Особенности северокорейской рыбалки

Вооружённое столкновение между северокорейскими рыбаками и российскими пограничниками в Японском море — далеко не первый инцидент подобного рода. И не стоит строить иллюзий, что такого не повторится. Рыбная ловля остаётся единственным способом выживания для значительной части населения восточного побережья КНДР, и ситуация эта едва ли изменится в обозримом будущем. Северокорейские власти едва ли смогут и, главное, едва ли захотят что-то сделать с этой проблемой, пишет Андрей Ланьков, профессор сеульского Университета Кунмин.

17 сентября в Японском море, в районе богатой рыбой банки Ямато, произошло вооружённое столкновение между северокорейскими рыбаками и российскими пограничниками. При задержании северокорейских рыбаков, которые вели незаконный лов в исключительной зоне экономических интересов России, пострадали четверо российских военнослужащих, причём один из них был ранен корейцами из огнестрельного оружия. Более 160 северокорейских рыбаков, а также два рыболовных корабля (их в российской печати обычно почему-то именуют «шхунами») и 11 мотоботов оказались задержанными.

Это происшествие привлекло к себе немало внимания в российском интернете. Начались разговоры о том, что, дескать, северокорейские власти пошли на сознательную провокацию, дабы таким образом подчеркнуть свой интерес к российским территориальным водам. Однако те, кто ведут такие разговоры, просто незнакомы с реальной ситуацией в Японском море.

Столкновение 17 сентября — далеко не первый инцидент подобного рода. Например, до применения оружия дошло дело в октябре 2016 года — хотя тот инцидент был меньшим по масштабу. Северокорейские корабли уже давно браконьерствуют в наших водах, и, скорее всего, особых перемен к лучшему здесь ждать не стоит — в том числе и потому, что в российские воды северокорейских рыбаков гонит не воля властей предержащих, а пресловутая «невидимая рука рынка», бороться с которой не так просто.

Северокорейские рыболовные суда, которые действуют в Японском море, являются государственными только на бумаге. Фактически рыбный промысел стал одной из первых областей экономики КНДР, в которых победил частный сектор, и случилось это ещё в начале 1990-х годов. В настоящее время только некоторые крупные корабли могут реально являться государственной собственностью, в то время как на средних и малых рыболовных судах государственная регистрация является чисто формальной.

Схема в настоящее время работает примерно следующим образом. Когда северокорейский частный инвестор накопит достаточно денег для того, чтобы купить или построить себе по заказу рыболовный корабль, он обращается к той или иной государственной организации и предлагает зарегистрировать свой корабль как её собственность. В роли такой организации могут выступать и внешнеторговые фирмы, и предприятия народного хозяйства, и воинские части, и даже органы правящей Трудовой партии Кореи. Фиктивная регистрация необходима потому, что, несмотря на распространение рыночной экономики в стране, пограничный контроль в Северной Корее по-прежнему работает по старым правилам, так что выйти в море на корабле без наличия соответствующих бумаг невозможно. Получить такие бумаги реально только в том случае, если у судна есть фиктивная регистрация в каком-либо государственном предприятии или учреждении.

Регистрация фактически является лицензией на право ведения лова, и выдаётся она, разумеется, не бесплатно. При этом следует иметь в виду, что правительственная организация, продающая частному судовладельцу лицензию-регистрацию, обычно не имеет возможности контролировать действия владельца корабля и его экипажа и, соответственно, не имеет представления о том, сколько рыбы, кальмара, трепанга и прочих даров моря добывает судно и за какие деньги владелец корабля продаёт этот улов. Поэтому организация, выдающая лицензию, договаривается с владельцем (он же обычно и капитан) корабля о некоторой заранее оговорённой фиксированной сумме, которую покупатель лицензии будет платить. Важно, что речь в данном случае идёт не о взятке, ибо полученные таким образом деньги вполне официально поступают в бюджет организации.

Приобретя корабль, должным образом зарегистрировав его и наняв экипаж, новый судовладелец выходит в море. Улов, как правило, продаётся на берегу оптовикам, которые в большинстве случаев перепродают более ценные морпродукты дальше за границу — обычно в Китай. Из вырученных денег капитан платит зарплату команде, делает платежи за регистрацию и оплачивает текущие расходы — топливо, ремонт корабля и так далее. Оставшиеся деньги составляют прибыль капитана. На восточном побережье во время интенсивного лова мотобот приносит владельцу обычно несколько сотен долларов в месяц.

