Бандеровщина: анатомия античеловека

Огородникам прекрасно известно, что такое «пасынки» в растениеводстве. «Пасынок» — мутант-паразит ветви. Он пытается вылезти между основной, полноценной, плодоносной ветвью и стволом. Чтобы получить хороший урожай, нужно обязательно «пасынковать» — то есть удалять мутанты-паразиты ветви. Например, у ботвы томатов пасынками называют боковые ответвления, растущие из листовых пазух. Они убивают урожай, потому что растение тратит все свои силы на зелень, а не на плоды. Есть основная ветвь – а есть «пасынок»-вредитель. Это можно сказать и про формы общественной организации. Существует основная ветвь, перспективы которой очевидны. А существуют ответвления в боковой тупик, мешающие становлению полноценной силы, например, славянства, как этнической и языковой семьи…

Человеческая история представляет из себя огромное многообразие форм жизни самых разных этнических, языковых семей и конфессий. Теоретик цивилизации делит все их на «перспективные[1] цивилизации»[2] и тупиковые ветви.

Тупиковая ветвь, если её предоставить собственной судьбе, гибнет. Во-первых, она не способна защитить себя, организовать жизнь по-человечески, во-вторых, родственная, но более перспективная ветвь цивилизации мирно поглощает её (грубо говоря, лучины меняют на лампочки без насилия или завоевания, по собственной воле людей, которые осознали преимущество лампочки перед лучиной, или трактора перед сохой).

Славяне, как этническая и языковая семья, выдвинули из своей среды только один перспективный проект: Россию. Ничего другого мирового уровня славянство из себя выдвинуть не сумело[3].

Именно поэтому для славянских националистов XIX века панславизм был панрусизмом, а флаги возникавших славянских государств пародировали царский флаг. То, что Российская Империя – единственная самодостаточная славянская держава (все же прочие – оккупационные протектораты, колониальные лимитрофы и третьестепенные бантустаны) – облегчало выбор славянским и православным народам. В том смысле, что выбора-то никакого и нет: или ты вливаешься в Россию[4], или исчезаешь, как тупиковая форма антропогенеза, как неандерталец с приходом кроманьонцев[5].

Принадлежность к прогрессивной или тупиковой ветви социогенеза не решается воплями, лозунгами, желаниями, маразматической писаниной и кривляниями.

Эту принадлежность объективно определяет история: победами государства, его значением и весом, влиянием, его достижениями, ролью в истории, культуре и технике. Или всё это налицо, как у России и англосаксов, Германии, Франции. Китая. Или налицо другое: исторический тупик ущербной формы антиисторического бытия.

И подделать этого нельзя: победа есть победа, а поражение и оккупация – это поражение и оккупация.

Россия есть исторически-полноценная и состоявшаяся держава, а Украины в истории не просматривается. И это факт, не зависящий от завистливых эмоций, истерик и фантазий аутистов об «альтернативной истории». Что есть, то есть. Из всех славян только великоросы создали сопоставимую с иными великими империями форму правления и державного величия.

У поляков, чехов, болгар – этого не вышло. Не потому, что мы к ним плохо относимся, а потому что это непреложный факт. Если расширить круг, и включить православные народы (греков, грузин и т.п.) – то и у них ничего не вышло. Задворки истории, угасание на третьестепенных ролях и постепенное растворение, исчезновение – вот их удел без России.

Греки и грузины давным-давно разделили бы судьбу скифов и лулубеев, если бы Россия «добрым словом и пистолетом» не добилась бы от турок того, чего одним добрым словом добиться не получалось…

Что касается украинизма, то эта уродливая форма перехода в историческое и физическое небытие многократно умирала: от тех же турок, от поляков, от германской колонизации и т.п. Если бы не фактор Кремля, который (себе на голову!) многократно спасал население южнорусских степей от полного истребления – то «украинский вопрос» остался бы на обсуждение только историкам вымерших племён.

Для славянских и православных народов (а в ХХ веке ещё и для народов колониальных) Россия – естественный, единственный и незаменимый полюс притяжения. Скажем, Греция не может быть самостоятельной державой не потому, что мы злобствуем или не любим её, а просто потому, что у неё не получается! Византийское имперское наследие давно утрачено (перешло к Москве), Греция – маленькое и слабое образование, без Москвы обречённое волочиться в обозе пленных за инородцами и иноверцами. То же самое можно сказать о Болгарии, Сербии, Черногории, Чехии, Польше и т.п.

