На два шага позади

Все более отчетливым становится тот факт, что реагирование российских властей отстает от ситуации на несколько шагов, точнее даже недель. Вспомним, что пока активно обсуждали поправки в Конституцию и варианты голосования, в мире была объявлена пандемия, закрывались границы и ужесточались правила внутри страны. 25 марта спустя две недели последовала реакция Кремля, который объявил, что собирается разработать меры поддержки российских граждан и малого и среднего бизнеса.

Опозданием здесь стало то, что россияне уже давно нуждались в этих мерах поддержки, но самое главное, речь уже не могла идти о каких-то привычных мерах, направленных на поддержку из-за коронавируса, вопрос стоял уже в мерах борьбы с экономическим кризисом, который стал неизбежен как в масштабах России, так и в масштабах мира.

Итак, мировой финансовый кризис не приходит бесследно. У него есть определенные маркеры, отслеживание которых может помочь своевременно диагностировать проблемы и спрогнозировать наступление кризиса, или как говорят на Западе — рецессии. Центр Сулакшина подробно разбирал данные критерии в работе «Политическое измерение мировых финансовых кризисов». В работе не только говорилось о признаках наступающего кризиса, но также содержались рекомендации для российских властей, как обезопасить экономику страны, чтобы последующие кризисы не были столь болезненными.

К каким же выводам мы пришли в данном исследовании? Все мировые кризисы связаны с США, рецессия в которых является явным признаком мирового кризиса. При этом как правило такой кризис может сопровождаться падением цен на энергоресурсы, временным снижением фондовых индексов на 10–100%, которые к моменту кризиса достигают своего пикового значения, укреплением доллара при резкой волатильности остальных валют (рис. 1). Интервалы между кризисами последовательно снижаются. В среднем рецессии происходят с интервалом в 8,75 года. Их средняя продолжительность до Второй мировой войны составляла 24 месяца, а с 1945 г. сократилась до 11 месяцев. Наиболее длительной рецессией сопровождался кризис 2008 г. (18 месяцев), оттеснивший на второе место 16-месячную рецессию 1981-1982 гг.

В основном кризис начинается в третичном секторе экономики. Детонирующий сбой происходил прежде всего в наиболее связанных с фиктивным капиталом отраслях торговой и финансовой деятельности. Всякий раз при реконструкции источников кризиса обнаруживается непомерно разросшаяся спекулятивная компонента экономики, нередко выдаваемая за инновационность. Анализ структуры экономика США позволил прийти к выводу, что есть устойчивая связь между удельным весом сферы услуг в экономике и началом кризиса. В частности, кризис 2008 г., как и кризис 1929 г., разразился после длительного периода роста доли сервисной компоненты американской экономики.

Рис. 1. Основные показатели экономического развития США (1940—2009 гг.)

При этом сам маховик кризиса может раскручиваться из вполне малозначимого события, которое под действием СМИ разыгрывается в полномасштабный кризис. Например, по данным МВФ, мировой ВВП за 2008 г. составил 62054,133 млрд долл. Соотношение этой суммы и суммы ипотечного рынка (примерно 1 к 240) показывает, что ипотечный кризис США на фоне мировой финансовой системы является даже не флуктуацией, а «шумом». Таким образом, незначительный финансовый факт благодаря пристальному вниманию мировых СМИ спровоцировал массовое поведение: панику среди биржевых игроков, обвал фондовых индексов и тотальное недоверие внутри банковского сектора, которое повлекло за собой прекращение межбанковского кредитования, страхи среди населения, за чем последовало изъятие банковских депозитов, падение потребления и т. п. Таким образом, СМИ становятся главным инструментом в разворачивании кризиса.

Сейчас мы наблюдаем практически то же самое, когда одновременно несколько структур заговорили о кризисе в США. Bank of America объявил, что в США начался экономический кризис, этот кризис окажется одним из сильнейших в истории. Уже во втором квартале ВВП рухнет на 12% — рекорд со времен Второй мировой войны. В Morgan Stanley считают «базовым сценарием» замедление роста глобального ВВП в этом году на 0,9%. В Goldman Sachs еще пессимистичнее: их прогноз — 1,25%. О том, что американская экономика прекратила рост, сообщила и одна из крупнейших американских бизнес-школ UCLA Anderson. Там считают, что изменений к лучшему можно ждать лишь к концу сентября. Экономика страны сократится на 6,5% во втором квартале и на 1,9% — в третьем.

В целом, говоря о кризисе, нужно понимать, что он оказывается выгоден конкретным бенефициарам, которые извлекают из него прибыль. Что же касается остального мира, то здесь единственным действенным способом становится максимальное ослабление негативных последствий кризиса. В работе Центр уже указывал на ошибки экономической политики, которые привели к кризису. Мы прогнозировали, что снижение этих ошибок уменьшит степень влияния российской экономики от мировых кризисов. Однако на деле наши рекомендации не были учтены эшелонами власти. Итак, вот главные ошибки:

Демонетизация российской экономики к 2008 г. до уровня около 30% ВВП. К 2020 году ситуация существенно не изменилась, уровень монетизации составлял всего 45%.