Эта схема выгодна для всех участников. Государственные организации, предприятия и воинские части зарабатывают валюту (даже если платежи формально осуществляются в северокорейских вонах, в основе договорённости всё равно лежат валютные расчёты). Судовладельцы зарабатывают неплохие по местным меркам деньги, да и рыбаки не остаются внакладе.

Следует иметь в виду, что всё это происходит на восточном побережье Корейского полуострова, то есть в районах, которые являются депрессивными даже по северокорейским меркам. Для большинства местных жителей работа в море или, если речь идёт о женщинах, на переработке улова является самой выгодной, а во многих случаях и вообще единственной доступной. Раньше в городах восточного побережья действовали несколько крупных промышленных предприятий, но с 1990-х годов они пребывают в состоянии глубокого кризиса. С введением Советом Безопасности ООН в одах «секторальных санкций», прямо направленных против северокорейской гражданской экономики, положение в регионе стало ещё сложнее.

Поэтому для любого местного мужчины, который не боится тяжёлой работы и готов идти на риск, альтернативы работе в море фактически нет.

Всё это означает, что всё больше и больше людей строят или приобретают свои рыболовные корабли, благо стоимость небольшого деревянного мотобота сейчас составляет примерно 1200–1300 американских долларов. С каждым годом всё больше и больше кораблей выходят из портов на побережье Японского моря. В прошлом году автору довелось видеть, как выглядит выход в море рыбацких кораблей из порта Вонсан на восточном побережье КНДР. На глади моря были видны многие сотни судов — и все они шли в открытое море, от берегов, во многих случаях, предположительно, к той самой банке Ямато, где произошёл инцидент 17 сентября.

В результате такого интенсивного лова в последние 10–15 лет становится всё более ощутимым истощение рыбных запасов в непосредственной близости от северокорейских берегов. С другой стороны, техника не стоит на месте и северокорейские корабли образца 2019 года, какими бы примитивными и ненадёжными они ни казались иностранным наблюдателям, всё равно надёжнее и мореходнее, чем те корабли, на которых северокорейские рыбаки ходили в море лет 20 назад.

Среди позитивных изменений можно, например, упомянуть распространение лёгких и надёжных дизельных двигателей, появление на кораблях систем GPS (формально северокорейские власти запрещают рыбакам пользоваться этими системами, но на практике в последние годы на их использование закрывают глаза) и маломощных радиостанций (которые, как и GPS, формально запрещены, однако на практике считаются допустимыми).

Всё это делает дальние плавания, с одной стороны, экономически желательными, а с другой — технологически возможными. Если в прошлом северокорейский мотобот находился в море 10–15 часов, то теперь всё более обычным делом становятся многодневные экспедиции.

Однако наиболее богатые рыбой участки акватории Японского моря находятся в пределах экономических зон России и Японии, так что северокорейские рыбаки отправляются туда заниматься браконьерством. Они это понимают, особых комплексов по этому поводу не испытывают и готовы применять силу для того, чтобы добыть вожделенную рыбу — источник определённого благополучия для них самих и для их семей.

То обстоятельство, что лов идёт в экономической зоне других государств, ни в малейшей степени не смущает северокорейских рыбаков. Никакого особого пиетета по отношению к иностранным государствам они не испытывают.

Кстати сказать, из бесед с рыбаками (автору этих строк в последние годы довелось общаться с ними довольно часто) можно узнать, что, по распространённому в рыбацких посёлках мнению, российские пограничники обычно действуют куда жёстче японских. Российские пограничники применяют силу и иногда даже открывают огонь, в то время как японцы боятся применять что-либо кроме «нелетальных методов» и ограничиваются тем, что поливают браконьеров струями холодной воды из брандспойтов, устраивая им, как выразился один из моряков, «неприятный, но вполне терпимый душ». Интересно, что, как показалось автору, закрепившаяся за российскими пограничниками репутация «суровых мужчин», им не только не вредит, но даже где-то вызывает уважение. Тем не менее иллюзий строить не надо. Рыбная ловля остаётся единственным способом выживания для значительной части населения восточного побережья КНДР, и ситуация эта едва ли изменится в обозримом будущем.

