Я.Милецкий. Второе рождение

Стойко и организованно отражать вражеские контратаки. Всякая попытка немцев активизировать свою оборону должна привести к еще большему истреблению их живой силы и техники.

Я.Милецкий, «Красная звезда«, СССР (№83 [5147]).

Статья опубликована 9 апреля 1942 года.

То было в первые недели войны, когда коварный враг вероломно напал на нашу родину. Немцы старались использовать в полной мере свое преимущество — внезапность нападения. Нужны были исключительные стойкость и упорство, чтобы выдержать вражеский натиск.

Полк, где служил тогда младший лейтенант Иван Пономаренко, стоял на передовых позициях и готовился к бою. Это — первое сражение, в котором должен был участвовать и сам Пономаренко, и его бойцы.

Неожиданно на расположение полка налетела вражеская авиация. Немецкие «Мессершмитты» сбрасывали бомбы, обстреливали из пулеметов. Когда налет прекратился, и бойцы вышли из щелей и укрытий, оказалось, что вражеская авиация не нанесла полку серьезных потерь.

Но куда же девался младший лейтенант Иван Пономаренко? Его не было среди бойцов. Не было младшего лейтенанта ни среди живых, ни среди тех немногих, кто был сражен пулями врага. Они искали его и недоумевали.

Полк вступил в бой, выполняя приказ страны, приказ народа. Среди воинов, защищавших свободу и честь родной земли, не было младшего лейтенанта Ивана Пономаренко. Его нашли глубоко в тылу, куда он сбежал, проявив трусость во время первой же бомбардировки немецкой авиации.

Военный трибунал был строг. Иван Пономаренко за бегство с поля боя, за проявленную трусость был присужден к высшей мере наказания — расстрелу.

Но в приговоре было сказано: «Принимая во внимание чистосердечное признание осужденного, его готовность стойко бороться с врагами родины, Военный трибунал находит возможным понизить меру наказания и, руководствуясь статьей 51 Уголовного кодекса, определил Пономаренко меру наказания — лишение свободы сроком на 10 лет». Решением суда приведение приговора в исполнение было отложено после окончания военных действий.

Когда кончилось заседание трибунала и Пономаренко все еще стоял, переживая свой позор, председатель сказал ему:

— Вы молоды. Война с фашистами только начинается. Оправдайте доверие страны, и она вас не забудет.

Пономаренко был отправлен на фронт в качестве рядового бойца. Он спорол знаки различия и командирские петлицы.

— Осужденный… — думал про себя Пономаренко, и это давило на его сознание, удручало, угнетало. Он подальше спрятал в карман бумажку из трибунала с направлением в мотострелковый батальон и с первой же попутной машиной уехал на передовые позиции, стараясь не встречаться со знакомыми командирами. Ему было стыдно самого себя, своей трусости, своего бегства с поля первого же боя.

Долгие ночи напролет думал Пономаренко о совершенном. Пропащий ли он человек? Действительно ли он такой трус, не способный защищать свою страну, свою собственную семью? Никто в роду его не был ни трусом, ни предателем. Что же случилось с ним, с сыном советского человека, что он, боясь смерти, бросил товарищей и бежал, как последний изменник?

В полку его приняли запросто — некогда было разговаривать в эти напряженные боевые дни. Комиссар, прочитав бумажку из трибунала, высказал ту же мысль, что и председатель. Все зависит от самого Пономаренко. Герои не рождаются. Храбрость нужно воспитать в себе. Страх нужно перебороть.

— Я это сделаю, — твердо заявил он комиссару.

Мотострелковый батальон непрерывно находился в боях. Он выдерживал неравные схватки с противником, отражал его атаки, пробивая его бронированный кулак. Пономаренко стал бойцом этого батальона. Свист пуль, разрывы мин и снарядов сначала заставили его содрогнуться. Он оглянулся кругом. Бойцы лежали спокойно, поражая противника из автоматов и винтовок.

