Спасибо, что живут. Север Прикамья превращается в поселки стариков

«А если их еще выбросили в чистом поле и надо было выживать?»

Рябинино — вполне типичное дитя советской индустриализации. Сам населенный пункт появился в 1923 году рядом с перевозом через Вишеру, в 1930-м появилась пристань, а в 1938-м сюда пришел Усольлаг. Поселок строили спецпереселенцы и трудармейцы. Рябинино постепенно стало главным элементом системы сплава леса, который шел по Вишере и Колве. Между устьями рек была создана сплоточно-формировочная сетка, на которой в период навигации трудилось все взрослое население Рябинино. Здесь лес отлавливали, обрабатывали формировали те самые знаменитые огромные плоты и отправляли вниз по Каме и далее.

В 1946-м лагерный пункт начали преобразовывать в гражданское предприятие. Появился Рябининский сплавной рейд в составе «Камлесосплава». И начались, пожалуй, самые счастливые 50 лет в истории посёлка. В 48-м году открыли детский сад, в 49-м — семилетнюю школу, в 1950-м организовали библиотеку. В 1952-м в поселке появилась полноценная больница, в 58-м клуб.

По словам директора школы Марины Голохвастовой характер у рябининцев отличается от чердынского: «Рябинино — слагаемое многих культур. Немцы, финны, кого у нас только нет. А если их еще выбросили в чистом поле и надо было выживать, то как выживать? Благодаря уму и сметке…»

К середине 80-хо годов 20 века Рябинино, пожалуй, достигло пика своего развития. Мощный сытый поселок с хорошим снабжением. На пару с Керчевским Рябиниский рейд был ключевым на северном сплаве.

«Как рейд закрылся, хана всему настала»

В 1987 году принято главное решение о поэтапном прекращении молевого сплава древесины — постановление Совмина РСФСР № 384 «О прекращении молевого сплава леса на реках и других водоемах РСФСР». Вред от этого вида деятельности оказался слишком нагляден и велик даже для руководителей позднего СССР, которое не слишком заботилось об экологии. В течении восьми лет продолжался переходный период, к 1995 году сплавные рейды и предприятия по всей России встали окончательно и бесповоротно.

Встал и Рябиниский рейд. Следующие годы — это постепенный упадок и попытки удержать поселок на плаву. Еще в 1991 закрыли пристань, в 95-м больница сократилась в амбулаторию, в 2006-м посёлок перестал быть центром сельсовета. Население, которое на пике чуть не сравнивалось с населением Чердыни стало массово разъезжаться, в 2010 -м году в поселке насчитывали 1600 человек. Сейчас меньше.

Если вы думаете, что далее последует надрывный рассказ о «нищей загибающейся деревне, где ни кола ни двора», так нет. Рябинино ни нищее, ни загибающееся. Местами бедное, да. Но, в основном, с вполне приличным достатком. Спутниковые антенны над крепкими домами, многие дома явно после свежего ремонта, места под машины. Чистый, аккуратный поселок, а брать пример с местной прочистки дорог должны ездить пермские подрядчики и чиновники. Только людей нет.

— У нас и Рябинино и Чердынь живут «по детскому расписанию», — говорит завуч школы Галина Селянинова, — Утром мамы детей ведут в детский сад и школу, сами дети идут днем обратно. А сейчас, — разводит руками завуч, — сами видите, карантин.

— По вахтам все мужики, — продолжает мысль крепкий пожилой мужчина, которого мы случайно перехватили на выходе из полупустого чердынского автобуса, — в пятницу будут. Работы-то у нас толком нет.

В местном баре-магазине с мотивирующим названием «Кураж» продавщица тоже не ждет посетителей на неделе. По ее словам, основной поток посетителей в выходные. Вот тогда, мол, мужики зараз могут и по тысяче рублей оставить. Если судить по ценам и ассортименту, то мужчины в Рябинино по-прежнему крепкой уральской породы, тысячи тут на многое хватит.

По сути днем в зимний будний день признаки жизни в большом Рябинино подают только школа и детский сад. На улицах никого нет, только проносятся оранжевые чистящие машины местного дорожного предприятия, которое все окрестности обслуживают. И делают это хорошо. Мужчины на «отходном промысле», женщины по хозяйству, клуб и библиотека пусты. Администрация? Так администрация теперь в Чердыни, своей нет.

Летом, конечно жизнь здесь закипит. Народ вернется, дачники приедут и начнется самая жаркая пора — заготовка. Местные живут собирательством и продажей собранного. Лесные богатства пермского севера: грибы и ягоды, легальная и нелегальная добыча древесины — вот основные средства заработка. Только грибы и ягоды бизнес неустойчивый, зависит от погоды и вкусов покупателей, а древесный промысел, в силу нелегальности не всем подходит. В общем, «стабильности нет». Но и это не главная проблема, главная — идет следом.