Более того, истощение рыбных запасов в прибрежной фактории будет, скорее всего, продолжаться и приводить к тому, что у рыбаков будет всё больше и больше соблазна отправляться в дальнюю дорогу к российским (и японским) берегам.

Северокорейские власти едва ли смогут и, главное, едва ли захотят что-то сделать с этой проблемой. Конечно, несмотря на огромные внутренние изменения, которые произошли в северокорейском обществе за последние 25 лет, возможности, которые в своём распоряжении имеют северокорейские власти, остаются гигантскими по меркам властей большинства иных стран мира. Северная Корея, при всех послаблениях последних лет, всё равно очень жёсткое — едва ли не самое жёсткое в мире — полицейское государство. При наличии политической воли, северокорейские власти могут сильно затруднить своим рыбакам экспедиции в российскую экономическую зону. Однако на практике представляется сомнительным, что северокорейские власти пойдут на такие действия.

Во-первых, подобные жёсткие меры чреваты внутриполитическими проблемами. Если у нескольких десятков тысяч человек, которые ежедневно выходят в море на мотоботах и шхунах, неожиданно исчезнут источники существования, их реакцию легко представить. Северокорейским властям вовсе не хочется провоцировать сотни тысяч рыбаков и членов их семей, лишая их средств к существованию.

Во-вторых, отказ от прибыльной ловли в богатой морепродуктами центральной части Японского моря приведёт не только к ухудшению политической ситуации на восточной части побережья, но и к снижению доходов северокорейского государственного бюджета. Надо помнить, что любой корабль ведёт лов только потому, что имеет лицензию и что за эту лицензию владелец корабля платит деньги в государственный бюджет. Таким образом, если северокорейские власти существенно ограничат деятельность северокорейских капитанов в чужих водах, то они в дополнение к потенциальным внутриполитическим проблемам получат ещё и проблемы экономические.

В-третьих, сомнительно, что северокорейские власти пойдут на подобные действия, ещё и потому, что потери от них куда очевиднее, чем выгоды. Отношения с Россией в целом не слишком важны для северокорейского руководства. В Пхеньяне понимают, что от России едва ли стоит ждать больших объёмов помощи (в отличие от Китая, помощь от которого в последние годы помогает Северной Корее держаться на плаву). Понимают там и то, что перспективы экономического сотрудничества с Россией, несмотря на всю шумную риторику, остаются туманными.

Вдобавок надо иметь в виду, что слишком уж сильное давление на северокорейцев может спровоцировать их на ответные действия. В частности, такими действиями может стать захват российских судов, которые имели несчастье оказаться вблизи северокорейских берегов. Прецеденты такого рода захватов, как известно, уже имеются. Пока такие захваты, скорее всего, носили случайный характер, но в целом нет оснований сомневаться, что северокорейские власти, если они сочтут российскую реакцию чрезмерной, вполне могут действовать в соответствии с принципом «око за око, зуб за зуб».

Таким образом, радикального решения проблемы не просматривается, и решать её следует паллиативно. В некоторых случаях следует использовать дипломатические каналы, ибо до какой-то степени северокорейская сторона может пойти на уступки, если позиция России будет достаточно жёсткой. Разумеется, и дальше следует при необходимости применять силу против нарушителей. Наконец, надо помнить, что для северокорейских рыбаков куда более сильным наказанием является не пребывание в российской тюрьме, весьма комфортной по северокорейским меркам, а конфискация их кораблей. Возможно, опасение лишиться корабля заставит некоторых из капитанов быть более осторожными и уважать российские границы. Однако не стоит питать особых иллюзий. Проблема незаконного лова никуда не денется — по крайней мере, до тех пор, пока северокорейская экономика будет находиться в нынешнем неблагополучном состоянии.

Источник

Автор Андрей Николаевич Ланьков — востоковед-кореевед, историк и публицист. Кандидат исторических наук, профессор. Преподаватель Университета Кунмин (Сеул).

Фото: В Японском море 28—30 сентября пресечена противоправная деятельность северокорейских рыбаков на 11 маломерных судах. Задержаны 87 граждан КНДР, входящих в состав судокоманд, — говорится в сообщении ФСБ.  Фото: ФСБ РФ.