Уйгуры и китайская пытка

Постепенное затухание вооружённого конфликта в Сирии неизбежно со временем поставит ребром один важный вопрос: куда направятся из региона боевики, которые приехали под знамёна «халифата» из разных стран? Не возникнет поблизости от границ России новый очаг напряжённости? Это беспокойство заставляет внимательно осмотреться вокруг нашей страны и проанализировать происходящее в околороссийском пространстве именно под этим углом. Первый же такой взгляд покажет, что у границ России существует сразу несколько серьёзных очагов террора – как действующих, так и пребывающих в режиме сна. И помимо очевидных, таких, как Афганистан и Ирак, есть ещё несколько потенциальных очагов.

Весьма взрывоопасная обстановка складывается совсем близко от границ России – на территории, населённой уйгурами. О степени угрозы, исходящей оттуда, можно судить по тому, что уйгурские боевики воевали в Чечне в составе бандформирований, участвовали в исламистских мятежах на территории Средней Азии, а также воевали за «Исламское государство»* (запрещённая в России террористическая организация – прим. ред.). В чём же причина такого активного экспорта террора из региона, являющегося частью такого могучего государства, как Китай?

Древний вопрос

Любое государство, большое или малое, на территории которого живёт множество народов, рано или поздно сталкивается с тем, что какой-то из этих народов не желает жить на общем пространстве. Происходит это по разным причинам. Но нередко основная причина бывает вполне объективна: ментальная несовместимость данного народа с данным государством. Корни её могут быть в чём угодно – в религии, в культуре, в истории. Но результат всегда один – отторжение. И главным проводником этого процесса вполне ожидаемо становится национальная интеллигенция народа, не желающего жить в «общей семье». Красный Китай столкнулся с этой проблемой в лице уйгуров.

Необходимо заметить, что уйгурский вопрос для Китая не нов. Эти территории были присоединены к Поднебесной семь столетий назад и за всё это время так и не натурализовались. Уже в ХХ веке, после падения империи Цинь, уйгуры несколько раз на короткое время создавали свою государственность. Сначала, в 30-е годы, в виде Тюркской Исламской республики Восточный Туркестан (она же – Уйгурстан). Идеологическая этого государства очевидна по его названию. Позже, десятилетие спустя, появилась просоветская Восточно-Туркестанская республика. Кто знает, что бы было сегодня, если бы из просоветской она стала советской, ещё одной республикой нашей Средней Азии, но через пять лет её поглотил молодой Красный Китай.

Так или иначе, сейчас на территории Восточно-Туркестанской республики находится Синьцзян-Уйгурский автономный район (Синьцзян в переводе с китайского – «новые рубежи»), население которого составляет более восьми миллионов человек, из которых 7,7 миллиона – уйгуры. По уровню жизни они находятся на последнем месте в КНР. Главной причиной всех своих бед они считают китайцев и китайское правление. В числе претензий и ущемление гражданских и политических прав, и религиозное подавление, и экономическая отсталость, которую многие уйгуры считают искусственной.

В 1984 году в Синьцзяне возник так называемый Национальный революционный фронт Восточного Туркестана (НРФВТ). Своей целью он провозгласил создание независимого государства уйгуров. С 1993 года от политических методов борьбы НРФВТ перешёл к партизанской войне и откровенному терроризму. Тактика НРФВТ сводилась к нападениям на китайских военнослужащих и полицейских, подрывам правительственных учреждений, а также к диверсиям на транспорте, линиях электропередачи и связи. Так, в феврале 1997 года боевики фронта взорвали несколько автобусов в Урумчи, в результате чего погибли 24 китайских солдата и 27 гражданских лиц. 3 марта того же года НРФВТ организовал в столице округа настоящую взрывную кампанию, в ходе которой десятки людей погибли, а сотни получили ранения. 25 ноября 1997 года там же произошло ещё три взрыва, в результате которых погибли или были ранены более 70 китайцев. Занимался фронт и ограблением банков. По подсчётам исследователей, на оды фронт имел до 90 лагерей по подготовке боевиков на территории автономного округа.

