ВЕЛИКОБРИТАНИЯ: БОЛЬШОЙ КУШ БОРИСА ДЖОНСОНА

Политическое сообщество Великобритании и Европы в целом, спустя месяц, всё ещё продолжает приходить в себя после сокрушительной победы Бориса Джонсона и выступающих за Brexit сил на выборах в туманном Альбионе. И главные вопросы, которые сейчас задаются в этой связи, в общем-то довольно предсказуемы: во-первых, что стало причиной такой уверенной победы, а, во-вторых, насколько прочна она на самом деле. Что ж, ответы на оба этих вопроса просты и сложны одновременно.

Совершенно очевидно, что эти ответы, как и всё в нынешней британской политике, вращаются вокруг всё того же процесса под названием Brexit. После постоянных безуспешных попыток достичь прорыва в вопросе о «сделке по Brexit», а именно добиться того, чтобы выход страны из ЕС мог состояться только на условиях Вестминстера, премьер-министр Борис Джонсон объявил в Великобритании всеобщие выборы, назначив их на 12 декабря. Он совершенно очевидно пошёл ва-банк и сорвал большой куш.

Консервативное правительство, которое обещало «Brexit любой ценой», было триумфально легитимизировано с 365 местами в парламенте — самым значительным вестминстерским большинством с 1987 года. Это тем более примечательно, учитывая годы жёсткой экономии и постоянных урезаний государственных расходов, проводимых консервативными правительствами при Дэвиде Кэмероне и Терезе Мэй, а также эксцентричном образе самого Бориса Джонсона. Не стоит забывать и про внутрипартийный раскол по поводу членства Великобритании в ЕС и условий «выхода» (со сделкой или без сделки проводить Brexit).

Напротив, поддержка избирателями Лейбористской партии Джереми Корбина рухнула, упав до 203 мест, что стало её худшим результатом за восемь десятилетий и четвёртым подряд поражением на всеобщих выборах. Платформа лейбористской кампании была основана на «политике, как обычно». Лейбористы, по сути, не предложили ничего нового, озвучив лишь «надёжные» и «традиционные» обещания об увеличении расходов на Национальную службу здравоохранения, бесплатном образовании, социальном уходе за детьми, более высокой заработной плате и более радикальной экономической политика левого толка. Их программой стал британский вариант сакраментального «за всё хорошее против всего плохого». Тема Brexit была ими задвинута даже не на второй, а на третий план. Фактически они её проигнорировали. Трудно сказать, каковы были причины. Не исключено, что партия просто окончательно утратила связь с собственным избирателем, для которого данная тема ключевая.

Одновременно с этим, к северу от границы, разделяющей Британию надвое, победила Шотландская национальная партия, сразу объявившая о проведении повторного референдума о независимости. В других местах мелкие партии — либеральные демократы и «зелёные» — так же понесли серьёзные потери. Либеральные демократы и вовсе потеряли своего лидера Джо Свинсона.

Стали ли эти выборы чем-то окончательным, навсегда перекраивающим политическую систему страны, или же они стали неким эксцессом из-за Brexit с последующим возвращением к прежнему статус-кво? На эту тему ни у кого сейчас нет чёткой уверенного ответа. Даже сам триумфатор Борис Джонсон в своей победной речи сказал избирателям: «Вы, возможно, впервые подали за нас свой голос. Возможно, вы не считаете себя прирожденным тори…. Ваша рука, возможно, дрожала над бюллетенем, прежде чем вы положили его в ящик для голосования». И подобными вопросами сейчас задаются очень многие британские политики. Все сходятся на том, что время покажет, тектонический это сдвиг или временное «отступничество» из-за Brexit. Однако то, что произошло на нынешних выборах, в любом случае несёт в себе многие признаки феномена, который случается раз в жизни. Есть все основания полагать, что произошла всё же критическая перестройка самих основ британской политики.

Впрочем, имеются все причины полагать, что выборы 2019 года стали водоразделом, ломающим традиционные партийные и классовые лояльности, подобные тем, что были, скажем, в Америке эпохи демократического доминирования Франклина Рузвельта после «великой депрессии». Некоторые, впрочем, сравнивают их с победой президента Дональда Трампа на выборах в США в 2016 году, называя произошедшее «враждебным поглощением Республиканской партии авторитарно-популистскими силами». Однако о таких комментаторах можно сказать лишь одно: они так ничего и не поняли. И, в общем-то, именно в этом отсутствии понимания кроется даже не причина победы партии Бориса Джонсона и союзной ей «Партии Brexit», а причина поражения всех остальных — в непонимании. Потому, что все они говорили о том, что «правильно» и «политкорректно». А их оппоненты о том, что действительно важно. Причём без всяких кавычек. Политическая реальность сменилась. И те, кто не успел это понять, обречены уплыть в прошлое вместе с той реальностью, что отжила своё.