Это был его первый бой. Уже вскоре он освоился и, следуя примеру других, стараясь не отставать от них, полз вперед. Его руки перестали дрожать. Он стал целиться метко, и появилось то долгожданное хладнокровие, которое означает, что боец прошел первую школу боя, стал воином.

Пономаренко лежал за бугорком и стрелял, тщательно выбирая цели. Он насчитал девять фашистов, сраженных его пулями. Это ободрило его, вселило веру в силу своего оружия. Раздалась команда к атаке. Бойцы вскочили и бросились на врага. Пономаренко был в первых рядах.

Вдруг пал сраженный пулей командир отделения.

— Товарищи, за мной! — крикнул Пономаренко и повел бойцов вперед.

Деревня Новоселье была взята. Когда батальон собрался на опушке леса, к Пономаренко подошел политрук Вагилев:

— Молодец, — сказал он. — Вы действовали геройски.

С первого дня красноармеец Пономаренко показал, что его трусость была случайной, что это чуждо его характеру, его разуму. Командир батальона старший лейтенант Пономарев стал посылать его в наиболее опасные и трудные места. Это нравилось Пономаренко. Он почувствовал, что враг не так страшен, как кажется. Гораздо страшнее бежать от врага, чем драться с ним. Эту мысль он высказал в кругу бойцов, и бойцы, зная проступок своего товарища, весело улыбнулись.

Много раз водил Пономаренко бойцов в атаку. Он стал уже командовать взводом. Новые люди, прибывшие в батальон, и верить не хотели, глядя на его обветренное, возмужалое лицо, на прокопченную пороховым дымом одежду, что этот самый боец, такой воинственный и бывалый, совсем недавно бежал с поля боя.

Когда батальон шел в атаку на одну деревню, Пономаренко командовал взводом. Это был трудный, напряженный бой. Взвод Пономаренко первым ворвался в деревню. Его командир был впереди. Они бросились к дому, где, по сведениям разведки, был вражеский склад боеприпасов. Они уничтожили часовых и захватили склад.

За смелость и отвагу командование об’явило благодарность Пономаренко.

Комиссар сказал ему:

— Вы заслужили прощение родины. Вы искупили свою вину.

Это была большая радость для него, и он считал, что в этот день заново родился, смыв с себя позор былого проступка.

Он ответил взволнованно, быть может, впервые произнеся эти горячие слова:

— Советский закон вынес правильное, строгое решение. Я всей душой хочу загладить свой проступок перед родиной, перед советским народом. Я не жалею ни крови своей, ни жизни…

Еще большая радость пришла к Пономаренко через некоторое время. По ходатайству командования, Военный Совет Западного фронта снял судимость с красноармейца Пономаренко. Это решение утверждено Президиумом Верховного Совета СССР.

И когда комиссар вручал Пономаренко «справку о снятии судимости», он пожал ему руку и сказал:

— Надеюсь скоро поздравить вас со званием младшего лейтенанта. // Я.Милецкий. ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.

_________________________________________________

А.Довженко: Отступник* («Красная звезда», СССР)**

С.Голованивский: Искупление мужеством* («Красная звезда», СССР)*

**************************************************************************************************************************************************

Полностью использовать мощь артиллерии для сокрушения немецких танков. Огонь наших батарей должен стать непроницаемой преградой для бронированных машин врага.

Полет в тыл врага

(Из записок офицера связи)

Экипажи собрались перед вылетом в тесной комнатке командного пункта.

Летчики склоняются над планшетами. Маршрут черной ломаной линией ложится на карты. Штурманы наизусть заучивают места световых маяков, сигналы.

…По хрусткому снегу расходимся к кораблям. Я лечу на ведущей машине отряда. Летчик старший лейтенант Бобин неторопливо, по-хозяйски устраивается на своем высоком сидении. Мы с капитаном Петиным хлопочем в штурманской рубке.