«Нам люди нужны»

Директор рябининской школы показывает нам фотографию выпускного класса 2018 года:
— Этот поступил в МФТИ, Саша вот тоже в Москву поступила, на юрфак, двое в пермском политехе, эта девочка в военное поступила, вот этот парень мотострелок в Новосибирске, Саша в сельхозакадемии, девочка в медакадемии на бюджете, а вот эти ребята в финансовом колледже и нефтяном колледже…

Все без исключения покинули родной поселок. Это типичная история последнего времени. Все уезжают, до единого человека. Возвращаются только те, у кого не сложилась жизнь в других местах. Это было и раньше, сейчас процесс подталкивает ЕГЭ. В Рябинино хорошая школа, профессиональные преподаватели, в результате выпускники набирают хорошие баллы и получают возможность поступать в учебные заведения по всей стране. Кто может попрекнуть их и родителей если дети используют шанс на перспективную жизнь? Кто может попрекнуть их, что не возвращаются?

Сейчас в Рябининской школе 215 учеников и с каждым годом их все меньше. В отдаленных селах процесс еще заметней.

— Я в Бондюге работала на практике лет 25 назад, — рассказывает Марина Голохвастова. — Там 10-й класс был тогда 10 человек — как здесь у меня сейчас. 11-й — 6 человек, тоже как у нас сейчас. Недавно видела директора той школы, она здание сделала — конфетку, а детей нет. Осталось 57 человек на всю школу. Было 200. И куда теперь? Школа с пустыми глазницами окон? Вот не дай бог нам такое. Поэтому нам надо людей.

Людей-то надо, но вот куда им возвращаться? Какие есть варианты для этого? На самом деле, вариантов немного. 70 лет Советской власти эти территории жили по сути с двух взаимосвязанных экономических процессов: лесопроизводства и системы исполнения наказаний. Система исполнения наказаний валила лес и содержала структуру лагерей, гражданские предприятия этот лес первично обрабатывали и сплавляли. Отдельно надо упомянуть, что в советские времена северные поселки подлежали особому снабжению и финансированию. Та система требовала вполне себе понятного количества квалифицированного персонала, который бы не только работал на предприятиях, но и учил, лечил, развлекал, торговал.

Что сейчас? Возродить предыдущую модель экономики при сегодняшней ситуации невозможно. Даже не нужно. Про молевой сплав у же сказано выше. Что же касается второго краеугольного камня местного благополучия, то ФСИН постепенно сокращается и будет сокращаться дальше. По данным пресс-бюро ФСИН «на 1 октября 2019 года в исправительных колониях уголовно-исполнительной системы России содержалось 434 тыс. осужденных. За 2019 год число заключенных снизилось на 29 тыс. человек. Наибольшее сокращение числа осужденных зафиксировали в Свердловской области (1344 человека), в Пермском крае (1249 человек) и в Красноярском крае (1172 человека)». Сейчас в исправительных учреждениях Прикамья содержится 17,23 тыс. человек. Грубо говоря, «население» исправительной системы сокращается у нас примерно на 5–7% в год и в ближайшие годы эта тенденция сохранится.

Какие есть варианты? Легальная лесодобыча? Возможно. Но только если размещать здесь высокотехнологичные предприятия по глубокой переработке. Переработка «даров леса»? Тоже вариант. Но на самом деле и те и другие варианты сейчас не выгодны из-за логистики и инфраструктуры. Проще и дешевле вывозить сырье машинами и перерабатывать его в других местах, чем загонять производство в «медвежий угол». Говорить о массовом, именно массовом туризме в эти места тоже не приходится и по тем же причинам: логистика и инфраструктура. И если принудительно насадить отели, кафе еще возможно, то сократить время доезда реально только при массовом и глобальном развитии региональной малой авиации, а этого мы не наблюдаем даже в среднесрочной перспективе.

Постепенно пустеющие села — это и проблема всего социального блока. Вот та же школа в Бондюге — для кого она в перспективе? Не строить и не обеспечивать нельзя, а строить и обеспечивать — чистое золото в затратах.

Конечно, переломить ситуацию сможет вектор на стремительно дешевеющие транспортные расходы и технологические переломы, на которые богато время. На это только и стоит надеяться. По большому счету, если векторы развития никак не изменятся, то наши северные поселки вроде Бондюга или Рябинино лет через 15 останутся прибежищем немногочисленных стариков, экспатов и поклонников охоты и рыбалки.

rabinino-soh.narod.ru