Отток капитала. Несмотря на провозглашенный курс борьбы с офшорами в 2012 году, офшорная экономика процветала по-прежнему, в 2018 году казалось снова отказались от идеи борьбы с офшорами. В марте 2020 года президент открыто признал, что две трети доходов, уходящих из России за рубеж в офшорные юрисдикции, в результате разного рода схем так называемой оптимизации облагаются реальной ставкой налога лишь в 2 процента.

Гипертрофированный уровень доли сырьевого сектора в ВВП (более 30%) и в экспорте России (более 75%). Несмотря на все заверения президента, Россия не отказалась от сырьевой модели экономики. Об этом может свидетельствовать тот факт, что главными проектами страны с 2014 года стали Турецкий поток, два нефтепровода в Китай и проект нового Северного потока. Чрезмерная зависимость от нефти превратила параметр ВВП в производную от котировок нефти (рис. 2), то есть у российских властей нет действенных механизмов управления экономикой.

Рис. 2. ВВП России в долл и цена нефти долл/баррель

Крайне высокая ставка рефинансирования Банка России (привязанная к индексу потребительской инфляции), не имеющая прочного экономического обоснования, затрудняет рефинансирование банков и в следующем звене — реального сектора, тормозя развитие (коэффициент валовых накоплений в России в три раза меньше, чем в Китае). Ставка осталась высокой в сравнении с европейскими странами, лишь недавно ушла от двузначных значений.

Снижение до менее чем 30% доли государственных расходов в ВВП, что минимизировало регулятивные функции государства. С момента кризиса госрасходы к ВВП не превысили 35%, при этом основная доля ушла в сектор обороны и финансирование внутренних дел и безопасности.

Заниженная (в 2–2,5 раза по сравнению с сопоставимыми странами) доля оплаты труда в ВВП, не имеющая экономического обоснования, что ослабляет участие накоплений населения в денежной мультипликации и кредитном портфеле и мотивацию производительного труда, а также наносит демографический ущерб. В России официально этот показатель равен 48%, но он включает так называемые скрытые доходы, которые невозможно точно подсчитать. Но для Росстата нет ничего невозможного, и он дает точное количество этих скрытых доходов. Без них уровень оплаты труда едва дотягивает до 32% ВВП, в то время как в западных странах составляет от 50% ВВП и выше.

Ущербность для экономики принципа вложений государственных активов на депозиты зарубежных банков под проценты, меньшие, чем кредитная ставка для российских хозяйствующих субъектов, вынужденных кредитоваться практически в этих же банках. Необоснованная процедура вложений государственных активов в ценные бумаги зарубежных корпораций, фактически перекачивающая капитализацию российских компаний в капитализацию зарубежных компаний в условиях риска банкротства этих компаний и потери средств. В этом отношении подход властей не изменился, вместо инвестирования в экономику резервные средства уходят в западные активы. Введение плавающего валютного обменного курса, требующего значительных затрат золотовалютных резервов в условиях манипуляционных атак на национальную валюту, снижающего уровень финансового суверенитета страны.

С 2014 года рубль был оправлен в свободное плавание, что сделало валюту еще более уязвимой. С 2008 года мы стали свидетелями двух девальваций — в  и в 2020 г. (рис. 3).

Рис. 3. Курс рубля к доллару

Годы прошли, а названные параметры практически не поменялись. Российские власти не учли ошибок кризиса 2008 года, в результате мы стали свидетелями нового кризиса в 2014 году и надвигающегося кризиса в 2020 году.

В двух работах «Санкции+. Что еще в арсенале давления Запада на Россию?» и «Прогноз глобальных и российских последствий в случае применения к России нефтяного эмбарго» мы уже делали оценки того, что будет с российской экономикой в случае отключения ее от мировой системы и введения эмбарго на ее энергоресурсы. В 2020 году ситуация максимально приблизилась к нашим прогнозам: эмбарго конечно против России не ввели, но жесткая конкуренция на энергетическом рынке за потребителей энергоресурсов уже началась. Притом в данном случае кризис оказался рукотворны — Россия сама отказалась вести переговоры с ОПЕК по поводу ограничений на добычу нефти, в итоге после переговоров котировки нефти резко пошли вниз, за ними падение повторил и отечественный рубль, а также доходы наших граждан (рис. 4–5).