Любить Россию не заставишь – любовь, как и ненависть, дело интимное, необъяснимое умом. А вот понимать, что без России все славянские и православные народы являются третьестепенным охвостьем более развитых и сильных форм цивилизации, выступают истребляемыми индейцами – надо.

Иначе внешнее управление так и будет вечно навязывать грекам «режим строжайшей экономии» — против которого греки устраивают беспомощные и беззубые референдумы: голосовали-голосовали, да не выголосовали…

+++

Бандеровский украинизм – одно из самых уродливых извращений истории, один из самых очевидных политических, экономических и культурологических тупиков. Речь не об эмоциях, а о голом факте – факте неспособности украинизма к самосохранению и самоподдержанию.

Как писала Е.Чудинова (немного жестоко, но верно) – «те народы, которые способны иметь своё государство, давным-давно его имеют». Если же сообщество, считающее себя «народом» — ни разу в истории государства создать не смогло (или, как поляки, многократно его потеряли, пребывая в вечной оккупации — сегодня американской) – то значит есть какие-то объективные органические пороки в его социальной анатомии, препятствующие формированию цивилизационной полноценности.

Вы скажете – «в вас говорит ненависть». Отнюдь! Если акушер принял мертворожденного ребёнка – он констатирует печальный факт, а вовсе не заходится в приступе ненависти к несостоявшемуся младенцу.

Украинский «недофашизм» выстроен на ослином упрямстве поперечничества объективно-торжествующим историческим формам. Он одержим азартом делать всё наоборот, поперёк той форме, в которой славянство выразило своё державное величие и историческую перспективу.

Когда поиск оптимальных форм бытия сменяется поперечничеством, деланием жизни назло соседу, вопреки соседу – это, конечно, заканчивается крахом и реликтами невероятного уродства форм. Это упорное «назло маме уши отморожу» заставляет украинство отрекаться от очевидной необходимости славянской, православной, кириллической солидарности и от всех форм социализации, даже в самой умеренной социал-демократической версии.

Поскольку украинизм очевидным и объективным образом не способен создать собственный центр силы, вся его роль в истории сводится к вредительству, иудству, предательству, попыткам заигрывать с инородцами и иноверцами, впрягаться в их арбы и колесницы гужевым скотом — лишь бы насолить более сильному, развитому, удачливому и самодостаточному брату.

Если ты живёшь не ради жизни, а ради того, чтобы отделиться от Достоевского, Менделеева, Гагарина, от космической и атомной восходящей ветви цивилизации – то, естественно, твоя жизнь не может стать ничем, кроме дегенеративного маразма.

Ну, вот представьте, что два брата идут через болото. Младший – старшего ненавидит, за то, что старший – состоялся как самодостаточная личность. Старший пошёл по сухой тропке – просто потому, что так умнее и удобнее. А младший – чтобы ничего не повторять за братом – полез через самую топь. В чём соль этой басни?

В том, что самодостаточный и сильный старший брат выбирал разумное, выбирал, как удобнее. Он пошёл там, где любой умный человек пошёл бы. А младший со своей дурацкой ненавистью – отверг рациональный выбор, чтобы случайно спутником старшему не оказаться.

+++

Русские никогда и ничего назло украинцам не делали. Идёт ли речь о противодействии германскому «дранг нах остен», экспансии католичества в православный мир или строительстве социализма (как общества плановой, т.е. разумной экономики) – русские просто делали выбор, как умнее и как правильнее. Русские понимали, что никакому славянину не будет хорошо от немца-господина, православному унизительно господство католиков, а либерально-рыночный глобализм – стиратель народов и нормальной жизни.

Этой рациональности исторического выбора украинствующие противопоставляют фундаментальную иррациональность «отмораживания ушей назло маме». То они прильнут к сапогу Гитлера, который именно их планировал уничтожить «вперёд» более северных и отдалённых великоросов (именно Украина в первую очередь планировалась под германскую колонизацию).

То они вляпаются в либерально-рыночное реформаторство по советам МВФ, от которых их собственное население тает, будто сугроб жарким летом…

Мотивация делать «как разумно» сменена упрямой и необъяснимой жаждой «делать не как у русских». Если русские сделают «так», то мы наоборот.

Так возникает брандрерская[6] природа украинизма – когда цель не жить, а поджечь других. Перед судном-брандером нет цели самому плыть, у него цель – потопить другое судно ценой собственной гибели.

