РУССКАЯ ИРРЕДЕНТА: ПЛАЦДАРМЫ ДЛЯ БРОСКА

Военную помощь в Казахстан стремительно ввели и так же быстро выводят: как сообщил 11 января командующий миротворческими силами ОДКБ Андрей Николаевич Сердюков, совместно с Минобороны Казахстана разрабатывается план по передаче социально значимых объектов под охрану казахским силовикам.

Шороху, тем не менее, было изрядно — вплоть до панических реплик недружественной пропаганды о том, что русские проснулись, зашевелились и готовятся восстанавливать Советский Союз. Вообще, тема русской ирреденты (ирредентизм — политика, направленная на объединение разделённого этноса в одно национальное государство — прим. ред.) в тех или иных масштабах муссируется со времён очаковских и присоединения Крыма — в недавнем, но в то же время уже столь далёком марте четырнадцатого. И, что уж — идея эта на время действительно овладела умами; помню, что возвращение полуострова «в родную гавань» мы неподдельно праздновали в Петербурге в компании, доселе преимущественно аполитичной.

Затем были пророссийские выступления на юго-востоке Украины — жёстко, даже кроваво подавленные, и восстание Донбасса, поддержанное российским добровольческим движением и вылившееся в затяжную «гибридную войну». Пассионарный подъём постепенно сходил на нет, превращаясь едва ли не в разочарование. Тлеющий пожар вокруг Донецка и Луганска чем дальше, тем больше старались не замечать даже некогда сочувствующие — люди любят истории с хорошим концом, впечатляются историями с концом трагическим и склонны отворачиваться от всё длящейся и длящейся беды, которую в этом случае легче воспринимать как чужую.

Конец прошлого года ознаменовался решительными внешнеполитическими шагами российского руководства; проекты соглашений Россия-НАТО и Россия-США, опубликованные 17 декабря, почти сразу окрестили «ультиматумом Путина». Североатлантическому блоку было предложено убраться в свои пределы на 1997-й год, отдельно указывалось требование невовлечения в альянс Украины.

В первые дни нового года заполыхал Казахстан. Если поначалу звучали заверения «знатоков» о чисто социальной природе возмущений, то после начавшихся 4-5 января масштабных погромов в Алма-Ате и захвата аэропорта стало ясно, что столь стремительно радикализировавшийся протест как минимум использован, как максимум – подготовлен профессионалами. Президент Касым-Жомарт Токаев обратился к ОДКБ с просьбой о военной помощи.

Те несколько дней, что российская общественность наблюдала за ситуацией в стране с самой протяжённой с нами границей, кажутся очень ценными с точки зрения социальной диагностики для России. Думаю, не ошибусь, если скажу, что наиболее активная часть народа восприняла происходящее строго через призму неудачи с Донбассом — а то, что нынешнее положение этого пророссийского региона воспринимается как неудача нашей политики, приходится не предполагать, а попросту констатировать.

Надежда на то, что Россия «переиграет Запад вдолгую», разумеется, остаётся — но скорее в режиме wishfull thinking (принятие желаемого за действительное — прим. ред.), а реальность на сегодняшний день такова, что при известиях о военной активности РФ в казахстанском деле люди в первую очередь задаются не вопросами стратегической безопасности, а вопросами безопасности 3,5 миллиона казахстанских русских, которым, при неблагоприятном повороте, за эту нашу активность придётся расплачиваться. Попросту потому, что на краю вынужденно слепой зоны у них маячит тень людей Донбасса, восьмой год — в непонятном статусе, да ещё и под украинскими обстрелами. Гарантий для пророссийского населения Казахстана, так или иначе, требовали и Маргарита Симоньян, и Захар Прилепин, и Егор Холмогоров, и многие другие.

Но это лишь вершина айсберга, представленная «генералами патриотической пропаганды». Что же простой народ, насколько желанна для него идея той самой русской ирреденты, занимает ли она вообще какое-то место в умах?

