Толерантность по-литовски: да, правильно убили всех евреев — они поддерживали коммунистов

 В конце января 2016 года в Литве вышла книга Руты Ванагайте «Mūsiškiai» («Наши») — об участии литовцев в уничтожении евреев во время Холокоста. Тогда погибли около 200 тысяч человек, то есть 95% еврейского населения Литвы.

Написать книгу на эту тему Ванагайте подтолкнули 4 вещи: в ее собственной семье был родственник, участвующий в геноциде евреев; в ее семье хранятся антикварные вещи, конфискованные у евреев в годы войны; современные литовцы не собираются каяться в геноциде евреев, и вообще, эта тема там никого не интересует; погибших евреев не считают «своими» — «нашими», как будто они и их предки и не являлись частью литовского народа.

Книга писалась на основе архивных данных и интервью, которые журналистка брала у очевидцев событий того времени, в том числе, и у совсем уже старых карателей, то есть у тех, кто в 40-х был ребенком или у тех, кому уже за 90 лет.

Вот один из таких рассказов (отрывок из книги)

http://ru.delfi.lt/news/live/nashi-ispoved-ubijcy-evreev.d?id=70269416

Рута Ванагайте – журналист, она уже немолодая женщина (судя по фото, около 55-60 лет), она не еврейка. За книгу она получила гонорар в 1500 евро, книга вышла тиражом 2 тысячи экземпляров.

После выхода книги Ванагайте осудили некоторые ее коллеги и приятели, о чем она очень любит рассказывать на различных конференциях и литературных тусовках. Ее даже заподозрили в скрытом еврействе, хотя она добрая католичка.

Но при этом Ванагайте не хочет давать интервью российским СМИ, т.к. считает, что ее книгу и недоброжелательное отношение некоторых ее коллег к ней могут использовать для российской пропаганды, а это очень и очень плохо.

Она уже возмущалась, что российские СМИ преувеличивают некоторый дискомфорт, возникший у автора после выхода книги.

Ну что же, я согласна, что преувеличивать не нужно – пусть ее в Литве хоть на руках носят, или хоть с кашей съедят.

А то, посмотрите, какая она крутая:

««В среду утром начались звонки, сообщения, электронные письма от порталов, телевидения, прессы, все скорбными голосами говорят о том, какая это берущая за душу книга, и когда мы можем об этом поговорить. Я все говорю один ответ — я написала книгу для Литвы, это внутреннее дело литовцев», — сказала Delfi Ванагайте, которая отказывается давать интервью российским СМИ.

Ванагайте сказала, что не хочет выносить сор из избы и не видит смысла говорить на эту тему. Она интересовалась, как на интерес со стороны российских СМИ будет реагировать известный охотник на нацистов Эфраим Зурофф. Он также считает, что нет смысла говорить об этом — книгу должны осмыслить литовцы, а не россияне, которые хотят использовать ее в целях пропаганды.

28 января Ванагайте получила электронное письмо от атташе российского посольства. В нем автора книги приглашают на встречу для обсуждения книги. Ванагайте сказала, что даже не собирается отвечать на это письмо». 

Интересно, а предлагали ли ей перевести и издать ее книгу в России хорошим тиражом с хорошей оплатой?

Ранее Ванагайте была продюсером шоу «1984. Драма выживания в советском бункере».

«Бывшая резервная теле- и радиостудия, построенная недалеко от Вильнюса в 80 годы на случай атомной войны.

Шоу начинается со шлагбаума. Люди купили билеты, но пока даже и не догадываются, что их ожидает. С улыбкой разглядывают автоматы с газировкой и портреты вождей на стенах.

По команде ведущего-актера в военной форме туристы в старых грязных телогрейках начинают свой бег по запутанным коридорам.

Следующие 2 часа проходят примерно по той же схеме. Бегать строем, молчать и четко выполнять любую, даже самую нелепую команду. На все вопросы следует отвечать: «Так точно». По замыслу игры, эта псевдореальность соответствует 84 году. В кабинете советского зубного пациентов лечат оборудованием, похожим на орудия пыток, между делом вербуя в КГБ. В красном уголке бесконечно зубрят названия соцпраздников. А допрос перед портретом железного Феликса в кабинете следователя НКВД 30 годов продюсеры шоу выдают за жизнь в Советской Литве 30 лет назад.

За любое неподчинение, например, смех не по команде, крепкая брань и оскорбления. Актеры-литовцы не стесняются использовать нецензурную речь. Не подействовало: ползком до стены и обратно.

