Гусли — это для души

Фото: © Оксана Мамлина

Сергей Адаменко — новосибирский мастер, делающий гусли, трещотки, шумелки и ложки. Его изделия расходятся быстро, буквально разлетаются по всему миру! И еще Сергей участник ансамбля «Инсула Магика» под руководством Аркадия Бурханова, играет на лютне, на гитаре, на тех же гуслях. Кажется, он играет вообще на всем. На лучиках солнца, на порывах ветра. Есть то нематериальное, невидимое глазу, что образует мастера. Гусли — всего лишь инструмент, деки — всего лишь древесина, а струны — просто металл. Буратино, не забывайте, был простым поленом до встречи с мастером.

Все необычное происходит на обычном балконе. Свет, мягкий, желтый, такой киношный, который правильно располагает тени на стене. В этой квартире вообще все правильно и все точно на своих местах. Включая хозяина. И балкон на нужном месте, где светло, и материалы. И запахи. И звуки. И музы. Думаю, последние живут именно на балконе. Там лесом пахнет. И там чаще всего находится Мастер. А музам без Мастера никак. Они функционально предназначены именно для контроля и учета деятельности. Ну, чтобы вдохновение на нужном уровне, где надо мысль черную или тоску зеленую поставить на место, обогреть, подремать на плече, пенку на кофе сделать.

Сергей полирует деку от новых гуслей, покрепче закручивает колки. Кажется, у мастера душа на кончиках пальцев. И вообще где-то не здесь она. Плавно перетекает в инструмент, уменьшается и ходит по его таинственным темным уголкам, говорит с ним, слушает, сживается, как с человеком. Притирается, буквально тряпочкой — полировкой. Где-то пальцами покрепче прижать. Где-то погладить. Где-то закрутить покрепче, постучать, коснуться струны, послушать.

Гусли бывают нескольких видов. Крыловидные (звончатые), которые во многих классических картинках с бородатым стариком в косоворотке и лаптях, гусли лежат у него на коленях, полуслепой, он играет на них. Шлемовидные, или гусли-псалтирь, у них совсем особое звучание, немного напоминающее звук колокола, уходящий вверх. Лирообразные, стационарные (как столик с ножками), щипковые и даже клавишные. Сергей еще много чего умеет делать — колесные лиры, арфы. Но гусли — это для души, говорит он.

Немного попылили на небольшом столике, полном инструментов. У каждой стаместки свое место, свой дом. Не случайный, все определено мастером. Гармония вообще не подразумевает случайно брошенных вещей, даже хаос — это закономерность. Здесь нет потока, нет желания продать много, всем и всего. Когда начинается поток, талант захлебывается, ему нужен воздух, а какой воздух, если задыхаешься в количестве заказов? Лучше один шедевр, в который вложена душа.

Сергей надевает гусли через плечо, за ремешок, встает посредине комнаты, начинает играть, немного склонившись, накрыв инструмент собой, как ребенка. Сзади люстра вовремя в кадр попала. Подсветила лучиками портрет. Откуда взяться солнцу в Сибири в такую рань? Я специально снимаю много, чтобы совсем от Земли не оторваться. Гусли, они такие, мгновенно подхватят, унесут куда-нибудь к Соловью Будимировичу в 9 век.

Кстати, первые гусли, найденные при раскопках примерно этим веком и датируются. Нашли их археологи неподалеку от Нижнего Новгорода. Гуслистов (именно так правильно) недолюбливали церковники, царь, военноначальники. Их отождествляли со скоморохами, а скоморошество — это язычество. Ловили, сажали за решетку, отбирали и сжигали инструменты. Гуслисты были слишком своенравны, свободны. И об этом же были их песни. Вообще струнные, щипковые, всегда ассоциировались со свободой. Гитара, скрипка… Трубадуры, странствующие музыканты. Странствующего пианиста сложно себе представить. Хотя был бы мастер, а инструмент всегда найдется. И именно для конкретного мастера конкретный инструмент.

Сергей говорит, что изделие может годами ждать своего хозяина. Оно рождается со своей душой, со своим внутренним предназначением и ждет, пока заберут, разглядят именно его. Есть у Сергея гусли, которые с самого начала звучали не так, как остальные, потом их опробовали в этноопере «Князь Олег», и они потрясающе вписались, будто созданы были именно для этого проекта. Либретто и идея оперы принадлежит новосибирскому музыканту Виктору Гарагуле, музыка — результат совместного творчества всего коллектива, в том числе и Сергея.

А вообще у Адаменко в доме пахнет не только деревом. Еще немного густым кофе. И новым, слегка необжитым пространством. Это ничего. Музы умеют быстро и уютно устраиваться. У них свой фен-шуй, свое понимание того, что нужно сейчас мастеру. Этот дом населен звуками, ароматами, значит, все в порядке с гармонией, все живо, поет, рождается. И двери распахнуты. Музыка должна уходить в мир, радовать, возвращать к своему роду. Гармония умрет, если ее запереть. Вот Сергей и не запирает.