страхе перед какими-либо изменениями. «Вы что, хотите как на Украине (Париже)?»

Однако как раз это и является базовой задачей. Реформирование распадающейся вертикали уже давно перезрело, однако к нему не приступают. Во многом страх перед изменениями стал страхом и самой власти — она сама откладывает решения. Во многом это похоже на сугубо бытовое «С понедельника брошу курить», только вот не уточняется, с какого понедельника. Всегда находится причина, по которой нужно ненадолго отложить: то Универсиада, то Олимпиада, то чемпионат мира, то послание Федеральному собранию, то единый день голосования. Тактические задачи позволяют откладывать стратегические решения, и к их реализации всегда приступают в пожарном порядке. В авральном режиме. Ригидность российской власти — явление вполне тривиальное, она присуща ей в разные эпохи — царскую, советскую, нынешнюю. И она всегда приводит к одному и тому же результату — катастрофичному для режима. Он сам подрубает под собой базу своей устойчивости, после чего вопрос обрушения из системного превращается в статистический.

Сдача островов не приведет к росту протестных настроений и выступлений — внешне не изменится ничего. Даже если прямо сейчас Путин выступит и произнесет дежурное «Прошу отнестись с пониманием», не произойдет ничего. Ну, будет десять-двадцать маргинальных пикетов, рябь в интернете и микроскопические митинги легальных «оппозиционных» партий. Так же, как прошла и «пенсионная» реформа. В этом смысле ни малейших иллюзий нет — внешне все будет как надо режиму. Однако внутренняя устойчивость режима перейдет на качественно иной уровень — она утратит поддержку значительной части населения, оставив под собой последнюю «скрепу» — страх. Но как только режим будет вынужден переходить к реформам (даже сугубо косметическим), а деваться-то ему некуда — управление на самом деле распадается, как гнильё под пальцами, страх перед изменениями тоже исчезнет — они начнутся вне зависимости от него. В этот момент опора под режимом рухнет окончательно. По сути, ровно то же самое происходило в России в 17 году и в 91 — власть сама подорвала доверие к себе, после чего ее поддержка в критический момент вдруг исчезла. Вырвите позвоночник — и никакие могучие мышцы не помогут стоять. А если ещё и с мышцами беда — то исход вполне очевиден.