Бегать по коридорам в противогазах, безропотно выполнять все команды, отвечать на вопросы следователя и подвергаться унижениям, и все это за свои собственные деньги.

В вильнюсской гимназии учителя решили сводить старшие классы на образовательную экскурсию в советский бункер по совету одного из родителей.

Елена Мазурчик, учительница английского и немецкого языков гимназии г.Вильнюса: «На нас рявкнули: «Бабы, молчать!» И сказали: «Выйдите вон».

Валерия Горчакова, ученица гимназии г. Вильнюса: «Он меня с самого начала ударил по лицу за то, что я начала смеяться. Я испугалась, так как думала, что это спектакль, что это все несерьезно».

Почетная грамота «Гражданин Советского союза» и вопрос от ведущего напоследок: «Ну как, вам понравилось в СССР?» В ответ чаще всего дружное «Нет». Игра закончена».

В принципе, такая развесистая клюква в анамнезе внушает сомнения в любой информации, идущей от этой женщины.

Но все же 200 тысяч литовских евреев были уничтожены.

Ниже я хочу дать отрывки из ее интервью, но учтите, что Ванагайте употребляет слова «Советская оккупация». А ведь сама при этой «оккупации» родилась, выросла, выучилась, была и пионеркой и комсомолкой, если не членом КПСС, а теперь, скажите, пожалуйста – «я не даю интервью российским СМИ».

«Советские оккупанты» старались не напоминать трепетным прибалтам, украинцам, белорусах об их преступлениях – вот и получают теперь по полной.

Вот здесь отрывки из интервью, которое литовская журналистка дала TUT.BY.

«Муж моей тети был шефом полиции в одном городе, мой собственный дедушка составлял списки евреев, советских активистов, которые потом были убиты. После того как он составил эти списки, он в вознаграждение получил двух советских военнопленных работать у него на участке.

Он потом был сослан и умер в ссылке.

Это был 1941 год. Литовская власть встретила немцев с распростертыми объятиями, создала гражданскую администрацию, чтобы работала на нацистов. Сразу организовали батальоны, которые были посланы убивать. Во время оккупации в литовской гражданской администрации работали 600 немцев и 20 тысяч литовцев. Многих евреев убивали местные полицейские.

Они работали до первой советской оккупации (до 1940 года), после прихода нацистов их взяли обратно.

Отказаться можно было. Вообще в полицейских батальонах люди были добровольцами. Я находила свидетельства, когда и в Беларуси литовцы отказывались стрелять. Офицеры, когда видели, что у них трясутся руки, отбирали ружье и отгоняли просто охранять. Они боялись, что, если у человека сдадут нервы, он может развернуть ружье и направить в офицера.

Беларуси их сажали в карцер на вечер. Но больше ничего. И, конечно, они не получали денег и того, что можно было награбить. У некоторых не выдерживали нервы, они уходили оттуда в другие батальоны.

Они думали, что идут служить родине. Власть сказала, что это начало возрождения национальной армии. Они получали одежду, еду, могли получать немножко денег, брать золотые кольца, зубы. Шли с бедноты, их затянули в это. Сначала они шли бороться с советскими активистами, потом охранять какие-то места, потом конвоировать. А потом вдруг они оказались у ямы и должны были стрелять.

Старосты деревень составляли списки, немцы издавали указ всех задержать. Два-три дня их держат в синагоге или сарае. Потом их уводят и расстреливают. И когда ты уже участвовал в чем-то, уже сложно перед расстрелом сказать: нет, я не буду.

Все думали, что это просто статистика — 200 тысяч человек. Для того чтобы люди поняли, почувствовали сердцем, им надо показать чьи-то зубы, чьи-то разбитые о дерево детские головы. В некоторых местах в детей не стреляли, они похоронены с целыми черепами.

Да, хоронили живыми или били головой о дерево. Люди говорят, что в некоторых местах деревья выкрученные, потому что столько детских черепов о них ударили. Если говоришь об этом, любая мать уже не будет думать, что это просто статистика.

Пусть вся страна знает, что если дома есть антикварные вещи, как у меня от бабушки, — кровать, шкаф и часы… Откуда я знаю, где она их купила? И купила ли? Моя бабушка жила в Паневежисе, там раздали еврейские вещи всем. Театр, школа, аптеки — все получили. И после этого осталось еще 80 тысяч вещей. Велосипеды, чашки, сумки, чемоданы, полотенца — что угодно. В городе жило 20 тысяч человек. Каждый получил в среднем по четыре вещи. Да, может быть, не все брали, но представляете, какой масштаб?!