Свет из патрубков дрожащими отблесками проникает в рубку. Наощупь раскладываю на полу планшеты, карты, ракеты.

— Готовы? — кричит Бобин.

— Готовы!

Тяжело нагруженная машина долго бежит по снегу. Отрываемся от земли, виснем в воздухе. Петин щелкает кнопкой секундомера. Полет начался.

…Монотонно гудят моторы. Серебристо светится крошечная лампочка на компасе. Бобин удивительно плавно ведет корабль — стрелка курса не шелохнется. Внизу темносерым планом лежит земля. Скоро фронт. Уже видны далекие всполохи артиллерийской стрельбы.

— Оденемся? — предлагает Петин.

Мы набрасываем на плечи парашютные лямки, помогаем друг другу застегнуть карабины. Ложимся на пол рубки. Так удобнее ориентироваться. Петин заботливо прикрывает перчаткой компасную лампочку. В кабине совсем темно.

…Фронт. Мы видим его по плывущим над снегом ракетам. Они выхватывают из темноты большие овалы полей, озаряя, их дрожащим, неверным светом. С левого борта острыми языками вспыхивают батарейные очереди. Над черным квадратом леса протягивается пунктир трассирующих пуль.

Петин толкает меня локтем. Справа, на одной высоте с нами, повисли багровые, расплывающиеся шары.

— Зенитка!

Бобин слегка отворачивает машину. Потом снова берет прежний курс. Теперь мы идем над немцами. Пробираюсь на открытый мостик пилотской кабины. Лицо обжигает тридцатиградусным ветром. За могучим хвостом корабля чуть поблескивают в черном воздухе выхлопы моторов второй, третьей машин отряда. Они идут за нами, как привязанные. Бобин близко придвигает ко мне закрытое маской лицо:

— Скоро?..

Я показываю на светящийся циферблат часов. Сняв перчатку, веду пальцем до нужной риски. Бобин, утвердительно качнув головой, застывает в напряженной позе. Вытянутые вперед руки легли на штурвал, голова чуть откинута на спинку сиденья, глаза косят на приборную доску.

…Идем над немцами. В просветах облаков тускло мерцают далекие звезды. Под крылом стынет таинственная, молчаливая земля.

— Притаились!..— кричит мне на ухо Петин, широким жестом показывая вниз.

Слева, в стороне от горящей деревни, появились какие-то огоньки. Прильнув к целлулоидному фонарю рубки, пристально всматриваемся в них. Они выложены квадратом.

— Подманивают, — озабоченно бубнит Петин.

Строго под кораблем едва видна тонкая-тонкая линия. Это рокадная железная дорога. Бобин осторожно, чтобы не потерялись ведомые, разворачивает самолет. Последний излом маршрута. В конце его — наша цель.

Внизу все больше и больше огней. Тускло светятся костры, мелко вспыхивают какие-то сигналы, грудой рассыпанных на снег углей горят деревни.

Целлулоид мутен. Мы буквально тычемся в него носами, до боли в глазах всматриваясь в огни.

…Но вот и он, наш сигнал!

Торопливо советуемся с Петиным — здесь ли? Снова выскакиваю на мостик. Бобин входит в круг. Мощное крыло, теряясь консолью в темноте, словно разрезает пополам выложенный на земле знак. Еще раз сверяемся с картой. Еще раз оглядываем раскинутые до темного горизонта огни.

— Здесь!

Газ убран. Спиралим вниз. Все жарче и жарче горят костры. Серебристая стрелка высотомера движется к нулю.

— Приготовиться! — резким голосом кричит Петин борттехнику.

В красноватых отблесках костров видны темные фигурки людей. Неприятным холодком возникает сомнение: вдруг не наши? Быстрый, решающий все взгляд вокруг.

— Пошел! — резко взмахиваю рукой. Задание выполнено.