Никто и никогда уже не сможет объяснить – зачем и почему часть славян (в силу каких-то дефектов психики) решила стать камикадзе на службе у врагов славянства и Православия. Превратиться в «людей-торпед», одержимых чужим ущербом вместо собственного благосостояния.

+++

Главное доказательство дегенеративности украинизма как движения и стратегии – полное отсутствие чего-то своего, собственного. Источники и центры всего, чем оперирует украинизм – расположены либо на востоке, либо на западе.

Замена А на Б не создаёт ни С, ни Z. Точно так же замена русского европейским не создаёт ничего собственно-украинского (которого и в природе-то нет). Существо, рождённое при скрещивании осла и лошади называется мулом, и является бесплодным. Это относится и к очевидному, вопиющему бесплодию «украинской идеи» в основе которой пустота.

Она может копировать чужое, волочится за чужим, подобно обезьянке на курорте – канючить или воровать печеньки у туристов, но собственных печенек никогда завести не сможет.

Существование самодостаточных и перспективных исторических форм – опирается на их собственные армию и флот. Они – именно потому называются самодостаточными и перспективными, что в состоянии самих себя накормить, защитить, иметь собственное мнение по всем вопросам.

Это касается не только огромной России[7], но и маленькой, мужественной Северной Кореи. Крошка заставила себя уважать даже тех, кто её презирал. Никто не дозволял державе Кимов быть – кроме их армии и их флота. И их экономике «с опорой на собственные силы». КНДР сама себя разрешила.

Поскольку украинизм – ублюдочная и дегенеративная форма мышления/организации, то к ней это ни в малейшей мере не относится (хотя она крупнее КНДР и ресурсов у неё поболе было изначально).

Украинизм – это всегда «при», всегда приставка к какой-то оккупации. Он всегда носил вспомогательный, «младший» характер – и никогда самодостаточного старшинства.

Украинизму всегда необходимо, чтобы кто-то разрешил и подкармливал его извне. Бесславные века бесконечных оккупаций, тысячелетие под чужими коронами лучше любых слов доказывают бесперспективность украинизма для цивилизации и развития.

Цивилизация может повернуть туда или сюда, в русско/советскую или американскую сторону, но в любом случае не бобику украинизма решать, куда идти. Он всегда обречёт трусить за победителями. Это вытекает из его дегенеративной природы вспомогательно-прикладного феномена, вечно-обслуживающей роли.

+++

Украинизм правит чужим именем («Америка с нами!» — помните этот вопль украинского полковника?), по чужой указке и опираясь на чужую силу. Только ожесточённая борьба империй вокруг Украины привела к тому, что этот ублюдок истории и мысли, украинизм – не канул в лету, не умер собственной смертью, вытекающей из его очевидной бесперспективности.

Раз за разом, век за веком, империи клали под капельницу этот трупик духа, гальванизировали его, вдували в него видимость жизни. Создавали шаржированно-карикатурные формы псевдо-государственности, на бутофорских «престолах» которой уголовники сменяют психопатов и наоборот.

Если внутри объекта нет собственной жизни, собственного огня, то и жизнь и тепло могут быть в него доставлены только извне. Сохранять ублюдочные и выбракованные самой историей формы  организации, государственности – так же странно, как цепляться за отжившую своё технику.

В украинизме мы находим отчётливые отголоски всей архаики, всю мертвечину отработанных форм древней жизни: язычество с его религиозным нацизмом (язык=народ), пережитки родо-племенной вольницы, пережитки феодальной раздробленности. Музейная одежда стала актуальным символом нации — куда уж откровеннее?

Там же обнаруживаются коллаборантские организации, созданные давно уже канувшими в лету оккупантами, и теперь комично мечущиеся в поисках нового хозяина. Там же находим зловещий оскал диккенсовского капитализма XIX века, который, казалось бы, Европа в ХХ веке изжила…

Вся украинская псевдогосударственность – это чулан с историческим мусором, музей множества оккупаций и множества предательств, имевших место в истории. Украинизм реакционен в самом буквальном смысле слова – потому что неспособен что-то генерировать. А потому может только реагировать – осуществлять вторичные действия по отношению к чужим инициативам. В частности, свою «незалежность» он всегда получал только из рук оккупантов, и никогда – сам по себе.

+++

Многие у нас поражаются бандеровщине, её тупости, жестокости, всей этой украино-фашистской грязи и бредовости. Но немногие понимают, что столкнулись с проектом «античеловек», с мутацией человеческого существа по принципу отбора качеств, противоположных человеческим.