В советское время приходишь к стоматологу, он спрашивал: ваше золото или наше? Откуда мы знаем, что это за золото? Врачи мне стали говорить, что золото из зубов убитых евреев стало появляться в 70-е. Люди их очищали и стали продавать.

— Как сами участники преступлений потом объясняли свои действия?

— Они говорили, что не виноваты. Они не говорили «евреи» или «советский житель», они называли тех, кого они убивали, «обреченными». Они чувствовали, что кто-то их обрек на гибель, и когда люди у ямы, то «если не я буду стрелять, то другой будет».

Есть очень типичный ответ участника расстрелов в 15 местах в Беларуси. Вот люди ложились ничком, головой в землю, их стреляли, потом на них новая группа, их стреляли. И этого преступника спрашивал журналист: «Если отец с сыном легли, вы кого первого стреляете?». Он отвечал: «Мы же не звери какие-то, на глазах отца убивать сына. Отца первым, конечно, стреляли».

Притом они каждое воскресенье ходили на исповедь. У каждого батальона был свой ксендз.

— Какая позиция костела была в те годы?

— Весь антисемитизм начался с костела. В Литве католическая церковь была очень антисемитская, еще со Средневековья. Некоторые ксендзы в своих костелах говорили, что убивать нехорошо, некоторые прятали евреев, а некоторые — что евреи сосут кровь и убили Христа. И они отпускали грехи [батальонам] каждое воскресенье.

— Были случаи раскаяния?

— Я ни одного такого случая не знаю. Они чувствовали, что выполняли приказы, которые были даны офицерами-литовцами, а те выполняли поручения правительства.

— Как сложилась судьба тех, кто участвовал в расстрелах?

— У самых крупных преступников было достаточно денег, они знали, когда смыться, и они смылись на Запад. Многие из них жили очень нормальной жизнью в Америке. Они не говорили о своих преступлениях, все говорили, что беженцы.

В советские годы некоторых сажали на пять лет за то, что они конвоировали евреев. Потом выпускали. А потом, когда кто-то из их соратников выдавал, что они участвовали в расстрелах, их вылавливали по второму разу. Некоторым давали высшую меру. Таких было где-то 25 человек всего. Некоторые участники карательных батальонов не были посажены и даже были реабилитированы. Значит, им было что предложить КГБ, может, кого-то сдали.

Типичный портрет участника Холокоста — это была беднота, безграмотные люди либо 1−2 класса образования.

— Вы не считаете смягчающим обстоятельством для этих людей, что так делали многие в те годы?

— Убийство не имеет никакого смягчающего обстоятельства. Человек знал, что он делал, и делал это без всякой угрозы для собственной жизни. Это полное вранье, что у них за спиной стоял немец с пистолетом.

Муж моей тети счастливо умер в огромном доме с манговым деревом в Майами, во Флориде. Мы только знали, что он прятался в Америке под другим именем из-за каких-то историй с евреями. Он нам еще всю жизнь присылал джинсы. Потом я поехала туда и встретилась с его женой. Она больше всего в жизни ненавидела евреев. Нацистская пропаганда настолько в них сильно засела, что в 85 лет она говорила, что всех евреев нужно убить.

— Были истории спасения евреев в Литве?

— Конечно, были, от 1,5 до 3 тысяч человек. Но в убийствах участвовали 6 тысяч человек — конвоировали или стреляли. Где-то 15−20 тысяч участвовали в убийствах в гражданском смысле, помогали.

— Историк Илья Лемпертас, комментируя вашу книгу, сказал, что Литва не сильно выделялась из других оккупированных стран, а количество тех, кто спасал евреев, было даже выше среднего…

— Наша ситуация уникальна, потому что соседи убивали соседей. В Польше были концлагеря, в Литве их не было. Такого масштаба, как у нас, не было нигде. Ведь на август 1941 года 90% евреев были еще живы, за три месяца убили 200 тысяч человек. Только в октябре люди очухались и стали спасать евреев. Многие говорили, что хотели спасать, но боялись не немцев, а соседей. Многие люди думали, что немцы пришли навсегда, хотели им угодить.

Было желание угодить, потому что они верили, что немцы дадут им независимость. А русских они ненавидели, потому что только что ссылки были.

В четырех-пяти местах в Литве стоят памятники людям, которые стреляли и руководили этим, в том числе и в Беларуси. Они после войны стали воевать за литовскую независимость. Но никто не спрашивает, что они делали до этого».

