Аннексии и контрибуции

У непреодолимой тяги к агрессии и аннексиям территорий у двух родственных режимов — Ирана и России — есть совершенно объективная причина, связанная с характером развития этих режимов. Точнее, характером стагнации.

Территория является ценностью для традиционной, доиндустриальной, фазы развития. Территория — это ресурсы, а потому владение ресурсами обеспечивает экстенсивное развитие социального субъекта. Безусловно, встает вопрос о защите этих ресурсов, поэтому все государства в традиционной фазе развития решали этот вопрос через наращивание численности своих армий. Рост численности военных структур ограничивался лишь производительностью экономики, и когда развитие технологий позволило обеспечивать массы людей, вырванных из производящей экономики без катастрофического ее схлопывания, наступило время миллионных армий и, соответственно, глобальных войн.

Однако для индустриальной фазы развития территория и ресурсы теряют свое значение по сравнению с коммуникациями — то есть, возможностью доставить в разумные сроки любой ресурс откуда угодно. Ресурс становится более выгодно купить, чем завоевывать и оборонять. В итоге соревнование между международными субъектами перешло из области геополитики (борьбы за ресурсы) в область геоэкономики (борьбы за пути их доставки). Территории и суверенитет над ними перестали иметь ключевое значение — варианты и сценарии непрямого контроля через лояльные туземные власти оказывались всегда на порядок более экономными и рациональными.

Более того — коммуникации (дороги, водопроводы, электросети, системы связи и так далее) стали настолько важны, что породили такое явление, как мегаполис. Самой дорогой частью любой коммуникации является так называемый «последний километр», поэтому гораздо проще протянуть тысячу километров газовой трубы какой-нибудь «Силы Сибири», чем газифицировать окружающее трубу пространство. Простой пример — Анапа, через которую проходит Турецкий поток и рядом с которой проложен Голубой поток, газифицирована лишь частично, и планы газификации отдельных пригородных поселений рассчитаны на десятилетия. Это не считая того, что само подключение к сети для потребителя стоит чудовищных денег. В этом смысле обещания власти, что «Сила Сибири» станет опорной магистралью для газификации райнов Сибири — банальная ложь. Возможно, что относительно крупные поселения будут в административном и волевом порядке газифицированы, но эти решения будут продиктованы любыми соображениями, кроме экономической целесообразности.

В итоге территории, окружающие города-мегаполисы, стремительно опустыниваются и превращаются в зоны катастроф — что сейчас происходит с Подмосковьем, которое превращается в территорию экологического бедствия, откуда люди всеми доступными способами попросту бегут.

В общем, чем выше уровень развития — тем меньшую ценность представляют из себя территории, а большую — коммуникации и концентрация их в одном месте. Это, конечно, порождает новый вид противоречий подобной гиперконцентрации и следующую за ними катастрофу, но сейчас о другом.

Проблема появляется, когда социальный субъект по тем или иным причинам начинает стремительно деградировать. Россия (и тот же Иран) в силу характера правящих ими режимов уже самым серьезным образом деиндустриализованы, сохраняя при этом инфраструктуру коммуникаций индустриального периода своего развития. Деиндустриализация приводит к тому, что собственное производство уничтожено, поэтому опора на него невозможна, а для того, чтобы купить все необходимое, не хватает тех товаров, которые можно продать «на обмен». В России единственным ликвидным товаром на внешнем рынке стало сырье — очень дешевый товар, объема которого уже недостаточно для обеспечения страны всем необходимым. Ситуация усугубляется криминальным характером правящей элиты, расхищающей даже те небольшие ресурсы, которые еще производит умирающая российская экономика. В итоге возникает двойной расход ресурсов — на поддержание избыточной системы коммуникаций, доставшейся от прежнего индустриального уклада, и расход ресурсов, характерный уже для традиционной фазы — феодально-мануфактурной.

Для Ирана ситуация столь же актуальна — режим аятолл в силу идеологических ограничений дошел до предела развития страны, за которым нужно менять идеологическую составляющую, но тогда режим предсказуемо утратит власть. Чего клерикальные фанатики, безусловно, делать не собираются. Итог — полная и неостановимая стагнация. Санкции США, конечно, играют роль, но они лишь ускоряют идущие процессы деградации, сами противоречия, которые их вызывают, имеют сугубо внутренний характер. Как и в России.

В итоге единственным выходом для таких обратившихся вспять в своем развитии стран становится возвращение к прежним решениям. Территория снова становится ценностью, однако теперь для захвата чужих территорий военная мощь становится слишком слабой, деиндустриализованная страна, неспособная даже прокормить себя, серьезным противником, как известно, не является. Поэтому никто и не собирается воевать ни с Россией за возращение  Крыма, ни с Ираном за то, чтобы он вышел из Ирака, Сирии, Йемена — возвращение аннексированных территорий становится делом времени, режим сам в итоге истощит свои ресурсы, необходимые для обороны (даже виртуальной) захваченных территорий.

Полностью читать 

фото отсюда