Признаться, летом этого года, вернувшись в Петербург после полутора лет работы в Донбассе, я была поражена вялостью и разобщенностью моих земляков. Отчасти это можно списать на несовпадение кругов общения — разумеется, журналист, освещающий события в воюющей республике, по роду деятельности сталкивается в основном с пассионариями, будь то военные, управленцы или волонтёры. Но всё же — если в Донбассе система «людей четырнадцатого» пронизывает всё общество — от фигур, облечённых властью, имеющих влияние, до живущих на пособие инвалидов боевых действий, и зачастую именно благодаря этому неформальному духу удаётся сделать какие-то хорошие дела, оказать помощь или добиться справедливости — не везде и не всегда, но шансы есть, то материковая Россия живёт в режиме взаимной изоляции страт, членов которых, даже при декларируемых «скрепах», по сути, ничего не связывает.

Ничего, кроме моментов неравноценного обмена — административные возможности одних на энтузиазм других, полезный для галочки и на деле зачастую воспринимающийся блажью.

У меня по соседству, в нескольких десятках километров по трассе — историческое место, комплекс прибрежных морских фортов «Красная Горка» и «Серая Лошадь». Силами тех самых энтузиастов, впоследствии организовавших военно-историческое общество, это место было, после ухода оттуда военных, сохранено, постепенно реставрируется, помимо сооружений фортов на Красной Горке открыто два музея, осенью прошлого года открыт памятный знак Таллинскому переходу, или прорыву КБФ, — из Таллина в Кронштадт в 1941-м. Участники общества не получают никаких денег за свою работу, да ещё и постоянно отбиваются то от разных «хозяйствующих субъектов», то от местных обывателей, которым только дай какую-нибудь железяку с форта спереть. Помогают военные близлежащей ракетной части, с которыми общество подружилось, да кое-какие общественники из разряда таких же увлечённых (глазами бюрократов читай — сумасшедших).

Форты дореволюционной постройки — в годы Великой Отечественной войны их артиллерия сдерживала немцев на территории не занятого противником Ораниенбаумского плацдарма. Гарнизон Красной Горки был настолько профессионален, что за всё время обороны на форте не погиб ни один человек, кроме снятых в части ПВО и морскую пехоту. Великолепная история героизма и воинского искусства одновременно! И почти невостребованная российской современностью.

Летом этого года на Петербургском международном экономическом форуме зажигал тиктокер Даня Милохин. Интернет смеялся, или, как говорят сейчас — угорал. Не знаю, сколько заплатили Дане за отжиг, но что творчество Дани, что «музыканта» Моргенштерна в годы моей юности обстебали бы в самом грязном рок-клубе Питера: один палка два струна. Всё понимаю, мода. Но мода должна знать своё место, её сфера влияния — фасон штанов или популярные ритмы эстрады. На собрании, где обсуждаются стратегические планы развития экономики страны, моде делать нечего. Также ей нечего делать там, где речь идёт об исторической памяти, её сохранении и трансляции в будущее — если оно, конечно, у нас есть. Потому что будь я нормальным обывателем, посмотрела бы на весь этот дорогостоящий карнавал с Милохиным, потом смоталась бы на Красную Горку, где музей форта отапливается печуркой, а молодые аспиранты и пожилые ветераны вооружённых сил машут лопатами, разгребая осенью — грязь, зимой — снег, и сделала бы правильный вывод: что сила Российской Федерации сейчас в чём угодно, но только не в правде.

Какая уж тут русская ирредента, какое геополитическое влияние?

Если у нас в стране самосознание человека в истории представлено, как в войну — своего рода плацдармами, будь то обороняющийся в степях Донбасс или ленинградская Красная Горка?

Интересно, что глава Казахстана Токаев, едва преодолев кризис, объявил комплекс мер по «наведению социальной справедливости». Звучит несколько не по-русски: справедливости можно добиться или же её восстановить, а наводят скорее порядок, но в данном случае этот словесный гибрид отражает суть — потому что тот режим сверхизбыточного сверхпотребления единиц и прозябания миллионов, совершенно несоразмерный реальному вкладу в экономику и заслугам перед страной, что установился во всех практически странах и территориях постсоветского пространства, в России в том числе, является нарушением миропорядка в его основе и самой опасной миной, заложенной под наш суверенитет.

Ультиматумы «уважаемым партнёрам» — дело хорошее, они давно на это нарывались. Но неплохо бы помнить о том, что, отстаивая справедливость на «шарике», неплохо бы для начала «навести» её в собственной стране. Крепкий тыл — основа успешного наступления. Или я что-то неверно понимаю?..