Россия за МКАДом: Всё уничтожено невидимой рукой рынка

Живя практически на два крупных города – Тюмень и Екатеринбург, сложно представляешь себе жизнь в глубинке – настоящей российской глубинке.

Нефтяной богатый лоск заканчивается где-то через 50 километров от Тюмени у приграничного свердловского города Тугулым.
Впереди 11 дней и еще бодр и весел

Работы практически нет. Некогда здесь в советское время было пять предприятий и семь совхозов, теперь напоминанием о них служат лишь полуразобранные коровники и поля, заросшие бурьяном.

В Тугулыме люди хотят жить вечно

Мужики толпятся у местной аптеки, пряча за пазухой только что купленные бутылки с боярышником, другие – кто еще не спился, лениво спят в машинах с надписью «такси» и ждут клиентов. Правда непонятно, кому и куда здесь надо ехать.

У молодежи направление одно – побыстрее отсюда сбежать в благополучную Тюмень на заработки и по возможности больше не возвращаться.

Больница Тугулыма

Мои наблюдения подтверждает глава местного совета ветеранов Владимир Филатов, который ютится со своей организацией в старом деревянном домике.

Точно такую же деревянную избу в сорок первом году на глазах маленького Филатова сожгли немцы, он успел лишь схватить подушку и выбежать с матерью босиком на снег. Потом, как и все советские граждане, восстанавливал страну после войны, и судьба забросила его в Тугулым, где он закончил свою трудовую карьеру первым секретарем райкома КПСС.

Мой собеседник признается, что ему горько смотреть, как всё нажитое непосильным трудом было уничтожено «невидимой рукой рынка» за последние два десятка лет.

Дальше – хуже. В Пышме такая же картина, но, как говорит местный депутат, ветеран МВД Владимир Лыжин, приватизация здесь пришла совсем недавно и буквально за четыре года успела уничтожить преуспевающий пышминский совхоз до основания.

Руины АПХ Пышминское

От этого ещё обидней, ведь казалось, что предприятие, которое давало 240 рабочих мест на целых три деревни, уцелело от лихих девяностых. Но свердловские деятели, которые сейчас занимают высокие посты в истеблишменте региона, распорядились по-своему: говоря по-народному, пустили совхоз по рукам.

Пышма – детский сад в болоте

А местные чиновники пошли ещё дальше и на амбарные замки закрыли колонки с водой. Хочешь, холоп, напиться воды – гони монету.

Люди спасаются только личным подсобным хозяйством. Да и то не хотят официально регистрировать, чтобы не связываться с чиновниками. Зарплаты на оставшихся небольших предприятиях варьируются от 7 до 10 тысяч рублей.

Чем дальше от нефтяной Тюмени, тем дороже бензин

И даже эти крохи крестьяне вынуждены выпрашивать у барина, как в каком-нибудь семнадцатом веке, с протянутой рукой: будет у него хорошее настроение – подкинет с хозяйского плеча пару тысяч, чтобы штаны не спадали, а не понравишься ему – останешься вовсе без денег.

Вода в колонках – на замках

В это сложно поверить, но это так: здесь царят именно такие феодальные нравы. Теперь власти ещё и забирают у людей пенсию, которая буквально была последней надеждой освобождения от «крепостного рабства».

На остановках два типа объявлений – «требуются девушки» (понятно зачем) и религиозные листовки

Вообще создается отчётливое ощущение, что девяностые здесь никогда не прекращались, что властью в глубинке и не пахнет, а на место «красных директоров» так и не пришли другие управленцы, ну что здесь делать «эффективным менеджерам»?

Состояние АПК на селе

Долгожданный детский сад вместо старого места отправили в буквальном смысле в болото. И это не помешало высокопоставленным чиновникам открыть его с помпой, но когда запахло уголовным делом, никого рядом не оказалось.

Зато возле местной школы возник сетевой магазин, который, по иронии судьбы, был возведён из стройматериалов разобранного совхоза.

На границе Свердловской и Тюменской областей

Какие ещё примеры нужны? Впрочем, эта была лишь середина пути. Нет, всё-таки что-то вновь построенное и дорогое я в пути увидел – тюрьму. В Камышлове, где исчезла детская поликлиника, посчитали, что новая тюрьма важнее детских жизней.

Новая тюрьма в Камышлове

Больница в Камышлове

И даже тут хозяйственники, как сообщают местные жители, успели провороваться, и теперь новые стены тюрьмы ждут своих строителей. Но от этого не легче. Не легче, например, малому предпринимателюСветлане Хомутининой, чьё дело не развивается.

Почему? А всё просто: у населения маленьких городов нет денег. Да и самого населения тоже скоро не станет: на закате советской власти в Камышлове проживало 40 тысяч человек, а теперь 26 тысяч. Почти половина людей без объявления войны и эвакуации исчезла и уехала по остаткам дорог в соседний Екатеринбург.

Умирающий Камышлов

А мне до Екатеринбурга ещё надо было дойти как минимум через один большой (по местным меркам) город – Богданович.

В Богдановиче, оказывается, есть туризм…

И при этом потратить несколько сотен рублей, не поверите, на воду.

Признаюсь, когда я выходил из Тюмени, я не думал, что вода, самая обыкновенная питьевая вода, продающаяся на заправках нашего «национального достояния», будет стоить дороже бензина. Об этом, живя в больших богатых городах, не думаешь и не подозреваешь. А капиталист прекрасно понимает, что без бензина не поедет машина, а без воды не пойдут такие, как я, и те, кого я встречал на обочине.

По моему маршруту, но в обратном направлении, когда-то шла и зверствовала армия военного преступника Колчака

Наверное, у армии Колчака, когда она шла по этой же дороге, с водой было полегче, чем у меня сейчас. Впрочем, создается ощущение, что колчаковцы ушли из городов и сел только вчера. Иначе объяснить, почему предприятия развалены, люди уезжают, а рабочих мест нет, когда крупные мегаполисы жируют – нельзя.

Позади 11 дней и 300 километров пути

Так что, чем дольше я ходил, тем больше убеждался, что назвать это безвременье, в котором живет глубинка, девяностыми, будет еще комплиментом. Какими «прорывами» и «рывками» грезят чиновники – совершенно непонятно. В большинстве городов и весей страны люди озабочены банальным выживанием. И против повышения пенсионного возраста были все, с кем я общался: крестьяне, дальнобойщики, продавцы в придорожных магазинах, собиратели земляники, что торгуют на обочинах. «Сейчас зуб вылечить – несколько тысяч вынь да положи, а откуда они у людей?» – жаловались мои собеседники.

Я же проходил не по швейцарским деревням, где люди в сельских магазинах берут товар просто так – без продавца оставляя деньги в корзинке. Мрачно? Увы, это констатация фактов, увиденных своими глазами и протоптанных своими ногами – в пути по пропасти.