«На многих местах захоронений нет опознавательных знаков. Рута Ванагайте рассказала подробно про Каунасский 7-й форт, где массово расстреливали евреев — теперь это частная земля.

— Сначала там убивали по 10 человек в день, но это бы очень долго продолжалось. И решили убить всех вместе, — рассказывает Ванагайте о происходившем в годы войны. — Загнали в яму 2 тысячи евреев, потом ходили вокруг и стреляли, пока эта каша не перестала двигаться… Представляете, 1,5 часа стрелять в людей?! Десять лет назад город Каунас отдал землю на реализацию, ее купил один бизнесмен. Он случайно обнаружил под землей кости, на много метров. Сообщил об этом куда мог. Но никто не знал, что ему делать… Ну, он взял, сложил эти кости в мусорные мешки и поставил у себя в офисе — так они и простояли несколько лет. Потом начался скандал, подключились журналисты — что делать? Бизнесмен поставил маленький памятник, кажется, на деньги еврейской организации.» 

Любопытно оформлена обложка книги.

Автор спрашивает: «Посмотрите. Вот два человека, скажите, кто из них еврей?»

Большинство считают, что еврей – тот, что справа. А на самом деле:

«Человек слева два раза представлял Литву на Олимпийских играх — на велогонках. Значит, он был «достаточно хорош» для нас, чтобы Литву представлять, но недостаточно хорош, чтобы жить. А человек справа руководил карательным батальоном, на его совести где-то 70 тысяч жизней».

Книгу Ванагайте обсуждал на сайте «Медуза» историк Илья Лемпертас:

«Ванагайте много времени провела в архивах. Ей ставят в вину, что она ссылается на допросы пособников нацистов из архива КГБ — мол, все мы знаем, что там пытали людей. Но такие обвинения звучат только со стороны крайних «отрицателей» [вины литовцев в преступлениях]. И, на мой взгляд, это неправда. Тема пособничества в Холокосте для КГБ была совершенно вторичной. Людей брали за партизанство, за борьбу с советской властью — по этому поводу следователи действительно выбивали из людей все. Кроме того, критики почему-то не обращают внимания, что часть показаний относятся к периоду, когда КГБ уже вообще особо никого не пытало — к концу 1970-х годов.

Нам известно около 270 мест расстрелов евреев в Литве. В некоторых из этих мест немцев вообще не было. Это страшные последствия стереотипа, который очень крепко утвердился в балтийских странах: еврей — значит, коммунист.

Сейчас существует миф о том, что евреи встречали коммунистов цветами. К сожалению, многие историки его поддерживают: евреи якобы выбрали Сталина как спасение от Гитлера. Мол, у них выбор был такой. Но это ерунда. Ведь на тот момент никто не представлял, что такое Гитлер, и чем он хуже Сталина. Да, было известно, что Гитлер — антисемит, но этим вряд ли кого можно было удивить. Никто не понимал, о чем речь: на момент оккупации Сталиным балтийских стран никакого Холокоста еще не было, Литва — первая страна, где началось «окончательное решение» [еврейского вопроса]. При этом работала советская пропаганда на заграницу, поэтому Сталин действительно выглядел вполне привлекательно: «Все люди равны, евреи могут поступать на работу куда хотят».

— Уточняющий вопрос: доля евреев в Литве составляла…

— Не больше 10%.

Был «уличный» антисемитизм. В последние годы была антисемитская кампания в нескольких изданиях, в основном тех, которые принадлежали литовским купцам: «Не покупай у евреев, покупай у литовцев». Государство не было антисемитским по внешним признакам, но основало три госкооператива по продаже молока, мяса и чего-то еще, которые подрывали мелкий еврейский бизнес. Ни в Польше, ни в Литве евреев не было на госслужбе. Закона такого не было, но была практика. Если в 1920 году еще кто-то был, то к 1940-му их количество очень сильно уменьшилось.

Потом пришли Советы. Им надо было сменить этот литовский буржуазно-националистический управленческий аппарат на свой. И тут подвернулись евреи. Определенная часть евреев им очень подходила: из бедных семей, при этом умеют писать (чего с бедными литовцами часто не случалось), помнят русский — от Российской империи прошло всего 20 лет. То есть среди евреев была достаточно большая группа потенциальных управдомов, милиционеров, заведующих паспортными столами.

— Все решили, что евреи привели советскую власть, чтобы занять посты литовских начальников?