Бобин дает газ. Ровно забрав, моторы несут машину по прямой, метрах в ста от земли. Через некоторое время, неслышно возникая в темноте, от опушки большого леса навстречу протягиваются пунктиры пулеметных очередей.

— Заговорили, гады! — кричит Петин. Бобин дает крен, чтобы миновать опасное место. По нас бьют теперь из четырех точек. Светлые линии трассирующих пуль, перекрещиваясь, проходят совсем близко от крыла и, словно обессилев, гаснут.

Второй заход. Снова огонь из леса. Бобин насколько можно приподнял нос корабля — уходим с набором высоты. // Майор Н.Денисов.

**************************************************************************************************************************************************

КИНО

«МАШЕНЬКА»

Так называется новый художественный фильм по сценарию Е.Габриловича.

Это киноповесть о любви. И Машенька и Алеша Соловьев — обыкновенные, простые люди. Мишенька работает на телеграфе. Алеша — шофер. Машенька делает свое маленькое дело скромно, старательно, сознавая, что она включена в большую жизнь страны. Принимая телеграмму от курьера завода, в которой сообщается о выполнении плана на 84 процента, Машенька не может удержаться от критики такой работы:

— Опять 84 процента? Когда же наконец будет 100?

Алеша, встретившись впервые с Машенькой, говорит о книгах, которые он читает, о звездах, о мечте своей стать инженером и изобрести что-нибудь такое выдающееся… Это производит большое впечатление на Машеньку. Она сама учится по вечерам, мечтая сделаться врачом. Так зарождается светлое чувство первой любви.

Алеша болен. Машенька ухаживает за ним. Нужны деньги, чтобы поднять Алешу на ноги, и Машенька расстается с туфлями и кофточкой, но все, что нужно для Алеши, она достает.

— Когда любишь человека, то хочется сделать так, чтобы ему было хорошо, — говорит Машенька.

И Алеша выздоровел. Он признается Машеньке, что наврал ей про книги и звезды, — ничего он не читал. Только теперь он чувствует огромное желание учиться, — любовь разбудила огромное желание учиться, любовь разбудила в нем это желание быть лучше, — облагородила его.

И вот мечта осуществилась. Машенька счастлива… Но Алеша совершает ошибку — минутным увлечением легкомысленной подругой Машеньки, он наносит ей душевную рану. Они расстаются.

Война. Машенька уходит на фронт медицинской сестрой, самоотверженно перевязывает раненых на поле боя. Здесь, на фронте, происходит трогательная встреча Машеньки с человеком, которого она любила. Алеша — танкист, он ранен и едет в отпуск.

Встреча короткая — Машенька снова уходит на передовые позиции. Но эта радостная и тяжелая встреча заставляет Алешу пережить чувство раскаяния — он не сумел удержать счастья, которое принесла ему Машенька. Он должен загладить свою вину перед ней, стать лучше в ее глазах,— заслужить право называть Машеньку своим, близким человеком, — право на любовь.

Алеша идет к командиру и заявляет, что он отказывается от предоставленного ему отпуска и желает возвратиться на передовые позиции. Его желание удовлетворено.

Там, под огнем, на поле боя происходит новая встреча людей, достойных друг друга.

Хороший, теплый фильм. Просто, искренно, с душой исполняет роль Машеньки артистка Караваева. Зритель любит Машеньку, — он взволнован ее чистым, глубоким чувством и благодарен ей за то, что она силой этого чувства разбудила в Алеше дремавшие в его душе прекрасные качества воина-героя, гражданина. // В.Ильенков.

______________________________________________

К.Симонов: Предатель* («Красная звезда», СССР)

М.Романов: Предатель * («Красная звезда», СССР)

Я.Милецкий: Кто предал Таню* («Красная звезда», СССР)

И.Эренбург: Смерть предателям!* («Красная звезда», СССР)**

Л.Вилкомир: Так гибнут предатели* («Красная звезда», СССР)

Газета «Красная Звезда» №83 (5147), 9 апреля 1942 года