Кроме НРФВТ, на уйгурской территории действовали ещё 26 террористических ячеек помельче, например, «Искра Родины», «Лобнорские тигры». Информации об «уйгурской герилье» мало, так как китайские власти её тщательно скрывают. Впрочем, есть основания полагать, что собственно на уйгурской территории её размах сейчас невелик связи с тем, что китайские власти борется с ней жесточайшими методами, уничтожая даже тех, кто никогда в руки не брал автомата или пистолета.

Несколько лет назад Китай начал беспрецедентную кампанию по слому и насильственному изменению менталитета уйгурского народа. Одни  считают китайскую программу созданием «концлагеря на 10 миллионов человек», а другие – уникальным социокультурным экспериментом. И одной из ключевых мишеней данной программы оказалась национальная интеллигенция уйгуров.

Затерянный в Китае

До 2017 года профессор географии Ташполат Тийип работал ректором Синьцзянского университета. Будучи уйгуром, он изучал географию в своей родной провинции, стажировался в Японии, преподавал в своей альма-матер. Он, принимая активное участие в международных академических делах, получил учёную степень от французской Практической школы высших исследований (Ecole Pratique des Hautes Etudes – EPHE) – престижнейшего европейского ВУЗа. Конечно, Тийип не стал был ректором Синьцзянского университета в 2010 году, не вступи он в Коммунистической партии Китая.

Известно, что в 2017 году Тийип направлялся в Европу на научную конференцию и планировал начало сотрудничества с неким немецким университетом. Но в аэропорту Пекина его остановили и сказали, что он должен вернуться в столицу Синьцзяна Урумчи. В этом месте его след обрывается. Друзей и родственников профессора вскоре подвергли серьёзным допросам по поводу обвинений в коррупции, выдвигавшихся в его адрес.

Зарубежные коллеги пропавшего учёного, а также те представители уйгурского научного сообщества, которые покинули Китай, опасаются, что тайный суд приговорил Тийипа к смертной казни за сепаратизм, и даже, если он всё ещё жив, то его всё равно ждёт неминуемая казнь. По словам его бывшего коллеги, в конце концов, семью профессора неофициально уведомили о том, что его приговорили к смертной казни за сепаратизм. Но официально власти Китая не сделали ни одного заявление по поводу пропажи профессора Тийипа.

Существует вероятность того, что профессор Тийип и в самом деле ещё жив. Ему мог быть вынесен т.н.  двухлетний «условный смертный приговор» – ещё один элемент китайской специфики. Если это действительно так, то двухлетний период в ближайшее время заканчивается, и ситуация оказывается в состоянии ещё большей неопределённости.

Случай с Тийпом – не из ряда вон. Есть все основания полагать, что он один из жертв куда более широкого преследования уйгурских интеллектуалов. «В эту массовую кампанию интернирования вовлечены сотни уйгурских учёных и специалистов», – убеждён Майкл Кастер, исследователь и автор книги «Народная республика пропавших без вести». «Эта кампания нацелена на общественных, культурных и интеллектуальных лидеров; это равносильно культурному геноциду», – считает он. По словам Майкла Кастера, китайское государство не хочет, чтобы люди знали о судьбе исчезнувших, словно их и не было вовсе. Это своего рода – манифест устрашения в специфической культуре самого Китая. И как бы громко ни звучали его слова, но они, как минимум, весьма близки к истине.

Волна исчезновений ученых, писателей, журналистов и иных представителей уйгурской интеллигенции просто захлестнула Синьцзян. Среди первых громких случаев был экономист Ильхам Тохти, который в итоге появился вновь в 2014 году. Его приговорили к пожизненному заключению за сепаратизм. В то время как он лишь весьма осторожно критиковал Пекин за политику насилия в отношении уйгуров.

