Как проходили банковские войны Петербурга и Москвы в начале XX века

©Wikimedia Commons

Накануне Первой мировой войны крупнейшие банки Петербурга и Москвы контролировали почти весь общероссийский рынок частных финансовых услуг. Так, по статистике 1910 г. на их долю приходилось 93% всех вкладов, размещенных в негосударственных кредитных организациях. Период короткого экономического подъема, пришедшийся на время после революционных волнений 1905–1907 гг., в финансовой прессе тех лет именовали «погоней за вкладами» – петербургские банки тогда вступили в активную борьбу за вкладчиков, переманивая их у московских коллег. Если банки старой столицы давали не более 4,5% по вкладам, то открывавшиеся в Москве филиалы петербургских банков предлагали вкладчикам до 6%.

Московские газеты, тесно связанные с местным бизнесом, всячески ругали петербургских «банкиров из чиновников». Если банки Москвы были преимущественно купеческими, то столичные действительно зачастую возникали и работали в тесной связи с высшей бюрократией империи. «Большинство петербургских банков поставило себе единственной целью оттянуть в свои кассы возможно большее количество средств для своих спекулятивных операций…», – писала в 1910 г. московская газета «Утро России», принадлежавшая крупному промышленнику Павлу Рябушинскому. Этот потомок купцов-старообрядцев был не только текстильным магнатом, но и возглавлял один из крупнейших в Москве банкирских домов.

Однако, несмотря на шумную пиар-кампанию москвичей против питерских, банки с берегов Невы уверенно теснили конкурентов. Так, с января 1909 г. всего за 15 месяцев вклады в банках Петербурга и их московских филиалах выросли в полтора раза, с 650 млн до 1 млрд руб. «Погоня за вкладами» крупнейших банков могла продолжаться долго, если бы не задела интересы государства. Растущие в ходе конкурентной борьбы проценты по вкладам стали отвлекать капиталы потенциальных инвесторов от государственных займов. «При столь высоких ставках частных кредитных учреждений утрачивается интерес к государственным бумагам с фиксированной доходностью, капиталы переливаются в частные банки…», – писала в том же 1910 г. петербургская газета «Финансовое обозрение», близкая к руководству Минфина Российской империи.

В итоге высшие власти усадили московских и петербургских банкиров за стол переговоров. Начали договариваться в августе 1910 г., и лишь к исходу второго месяца, 27 сентября, представители всех акционерных банков подписали протокол о прекращении «погони за вкладами» и согласованном снижении процентов по ним. Отныне по обычным вкладам банкиры Москвы и Петербурга предлагали не более 3% и лишь в исключительных случаях для «особо выгодных вкладчиков» могли повышать ставку до 4%.

Для согласования возможных споров между участниками банковского соглашения была создана особая комиссия во главе с Петром Барком, директором Волжско-Камского банка, одного из крупнейших и старейших в стране. Спустя всего три года именно банкир Барк возглавит Минфин и станет последним главой этого ведомства в истории царской России.

Примечательно, что Минфин планировал присоединить к данному соглашению и банки бывшего Царства Польского. Варшавский коммерческий банк даже подписал протокол московских и питерских коллег от 27 сентября 1910 г. Однако другие банки из польских губерний к соглашению о снижении процентов по вкладам не присоединились – царский Минфин не смог на них надавить, хотя любая автономия Польши была уже полвека как отменена.

Не присоединились к соглашению и мелкие провинциальные банки и банкирские конторы. Они продолжали выплачивать более высокие проценты по вкладам, однако переманить заметную долю вкладчиков не смогли – крупные банки Москвы и Петербурга надавили на мелких конкурентов, ограничив им доступ к межбанковским кредитам и прочим финансовым услугам.

Несмотря на споры между участниками, соглашение о понижении процентов продержалось почти четыре года. Однако летом 1914 г. на фоне надвигавшейся мировой войны, паники вкладчиков и массового изъятия вкладов соглашение банкиров Москвы и Петербурга рассыпалось явочным порядком.