— В какой-то мере. С Советами пришел бюрократизм того уровня, которого в Литве не было: новые паспорта, прописка — куча поводов, по которым простому человеку с улицы надо идти к властям. И там этот простой литовский человек видит еврея. Этот еврей предлагает заполнить анкету в пяти экземплярах и прийти через неделю. Никто не свят, так что было какое-то количество людей, которые мстили этим гоям за все, что они нам сделали со времен Римской империи. И все это наложилось на твердый стереотип, что все евреи заодно.

В результате и возник «еврей-коммунист». Этот стереотип был абсолютно повсеместен, в него верило 99% населения Литвы. В том числе и просоветски настроенные люди: евреи — коммунисты, они хорошие, бедные. Евреи массово шли в комсомол. Поверили в то, что говорилось. Евреи ассоциировались с советской властью, а советская власть умела сделать так, чтобы ее не любили.

— Речь идет об оккупации, национализации и депортации?

— Обо всем, что произошло за год советской власти. 14 июня 1941 года было приказано депортировать из балтийских стран потенциальных врагов. Это было «очищение предполья» (передовой полосы обороны) в преддверии возможной войны с Гитлером. Все происходило в чистом советском духе: сейчас хорошо известно, как составлялись списки «врагов». Учителя иностранных языков, радиолюбители, голубятники — люди, за которыми не было никакой вины, — отправились в Сибирь как предатели и шпионы. Списки составлялись, но на самом деле любого могли арестовать и выслать. Если человека из списка не было дома, брали другого по той же специальности — план-то надо выполнять.

Когда началась депортация, многие ушли в леса — это традиционная литовская забава. Вокруг все время войны, так что у каждого на хуторе лежит свой автомат — если что, берешь его и идешь в лес. И кто-то при этом должен показать чекистам, где живут эти самые враги народа из списков на депортацию. И очень часто это те самые еврейские комсомольцы приводили чекистов к своим соседям, которых знали с детства. И вот это запомнили надолго. То, что эти комсомольцы иногда приводили чекистов именно к евреям, которых потом увозили в депортацию, никого не волновало.

Когда подошли немцы, и Советы побежали, возникло множество отрядов самообороны: люди вышли из лесов, начали стрелять по советским солдатам и активистам. Стреляли по бегущим, а тех, кто не бежал, арестовывали и только в крайних случаях расстреливали. Крайние случаи — это если были бои, и литовцы теряли людей. И тут выяснилось страшное последствие стереотипа «евреи-коммунисты». Существует сборник документов партизан этого первого восстания, там есть несколько страшных документов, на которые не очень обращают внимание. Это списки арестованных. Йонас такой-то, милиционер. Пятрас такой-то, председатель чего-нибудь. 20 литовцев и пять евреев. И у этих пятерых причина ареста не указана, потому что и так все знают: еврей-коммунист. Тогда погибло от пяти до десяти тысяч мирных жителей. Из них где-то половина евреев.

Стреляли в коммунистов — погибали евреи. Это не Холокост, это антисоветское выступление с очень сильной составляющей антисемитизма.

В коллективной памяти литовцев почти не существует евреев. Еще 40 лет назад можно было услышать страшилки из серии «евреи пускают детей на мацу». А сейчас этого нет, потому что евреев не осталось.

И гвалт, который поднялся, когда вышла книга Ванагайте, очень показателен. Многие кричали, что Ванагайте якобы обозвала весь литовский народ убийцами, хотя этого не было. И ни у кого, ни у кого не возник в голове вопрос: «Может, „наши“ — это и евреи?» Никто не задал этого вопроса — а чьи это, «наши»?

В Литве очень странно: геноцид — сталинский, а Холокост — это не геноцид, это убийство евреев. То есть в понятие «мы» евреи не входят».

Илья Лемпертас живет в Вильнюсе. По-видимому, он — член еврейской общины. При этом он не находит в Литве Холокоста, а находит исключительно борьбу с коммунизмом.

У меня складывается впечатление, что и Ванагайте и Лемпертас считают вполне уместным бессудные убийства коммунистов.

Безусловно они согласны и с тем, что убивать евреев – это плохо. Но вот мнения по вопросу, правильно ли было убивать евреев-коммунистов , разделились.

Похоже, что журналистка считает, что убивать евреев нельзя в принципе, а историк допускает, что убийства евреев-коммунистов и тех евреев, которых принимали за коммунистов, оправданы теми невыносимыми страданиями, которые коммунисты принесли доблестному литовскому народу.

Относительно русских коммунистов, похоже, сомнений у них обоих нет.

И это все, что нам следует знать о европейской толерантности.