Цивилизационная относительность экономического успеха

Категория успешности страны цивилизационно относительна, ибо каждая цивилизация имеет свои собственные критерии успеха. Нет единого универсального принципа и в этологии экономического бытия. Ценность материального приращения для аксиологии многих цивилизационных систем, включая русско-православную традицию, сомнительна.

Более того, отталкиваясь от фундаментальных историко-компаративистских выводов М.Вебера, можно говорить об ограниченности феномена экономической успешности рамками духовного ареала протестантской цивилизации (а соответственно, сформировавшейся на его основе ареалом экономики современного Запада)[1]. «Добиться успеха, — рассуждал сообразно с индийской этической традицией Д.Неру, — это значит сбить с ног других и взобраться на их поверженные тела»[2].

Многие выдающиеся мыслители прошлого указывали на отсутствие в России этики успешности в ее западном понимании, на неприменимость данной категории к русской национальной ментальности. В этом смысле антиподом русского человека традиционно преподносился императивно ориентированный на успех американец.Православное христианство исторически репродуцировало в России способность к самоограничению материальных запросов жизненным минимумом, направленность экономической деятельности не на потребительский экспансионизм (связанный с самоцелью перманентного наращивания объемов и видов товаров и услуг), а на обеспечение хозяйственной самодостаточности. Валовой экономический рост определялся в данной этической парадигме не установкой на расширение индивидуального потребления, а задачами поддержания национальной безопасности. Отсюда российским критерием успешности в экономике выступал государственный оборонный потенциал, мобилизационные ресурсы на случай актуализации внешней угрозы. Поэтому прямое статистически формализованное сопоставление величины успеха у цивилизаций, различающихся по своему экономическому целеполаганию, не вполне корректно[3].

Какой же видится выход в поиске корректных оснований для страновой компаративистики?

Главное — это признание вариативности понимания успешности в мире, которое предлагает для сопоставления критерий соответствия экономического развития стратегическим задачам национального ценностного целеполагания. Сообразно с этим подходом экономически успешными следует признать страны, которые в наибольшей степени реализуют собственные цели и программные установки. При такой постановке вопроса экономическая успешность есть по большому счету одно из проявлений фактора национальной идентичности. Данная оговорка весьма важна, как предупреждение против поспешных экстраполяций на российскую почву экономических моделей, превосходящих ее по какому-либо параметру экономики стран (прежде всего, речь о входящих в «золотой миллиард» постиндустриальных государствах Запада). Вместе с тем опыт близких к России по целеполаганию и характеру решаемых задач национальных хозяйственных систем (имеются в виду динамично развивающиеся экономики Востока) стоило бы оценить с гораздо большим вниманием, чем это имело место до настоящего времени.

При проведении компаративистского экономического анализа необходимо соблюдать принцип корректности сопоставлений. Далеко не все страны в современном мире могут быть сопоставимы друг с другом по общим критериям экономической развитости. Оценивать, к примеру, Россию или Китай через призму статистических показателей любого из европейских государств, соответствующих по размерам их административной единице, означает на практике дезавуировать большие страны с позиций малых.

Принцип территориальной соотносимости, известный еще во времена Ш.Монтескье, оказался игнорируем поклонниками европейских демократий малых пространств. Столь же неоправданно выглядит исключение из страновой компаративистики различий стартовых условий. Очевидно, что для экономик догоняющего типа развития, к которым относится Россия, применение статистических характеристик стран «золотого миллиарда» лишено конструктивного смысла.

С какой же группой стран корректно в таком случае сравнивать Россию? При акцентировке внимания на демографических ресурсах данное групповое объединение соотносится с когортой государств, характеризуемой в литературе как «большая полупериферийная семерка» — Бразилия, Индия, Индонезия, Китай, Мексика, Пакистан, Россия. При акценте же на территориальных масштабах, параметры сопоставления могут ограничиваться группой BRICH — Бразилия, Россия, Индия, Китай [4].

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002.

[2] Борохов Э. Энциклопедия афоризмов (Мысль в слове). М.,1999. С. 606.

[3] Антонов М. Ф. Нравственные устои экономики. М., 1989; Афанасьев Э. О некоторых православных принципах формирования рыночной экономики // Вопросы экономики. 1993. No 8; Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990; Эрн В. Ф. Христианское отношение к собственности. М., 1906.

[4] Эльянов А. Я. Мировое интегрирующее развитие и крупные полупериферийные страны // Восток — Запад — Россия. М., 2002. С. 269.

Фрагмент монографии: Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Сулакшин С. С. Идеология экономической политики. Монография — М.: Научный эксперт, 2008. — 288 с.