А когда формируют античеловека (таких хватает и у нас в РФ, увы) – то духовный скелет складывается из антонимов человеческого образа. То есть всё наоборот, поперёк тысячелетиями складывавшейся науке выживания.

У античеловека в душе почётные места милосердия и понимания занимают жестокость и садизм. Предательство его учат считать подвигом, а подвиг – предательством. Безумие занимает место ума, а ум расценивается как безумие. Подлость и низость занимают места доблести и благородства, а лакейская услужливость – занимает место достоинства. Мир и согласие начинают ненавидеть, как войну, а войну – считать нормой жизни. Ложь становится истиной, а истину шельмуют, как ложь.

Развитие античеловек ненавидит, к деградации относится так, как нормальный человек к прогрессу: приветствует её и по мере сил старается поощрять. В поражении своей страны античеловек видит «победу», а в победах – несчастье.

Он радуется распаду СССР – не задумываясь, что это была ЕГО страна, ибо он не гражданин США, а часто в этих США даже туристом не бывал. Он радуется поражению СВОЕЙ страны – не потому, что он американец. А потому что его мышление относится к примитивному типу догосударственного архантропа, звероподобной гоминиды.

Его мозги ещё не доросли до осознания таких общих понятий как «государство» или «народ». Он, как цирковой медведь, понимает, за что дают сахар, но не понимает, что работает в цирке.

Такие радуются крушению всего большого – надеясь, что после крушения будет чего растащить по мелочи. В общем и целом у античеловека зло занимает то место, которое у нормального человека занимает добро. А добро – наоборот, получает статус зла.

Античеловек обратен всему тому, что помогло историческому человеку сперва выжить, затем подняться над животным миром, а в итоге взобраться на вершины духовного и технического прогресса. Все те качества и свойства, которые поднимают человека – для античеловека омерзительны и табуированы. Наоборот, все те качества и стороны личности, с которыми цивилизация много тысяч лет ведёт борьбу на искоренение – в античеловеке приветствуются, поощряются и раздуваются.

Если нормальный человек сражается за свою жизнь и жизнь своего народа – то бандеровец сражается за гибель своего народа и собственную смерть. И таким он был всегда: ни Гитлер, ни американцы с европейцами никогда не скрывали, что место украинствующих вначале у параши, а потом в скотомогильнике. Но именно к собственным убийцам и шёл на службу античеловек-бандеровец.

Советский народ штурмовал Космос, стремился уже выйти на околоземную орбиту, вовлекал в это общее для человечества дело американцев, атомоходами бороздил вечные льды Арктики. В эти же самые годы чуждый всему пафосу цивилизации античеловек-бандеровец сидел в вонючей яме схрона, предаваясь дебильным мечтам о какой-то хуторской республике эпохи родо-племенного строя, догосударственной эры…

Большое дело человечества, превращающегося по словам академика (кстати, родом с Украины) В.Вернданского в «фактор космического значения», в «творца галактик» — чуждо и непонятно античеловеку. Там, где у людей единение – там у антилюдей раздоры и резня. Люди рвутся к небу – антилюди уходят под землю. Люди строят новое – антилюди всё новое ненавидят и пытаются уничтожить. Люди чтут прошлое, могилы предков – антилюди на них гадят и плюют[8]. И объявляют собственных предков, отцов, матерей, дедов, бабушек – недочеловеками, служителями зла – потому что за это антилюдям Нуланды раздают булочки.

За эти инвестиционные булочки эта склизкая нечеловеческая мразь и собственные «булки» раздвинет, и яйца себе отрежет, и глаза себе вырвет! Нет вообще ничего такого, на что не согласилась бы бандерствующая падаль ради проникновения в заветное евро-долларовое пространство!

+++

В своей маниакальной «ереси европействующих» они не понимают, что в рыночной экономике (тем более глобального рынка) – права каждого участника сделки защищает только сам участник сделки. Или тот – кого он сумеет нанять, заинтересовав оплатой.

Если участник сделки, одержимый желанием её заключить любой ценой, не защищает своих интересов – то никакие его интересы не будут учтены. В бизнесе всегда есть те, кто «делает бизнес» и те, на ком «делают бизнес». Иное невозможно по законам сохранения вещества и энергии: прибыль предполагает убыток, если в одном месте прибыло, в другом убыло.

