Мой город отчуждён до давящих пустот

Мой город отчуждён до давящих пустот.
Он вывернут, перелицован, выжжен…
До знаков уличных нарезок он не тот…
Зеркально-струйный ли, осенне-рыжий…
С январской сказкою под снежной паранджой…
Помечен в каждой части, как чужой…
До сбитых звёзд, до свергнутых гранитов.
В нём всё моё распято и убито.
Мой гордый, героический, мой звонкий…
Чужие песни режут перепонки…
Слова чужие повисают плетью.
Чужбиною в разлом тысячелетья…
Моя земля…
Которая чужая,
Святоё всё давя и унижая,
Пальбой по журавлям.
Солдатам, что за землю насмерть бились,
А в смерти, в небеса ожуравлились.
Повторно убиваются обманом,
Сжигающим, что было звёздным, светлым…
Моим. Со мной. Во мне Святые пеплы.
В глубинах духа Марианской раной.
Страшнее бурь так стынуть в мёртвом штиле.
Средь мёртвых лиц, которым по Сатурну
Рубиновость, разрывность слёз Донбасса.
Так нестерпимо, как представить Тиля,
Который потрошит и сыплет в урну
Болящий и кричащий прах Клааса.
А после, к палачам и паразитам,
Отцеубийцам,
Холуйствуя, идёт иезуитом.
Как страшно. Удавиться.
В петле забыться.
Как-то умереть,
Стирая память, и не помня впредь.
Всех отреченнее Сиднеев и Сиетлов,
Чужбиннее. Моя Земля, но светлым
Вновь грянет мир. Но как тогда мне в петлю?
Дожить, ведь я святых хранитель пеплов…

27.05.2016