Как же изменился политический ландшафт теперь? В Великобритании с 1945 по 2010 год в Вестминстере преобладала двухпартийная политика ярко выраженного индустриального толка. Она имела очевидную классовую подоплёку. Но теперь всё изменилось. Прежнюю модель противостояния сменила глубокая поляризация по поводу Brexit, отражающая разделение между ценностями национализма и космополитизма. По факту это уже раскололо страну на части — и может продолжать разделять партии и электорат ещё долго после выхода Великобритании из ЕС. И феномен здесь не в том, что одна часть электората победила другую, а в том, что с 12 декабря 2019 года в Великобритании существует два разных электората. Абсолютно непримиримых по отношению друг другу. Внутри каждого из которых существуют собственные партии, соревнующиеся строго друг с другом и в принципе не способные выходить за пределы собственного нарратива. Это уже не двухпартийная система. Это уже нечто совсем иное.

Тем не менее, многие полагают, что разумно быть осторожным при интерпретации долгосрочных последствий всеобщих выборов 2019 года. В конце концов, крах двухпартийной системы пророчили уже ни раз. Например, после выборов 1983 года, на которых проиграли лейбористы, звучали громогласные заявления о «непобедимом тэтчеризме». А в 1997 году подобные же надежды окружали теперь уже лейбористов Тони Блэра.

Но выборы 2019 года категорически отличаются от всех примеров, приведённых ранее. Как минимум потому, что победу на них одержал принципиально иной политический вектор. Что показали их результаты самым непосредственным образом. Стратегические призывы Бориса Джонсона по поводу Brexit, которые стали самым важным вопросом во время всей кампании, не просто сломали глубоко укоренившуюся лояльность к Лейбористской партии среди выходцев из бывших шахтёрских и сельскохозяйственных городов, которые никогда (я подчёркиваю — никогда) в своей истории не голосовали за кого-то другого. Лейбористы не смогли добиться эквивалентных результатов, даже мобилизуя молодых избирателей. Они потеряли даже молодых профессионалов из среднего класса в графствах на юге. И это может свидетельствовать о действительном уровне серьёзности изменений во взглядах людей из Северной и Южной Британии. Классовые связи ослабли за многие десятилетия, да и сама Лейбористская партия уже давно прекратила отстаивать классовые интересы, ради чего в своё время она родилась. Она давно пошла по стандартной дороге европейских левых, начав отстаивать то, что «правильно» и «политкорректно» – интересы «меньшинств», мигрантов, экологов. Вместо интересов британских работяг и их будущего. Результаты чего сейчас она пожинает в полной мере.

А вот «тори» всё поняли правильно. В 2017 году консервативная партия ответила на вызов от «Партии Brexit» (кстати, противостояние исключительно внутри собственного электората начиналось уже тогда), перейдя к более социально консервативной и более евроскептической платформе. Большинство же оппозиционных партий одновременно двинулись в противоположном направлении, усиливая поляризацию общества вокруг членства в ЕС. Единственным явным исключением тогда являлась Лейбористская партия, которая поступила самым феерическим образом: после референдума по Brexit в 2016 году она заняла центристскую или даже нейтральную позицию по отношению к объединённой Европе. И это как раз тогда, когда общий электорат с грохотом кололся на две части, поляризовался на два антагонистичных лагеря. Такую позицию мистера Корбина и лейбористов ещё перед выборами называли «усердным сидением за забором». Надо ли говорить, что в день выборов в поляризованном обществе такие «центристы» оказались попросту никому не нужны.

Сейчас ничего нельзя исключать. В том числе и того, что горькие и ядовитые разногласия по поводу Brexit рано или поздно схлынут и двухпартийная система может вернуться в том или ином виде, как только Британия выйдет из ЕС и лихорадка спадёт. Но повторюсь: изменения в самой ткани британского общества слишком огромны и кардинальны для того, чтобы считать произошедшую трансформацию обратимой.

Тем временем поствыборная политическая жизнь идёт своим чередом. Теперь уже очевидно, что Brexit будет в любом случае принят парламентом, хотя торговые переговоры будут продолжаться в течение многих лет. Лейбористы и либерал-демократы выберут новых лидеров. Шотландия будет настаивать на проведении ещё одного референдума о независимости. Все фигуры расставлены. Новый розыгрыш начинается.

Но не будет преувеличением и утверждать, что будущее Brexit, будущее новой формирующейся политической системы и даже будущее самого Соединенного Королевства как национального государства сейчас весьма туманно. Всё это висит на волоске. Большой куш, сорванный Борисом Джонсоном и консервативными силами, запросто может обернуться пирровой победой. И если систему в её новом положении не удастся стабилизировать, сама страна может пойти трещинами. Но сейчас сделавшая свой выбор Британия замерла. Она ждёт того, что будет дальше.

И не только она.