Почему не тушат лесные пожары в Сибири

В Красноярском крае, Иркутской области, Бурятии, Забайкалье и Якутии продолжают гореть миллионы гектаров леса. Решения не тушить огонь принимаются на региональном уровне благодаря приказу Минприроды РФ, подписанному в 2015 году. Оппозиция уже потребовала внеочередной сессии красноярского заксобрания, а уволенная экс-глава региональной Счетной палаты заявила, что за пожарами могут скрывать незаконные рубки.

Смог от пожаров накрыл крупнейшие города Сибири, перебрался через Урал и уже дошел до Татарстана. В социальных сетях шутят, что федеральные власти обратят внимание на проблему только когда дым дойдет до Москвы.

Тайга.инфо разбиралась, почему в Сибири не тушат лес.

Правительство России разрешило не тушить

В 2015 году министр природных ресурсов и экологии России Сергей Донской (не попал в новый состав правительства в 2018-м) подписал приказ об изменениях в правила тушения лесных пожаров. Региональные комиссии по чрезвычайным ситуациям получили возможность не бороться с огнем, если он не угрожает поселениям, объектам экономики и если «прогнозируемые затраты на тушение превышают прогнозируемый вред».

«В случаях приостановки и прекращения тушения пожаров, лесопожарными формированиями и региональными диспетчерскими службами лесного хозяйства проводится постоянный мониторинг над динамикой их развития, в том числе с использованием космических средств информационной системы дистанционного мониторинга (ИСДМ-Рослехоз)», — пояснили в Рослесхозе.

При этом именно на федеральном уровне установлены территории, на которых можно не тушить пожары. Это примерно треть Иркутской области и большая часть Красноярского края.

И возможный вред от огня, и средства на его ликвидацию определяют региональные комиссии по ЧС. Пожар не тушат, если потенциальный ущерб может быть меньше, чем расходы на борьбу с ним. В Красноярском крае и Иркутской области, на которые пока приходится большинство пожаров, эти комиссии возглавляют руководители правительства Юрий Лапшин и Руслан Болотов, соответственно.

В Красноярском крае, по данным регионального Лесопожарного центра на вечер 26 июля, горит 927 тыс. га. Из них не тушат 919,7 тыс. га. Из базы ИСДМ-Рослесхоз следует, что большинство возгораний обнаруживали, когда они охватывали всего несколько гектаров леса. Но буквально за несколько недель изначально небольшой пожар разрастался в десятки тысяч раз. Так, например, произошло с гигантскими пожарами к северу от Кодинска: один обнаружили 11 июля, когда его площадь составляла 2 га (к 25 июля она превысила 67 тыс. га), другой заметили 1 июля, когда горело 6 га (теперь площадь достигла 50 тыс. га).

Опубликованные постановления краевой комиссии по ЧС подтверждают, что решения не тушить лесные пожары принимались, когда те не превышали нескольких десятков гектаров. Первое из них датировано еще 17 июня. Пожары охватили северо-восток края в июле, но за ними просто продолжали наблюдать со спутника.

4 июля комиссия по ЧС решила не тушить сразу 33 пожара в Северо-Енисейском районе и Эвенкии. Их общая площадь на тот момент была 891 га. Чиновники и сотрудники МЧС, входящие в комиссию, оценили ущерб от гибели этого леса в 4,87 млн рублей, то есть примерно по 5,5 тыс. рублей за гектар. Общие же затраты на борьбу с огнем по прикидкам комиссии составили бы 139,1 млн рублей.

При этом на федеральном сайте торгов, через который выставляют участки леса для рубок, в апреле-мае прошли 20 аукционов. Из подписанных контрактов следует, что за сплошную рубку, например, 5,6 га леса бизнесмены должны были заплатить 140 тыс. рублей, то есть порядка 25 тыс. рублей за гектар, то есть в пять раз выше предполагаемого ущерба от пожаров. В среднем эта цена актуальна для всех прошедших торгов.

