Снова Идлиб

Министр Лавров сообщил, что хотя ИГИЛ* уничтожен, в Сирии сохраняется террористическая угроза, в основном в провинции Идлиб. Разговор об Идлибе зашел не случайно: на днях Асад побывал в Иране, где сепаратно вел переговоры с иранским руководством как раз относительно Идлиба. Про-иранское руководство Сирии и Иран совершенно не устраивают договоренности Кремля и Турции за их спиной, которые не позволяют проводить карательную операцию в Идлибе. Иран готов самостоятельно попытаться провести ее, хотя это и сопряжено с возможным противодействием не только Турции и России, но и западной коалиции и Израиля.

Турки проводят абсолютно однозначную линию — ни при каких обстоятельствах ни Асад, ни Россия не должны выйти к турецко-сирийской границе. В 15 году турки пошли на беспрецедентный шаг, сбив российский самолет и рискуя прямым столкновением. К счастью для Эрдогана, Путин грозен только в речах, когда дело дошло до настоящего решения, он привычно порскнул в кусты, откуда что-то очень грозно и горячо говорил. Сегодня по сравнению с 15 годом для турок не изменилось ничего, более того — Газпром заговорил о «Турецком потоке-2», а значит — Турция просто обязана не допустить того, чтобы Путин смог угрожать ей непосредственно с сопредельной территории. Поэтому курс на создание буферных зон, отделяющих турецкую территорию от российских войск в Сирии, сохраняется.

При этом во время последней поездки Нетаньяху в Москву Израиль и Россия договорились, что предпримут все усилия для удаления всех иностранных сил, находящихся на территории Сирии. «Всех» — это в первую очередь иранских, которые Израиль беспокоят не просто больше всего, а вообще беспокоят. Все остальные для него никакого интереса не представляют. Понятно, что шашни Кремля и Израиля за спиной Ирана последних напрягают еще сильнее.

Проблема в том, что проведение карательной операции в Идлибе для Ирана чревато: в прошлый раз осенью 18 года коалиция однозначно дала понять, что нанесет удары по войскам Асада (и вместе с ними по иранским силам) в случае начала операции в Идлибе. Жесткая позиция коалиции вынудила Путина резко сдавать назад — одно дело пугать попаданием в рай с трибуны, другое — самостоятельно направляться по дороге туда. Угрожать — дело нехитрое, а вот брать на себя ответственность — это задача, которую российское руководство предпочитает откладывать на когда-нибудь потом. Поэтому, наверное, весь мир откровенно издевается над мультипликационной немощью путинских вундерваффе, которыми он пытается его стращать — даже если они существуют в природе и даже если законы физики согласны, что применительно к путинским поделкам они не действуют, то нужна еще решимость применить эти чудо-торпеды и гипер-ракеты.

Поэтому Лавров и упоминает Идлиб в своем интервью — смысл упоминания в том, что Кремль не рекомендует сепаратно от него принимать решение о зачистке Идлиба от боевиков. Израиль подрядил своего партнера Путина присматривать за Ираном, предпочитая, чтобы Путин придерживал ретивых союзников. В конце концов, все кому не лень пользуются Путиным в Сирии — почему бы это не делать и Израилю? Российскому электорату на Сирию уже давно плевать, а если и возникнут недоуменные вопросы — то всегда есть эксперты, которые все объяснят как надо, и народ вспомнит — ах да, мы же самые могучие и нас все боятся!

Один вопрос, который возникает после интервью Лаврова — если ИГИЛ* побежден, то что там продолжают делать наши военные? Бороться со спящими ячейками террористов  могут и должны сирийские спецслужбы, никак не российская авиация. Однако о выводе российских войск из Сирии речи нет, что они там продолжают делать, и как долго будут там находиться — вопрос совершенно неясный. Обеспечивать территориальную целостность Сирии в существующих обстоятельствах — это идти на военный конфликт как с Турцией, которая не собирается отказываться от своего военного присутствия, так и с западной коалицией. Никаких иных способов выполнить эту задачу нет. Так ли ценен Асад, чтобы рисковать из-за него полноценным конфликтом с заведомо более сильным противником?