Рис. 4. Цена на нефть в , долл за баррель

Рис. 5. Цена на нефть, долл за баррель

При этом властная элита не признает даже того факта, что уход Новака с заседания ОПЕК стал фатальным: нефть упала, саудиты стали наращивать свои рынки, Россия была вынуждена пойти навстречу даже белорусам, хотя до этого несколько месяцев мы сражались с ними так, будто они наши геополитические противники, а не союзники. Путин на совещании о ситуации на глобальных энергетических рынках объявил, что Россия ни при чем, во всем виноваты саудиты: «Мы не были, как я уже только что сказал, инициаторами разрыва сделки „ОПЕК-плюс“… Россия не являлась инициатором завершения соглашения. К сожалению, наши партнёры из Саудовской Аравии не согласились продлить текущую сделку на текущих условиях, фактически вышли из соглашения и объявили о значительных дополнительных скидках на свою нефть, а также планах по резкому увеличению добычи». Это при том, что министр энергетики России Александр Новак, покинул 4 марта заседание мониторингового комитета ОПЕК+ до его завершения, при этом действовал по плану. В начале февраля Россия отказалась дополнительно сокращать из-за эпидемии добычу во втором квартале 2020 года.

Так при чем тут саудиты? Эр-Рияд незамедлительно ответил на эту откровенную ложь, назвав слова российского президента и министра энергетики недостоверными. Российское руководство не только отказалось признавать свою ошибку, но и лицемерно главной причиной обвала рынка нефти назвала коронавирус, сделка с ОПЕК лишь второстепенная. По словам Путина, «причины снижения цен и добычи связаны прежде всего, конечно, с коронавирусом и с вызванным в этой связи сокращением производства, снижением спроса — транспорт, промышленность и так далее. Это первое. Вторая причина обвала цен — это выход наших партнёров из Саудовской Аравии из сделки „ОПЕК‑плюс“, увеличение ими добычи и одновременная информация, объявление о готовности наших саудовских партнёров предоставить даже скидки на нефть» . На графике 6 отчетливо видно, что с момента начала эпидемии в Китае (берем отчет с начала 2020 года) стоимость нефти упала на 24%, в то время как с 4 марта до объявления пандемии — на 37%. То есть, в среднем в день в первом случае она снижалась на 0,4%, во втором — на 4,6%. С 12 марта можно говорить, что одновременно действовали две причины — сорванная сделка ОПЕК и коронавирус, но и тут падение было менее 24%.

Рис. 6. Цена на нефть, долл за баррель

Сейчас Саудовская Аравия предлагает EC поставки по цене Brent минус 10 долларов, и российские поставщики вынуждены идти на ответные скидки, то есть конечная цена оказывается еще ниже установленной на рынке, перед Россией вполне отчетливо стоит угроза потери доли рынка. По мнению вице-президента «Лукойла» Леонида Федуна, после провала переговоров России с ОПЕК падение цены нефти может привести к потере $100–150 млн в день для России, «наличие сделки гораздо лучше, чем ее отсутствие. И для России [срыв соглашения] означает достаточно большие потери. Зачем эти потери, я не понимаю».

Официальную точку зрения при этом лучше всего демонстрирует позиция министра финансов, который заявил о возможности России финансировать бюджетные обязательства даже при цене нефти $30 за баррель. Средства Фонда национального благосостояния при таком сценарии позволят выполнять их в заявленном объеме в течение четырех лет.

Но спрашивается, зачем нужны были такие жертвы? Ради какого такого принципа? С какой стати страна должна сейчас тратить свои резервы из-за ошибок министра? И ответ очевиден: российский лидер так глубоко был уверен в своей способности подавить сланцевую нефть США, что невольно вырыл яму собственной стране, которую, надо сказать, до сих пор не перевел на рельсы здоровой не нефтегазовой экономики. Да и предсказания, что средств Фонда хватит надолго, звучит все более заоблачно: очередь за господдержкой из чиновников и топ-менеджеров госкорпораций, которая выстраивается каждый раз, когда рушится призрачная стабильность, способна достаточно быстро истощить любые резервы. Показанная картина и реакция Силуанова указывает на то, что экономическую модель менять никто не намерен. Россия останется сырьевым придатком, власти будут исходить из стратегии — переждать и пересидеть тяжелые времена, проедая резервные средства, но не реформировать Россию, ждать высоких цен на энергоресурсы.

И будет как в анекдоте: «долго ли мне счастья ждать? И ответ: если ждать, то долго». А это значит, что Россия обречена оставаться крайне уязвимой к мировым кризисам. И новый из них уже пришел к нам на порог. Отличие его от 2008 года в том, что тогда страна встречала его с запасом жирка, заработанном на высоких ценах на нефть (рис. 7). Сейчас страна не успела оправиться после санкций, как на нее нагрянула новая волна кризиса, на этот раз уже мирового.

Рис. 7. ВВП России в долларах 1991—2019 гг.

Мы предупреждали об этом неоднократно, но власти не только игнорируют подобные предупреждения, но и сами отказываются диагностировать ситуацию до тех пор, пока явление не становится таким очевидным, что справиться с ним не представляется уже возможным.

Людмила Кравченко