В Иркутской области комиссия по ЧС пока опубликовала решения только за май 2019 года, поэтому публичных сведений об отказе от тушения пожаров пока нет. Но доступны данные за 2018-й. Из них следует, что 9 июня было прекращено тушение пожара в 15 км от Бодайбо — его перевели в «зону контроля». А уже 14−15 июня смог от разросшегося пожара накрыл город. Мэр Бодайбинского района Евгений Юмашев не побоялся сказать, что лесные службы «не рассматривают» угрозу задымления. Сотрудники лесхоза на протяжении шести суток «не принимали никаких мер», добавил он.

«Во времена СССР пожары на удаленных и труднодоступных территориях тушились силами авиационной охраны лесов, от которой нынче остались лишь название и бледная тень былой мощи. В такой ситуации единственное, что остается районам — спасать от огня населенные пункты и объекты инфраструктуры», — приводила слова Юмашева его пресс-служба.

Сейчас же из-за задымления в Иркутской области закрыли два районных аэропорта. Один из них — в северном поселении Мама — единственная связь с внешним миром.

Отметим, что решения иркутской комиссии по ЧС подписывал ее председатель премьер-министр Приангарья Руслан Болотов, а документы красноярской комиссии заверял и глава правительства Лапшин, и его зам Анатолий Цыкалов, и лично руководитель краевого управления МЧС Игорь Лисин (он числится зампредом краевой комиссии по ЧС).

В мае 2019 года после первой волны крупных пожаров в Сибири иркутское правительство заявило о фактах намеренного поджога леса. При тушении нашли сложенные вокруг деревьев ветки, от которых распространялся огонь. Кроме того, по данным властей, пожар возник сразу в нескольких местах и возобновлялся после тушения. Инспекторы обнаружили признаки поджога, заявил тогда еще министр лесного комплекса региона Сергей Шеверда, который позже станет фигурантом уголовного дела о превышении полномочий по делу о вырубках пострадавших от пожаров и вредителей деревьев в заказнике, которые шли еще в 2018 году.

Пожар как прикрытие

Бывшая председатель Счетной палаты Красноярского края Татьяна Давыденко считает, что решение не тушить пожары может свидетельствовать об интересах определенных групп.

«То, что мы излагали в своих отчетах в декабре [2018 года], и то, что я излагала на президиуме у губернатора, и то, что я говорила на сессии — все это происходит сейчас, — заявила Давыденко. — Горят леса по двум причинам: это халатное отношение губернатора [Александра Усса], главы правительства [Лапшина] и министра лесного хозяйства [Дмитрий Маслодудов] к своим обязанностям. И, конечно, мы еще раз говорим — там, где не тушат пожары, это кому-то нужно. Значит нужно скрыть либо воровство леса, либо какую-то еще свою преступную деятельность».

Давыденко рассказала, что жители Эвенкии, где действует большинство красноярских пожаров, ходят в масках. Там сокращен рабочий день, и родителям не рекомендуют не выводить детей на улицу.

«Уважаемые земляки! То, что сейчас происходит — это преступление, — считает Давыденко. — Это преступление не против леса, не против наших природных богатств. Это преступление против народа, против нас с вами. До каких пор это будет происходить? Сколько мы можем это уже терпеть? Тем более то, что сейчас происходит — мы об этом предупреждали еще в декабре, предупреждали правоохранительные органы своими предписаниями, представлениями, аналитическими записками. И ничего, значит это кому-то надо».

Ранее Давыденко дала интервью, в котором объявила, что аудиторская проверка показала, как чиновники не справляются с борьбой с лесными пожарами. В 2018 году, по оценкам аудиторов, ущерб составил 4 млрд рублей. После публикации результатов проверки, по словам Давыденко, ей начали поступать угрозы.

На сессии краевого заксобрания вместо обсуждения итогов проверки депутаты-единороссы и краевое правительство обсуждали саму Давыденко. Первый вице-губернатор и глава администрации Усса Сергей Пономаренко обвинилтелеведущего Андрея Караулова, которому Давыденко давала интервью, в вымогательстве денег с губернатора. По его словам, Караулов требовал 2,4 млн рублей за невыход интервью.

В июле заксобрание, подконтрольное «Единой России», отправило главу Счетной палаты в отставку из-за «утраты доверия». Депутаты решили, что аудитор лоббировала интересы компании своей дочери Марии. Та возглавляла ООО «Аэропром», занимавшийся патрулированием и тушением пожаров по контрактам с краевым госучреждением «Лесопожарный центр». Но в 2018-м «Аэропором» господрядов не получил.