Другой пример – антрополог Рахиле Давут, также из Синьцзянского университета. Как и в случае с профессором Тийипом, китайские власти долго восхваляли её как образцового учёного, глубокого интегрированного в китайский и мировой академический дискурс. Госпожа Давут исчезла в конце 2017 года, и с тех пор о ней не слышали. Попытки выяснить, что с ней случилось или в чем её обвиняют, оказались тщетными.

Мрачные тайны Поднебесной

За последние полвека Китаем была подавлена целая серия уйгурских выступлений. После последнего протестного выступления уйгуров, произошедшего в 2009 году, и развернулась нынешняя китайская политика в регионе. Сейчас, по словам очевидцев, в Синьцзян-Уйгурском автономном районе царит тотальная «атмосфера ужаса», когда «все чувствуют, что за ними всё время наблюдают». Есть сообщения о том, что людей задерживали даже за то, что они имели WhatsApp на своем телефоне.

Друзья профессора Тийпа говорят, что связаться с близкими людьми в Синьцзяне сложно и возможно только с помощью кодовых слов, чтобы избежать предупреждения властей, которые следят за связью. «Когда мы говорим с ними, мы не можем использовать его имя. Например, мы должны спросить, как пациент, врачи уже поставили диагноз или его выписали из больницы? Это единственный способ, которым родственники могут сказать нам что-нибудь», – объясняет бывший коллега профессора из Парижа.

Люди, живущие в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, порой спят в одежде, потому что никто из них не знает, заберут ли их этой ночью. Основания для таких опасений у них есть: от чего может быть застрахован простой гражданин, если пропадают профессора с мировым именем?

Эксперты ООН утверждают, что Китай удерживает около миллиона уйгуров, других мусульман и представителей меньшинств в лагерях для перемещённых лиц. Их существование официально не признаётся и считается тайной. Китай всё же не отрицает массовую операцию, но говорит, что предотвращает терроризм и сепаратизм, предоставляя образование задержанным, помогая им лучше интегрироваться в основное китайское общество.

Но подавляющее большинство тех, кто разделил судьбу Ташполата Тийипа и других учёных, не привлекают к себе внимания международного научного сообщества. Они просто исчезают. Без гарантии того, что появятся когда-либо снова. Из китайских «лагерей перевоспитания» просачивается много слухов. Например о том, что там детей разлучают с родителями и воспитывают в отрыве от уйгурского «ментального наследия», делая из них «новых людей для нового Китая». Впрочем, так это или нет – ещё одна мрачная тайна нынешней Поднебесной.

Извлечение души

Власти Китая, убирая в неизвестность уйгурских интеллектуалов, считают, что они борются с сепаратизмом и терроризмом. Однако кампания, проводимая ими, по сути, не что иное, как извлечение души из уйгурского народа. Без которой тело народа – всего лишь биомасса, способная принять любую требуемую форму.

Вне всякого сомнения, необходимостью борьбы с террором (особенно исламским террором, черты которого вполне отчётливо начало приобретать уйгурское национальное движение в 90-е годы прошлого столетия) можно оправдать очень многое. Зачастую подавлять террор приходится любой ценой – что в Китае, что в России.

Но «упреждающие действия» КНР в этом направлении неизбежно заставляют задуматься над вопросом: где грань между борьбой с террором и этноцидом, который оборачивается в итоге тем, что уйгуры, которые не желают раствориться в ханьском океане, отказаться от собственной идентичности и религии предков, пополняют ряды террористов, в том числе тех, кто всё ещё бесчинствует в Сирии и Афганистане? А бежать уйгурам ближе всего в Киргизию и Казахстан, которые, вместе с Россией, входят в Евразийский экономический союз. В Казахстане уже проживают 243 тысячи уйгуров. Граничит Синьцзян-Уйгурский автономный район и с Россией. По сути, это подбрюшье России, такое же, как и Средняя Азия. А значит, то, что происходит на этой территории, не может Россию не интересовать.