В районах, где горит лес, работают такие крупные лесодобывающие корпорации, как Группа «Илим», которую связывали с премьер-министром РФ Дмитрием Медведевым и ООО «Кодинское» (учреждено иркутским ООО «Лесресур», среди совладельцев которого есть шведская компания Rusforest). Также пожары действуют на территории, отданной в аренду ООО «Линк», принадлежащему Мингую Чэнь.

«Удушье детей стоит для вас денег?»

Депутат красноярского заксобрания Иван Серебряков (представляет «Патриотов России», которые в регионе поддерживает влиятельный бизнесмен Анатолий Быков) потребовал провести внеочередную сессию. Он также обратился к главе СК РФ Александру Бастрыкину с требованием «провести всестороннее объективное расследование», передает Krasnews.

«Я считаю верхом цинизма переводить на деньги стоимость уничтожаемой тайги, стоимость людей, которые сейчас задыхаются в Байките, Туре, Ванаваре, — заявил Серебряков. — Сидят статисты в администрации Красноярского края, которые подают сводки, и считают, что здесь тушить не выгодно, потому что сгорело столько-то кубометров. У вас совсем совести нет? Удушье детей, жизнь животного мира стоит для вас денег?»

Депутат Госдумы от Новосибирской и Томской областей Вера Ганзя уже предложила федеральному правительству и президенту России Владимиру Путину «надеть защитные костюмы и тушить огонь».

«Кто виноват, того и отправить на борьбу с огнем», — заявила Ганзя, представляющая КПРФ.

Федеральный парламентарий от «ЕР» Юрий Швыткин от Красноярского края тоже считает ситуацию в регионе «крайне ненормальной». «У меня состоялся разговор с руководителем Федеральной службы по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды (Росгидромет) Яковенко Максимом Евгеньевичем о необходимости введения на территории Красноярского края режима НГМУ (неблагоприятных гидрометеорологических условий). На сегодняшний день со стороны МЧС России увеличена группировка специалистов по тушению пожаров», — написал он в фейсбуке.

Режим неблагоприятных метероологических условий иначе называют режимом «черного неба». Он предполагает введение ограничений или полного запрета на выбросы промышленных предприятий. Когда смог от пожаров дошел до городов Западной Сибири, такие ограничения ввели в Алтайском крае, Новосибирской и Кемеровской областях. Но в самом Красноярске, который гораздо ближе к горящему лесу, режим до сих пор не установили несмотря на протесты жителей и даже рекомендации губернатора. В городе, напомним, работает несколько крупных предприятий, например «Красноярский алюминиевый завод» компании «РУСАЛ», связанной с Олегом Дерипаской.

За все время опасного сезона на севере Красноярского края пилотам МЧС ни разу не дали команды вылететь на тушение лесных пожаров, рассказал каналу «ТВК» пилот ведомства на условиях анонимности: «Каждый день я и вся команда просто дежурим. Есть четыре самолета. С начала пожаров ни один специализированный Бе-200 не поднимался в воздух. Вокруг все горит и в дыму. Были разговоры, что вот-вот должны полететь, но приказов так и не было. Их отменяют, и причем никто не знает — в Москве или в крае».

Пока МЧС не поступит официальный приказ, с огнем на местах вынуждены бороться сотрудники федеральной «Авиалесохраны». Но у них недостаточно ресурсов: «Что ребята могут сделать? Это просто отряды, которые высаживают в лесу. Они, грубо говоря, руками тушат пожары и то — только внизу. А знаете, сколько в тайге сухостоя? От шелкопряда просто штабелями лес мрет, и это все горит по верхушкам. Такое только с воздуха тушить вертолетами и самолетами».

На этом фоне советник главы Рослесхоза Александр Агафонов утверждает, что использование авиации в отдаленных районах может «разорить» ведомство. Собеседники Тайги.инфо в лесной охране и МЧС обращают внимание на сокращения, которые прошли в обеих структурах за последние годы. Оптимизация в «Авиалесохране» началась в 2016 году, а в ноябре 2018-го стало известноо ликвидации Сибирского регионального центра МЧС, который базировался в Красноярске.