И тот, кто маниакально лезет любой ценой вписаться в чужой рынок – окажется на нём просто расчленён и разорван в клочья (что, в общем-то и случилось с пост-советскими республиками). Если ты сам себя не защищаешь, то другие тем более тебя защищать не будут. Наоборот, им радостно: что не тебе, то им, а что не им, то тебе. Чем меньше твой удел – тем лучше для них.

Скажем, нанять нищего дешевле, чем нанять благополучного и обеспеченного. Нищий – даже если он не тобой разорён – при найме более покладист.

Это простые, очевидные, ежедневно подтверждаемые практикой вещи: вы их можете видеть и в вечерних новостях, и непосредственно на улице города, в котором живёте. Но, чтобы их понять, нужно быть Человеком в пространстве истории.

Античеловек в пространстве антиистории (токсичных мифов и бредовых заклинаний) – сформирован на принципах, обратных оптимизации исторического выживания.

Для него оптимальное плохо, а самое нелепое – наиболее привлекательно именно в силу его крайней неоптимальности. Чем больше пальцев грозит отхватить циркулярная пила – тем охотнее античеловек подставляет туда свою (а чаще чужую) руку.

+++

Бандеровщина – не единственный, но самый яркий образец гальванизированной мертвечины, ходячего трупа. Подобно мышеловке, это механическое устройство для убийства может убить живое существо, но не может само скушать сыр, лежащий в его пасти. Монстр создан убивать, и в любом другом вопросе – теряется, исчезающе-ничтожен. Монстра требуется кормить извне – он так устроен, что сам не может о себе позаботиться.

И картина мира, и поступки, и мысли бандеровского монстра – пространство разорванного и бессвязного сюрреализма, отражающего сломанный логико-аналитический аппарат. Какие-то функции мозга (как правило, низшие) продолжают действовать, а какие-то уже омертвели. Те, которые продолжают действовать – формируют маньяка, беспочвенного в своей жестокости, бессистемно изливаемой в разные стороны.

Маньяк увидеть себя объективно, со стороны, не может. Изнутри себя он представляется сам себе или «лыцарем», воином света (распространённое у серийных убийц заблуждение), или управляется «голосами», которые извне велят ему делать страшные дела. Нетрудно догадаться, что источник «голосов» в голове – немецкого и американского происхождения, воображение себя воином добра не включает даже самых базовых представлений о природе и свойствах добра.

У серийного маньяка-убийцы, что демонстрируют идейные бандеровцы и управляемые «голосами» каратели ВСУ, не действие исходит из принципов добра, а принципы добра произвольно выводятся из действий. Этим античеловек тоже отличается от нормального человека, являя «точность до наоборот».

Нормальный человек вначале формулирует заповеди добра, а потом совершает поступки, им соответствующие. Маньяк, напротив, вначале совершает поступки, а потом убеждает себя (или голоса в голове его убеждают), что эти поступки и были добром в чистом виде.

Вначале убьёт, а потом, задним числом, расскажет сам себе, и тем, кто захочет слушать, что убитый был злодеем. Из-за этого маньяк способен только пародировать зловещим образом патриотизм и гражданственность. И свою «страну», и свою «нацию», и своё гражданство он вначале выдумал беспочвенно, как Швамбранию – а потом пошёл за них умирать и убивать.

Люди уважают защитников реальных, обоснованных ценностей – но люди не могут уважать ни в малейшей мере «защитников» химер и галлюцинаций: признавать таких «патриотами» — означало бы уважать любую психопатию. Завтра они решат, что они марсиане, и обязаны уничтожить всех землян – и назовут это «марсианским патриотизмом»…

Сильно ли такой «инопланетный» патриотизм будет отличаться от «украинского» — с его «страной», никогда в истории не существовавшей, и даже в источниках, как страна, нигде не упомянутой[9]?! И с церковью, религией, верой – которые мастерит каждый политикан под себя, явно ставя себя выше Бога в вероисповедных вопросах?

+++

Причина такого явного и режущего глаза уродства – в том, что создатели «украинской химеры» опирались на принципы антиселекции, они изучали, находили и применяли не жизнеутверждающие принципы, а наоборот, суицидальные, убийственные. Формировались зомби, в которых нет собственной, внутренней жизни, души, и в которых заложен лишь один инстинкт: нападение на живых.

Вопрос с украинизмом заключается только в одном: скольких нормальных, полноценных людей эта нежить утащит с собой в могилу, намертво ухватив своими клешнями. Только в этом и заключается интрига: в количестве невинных жертв от рук дегенератов. То, что сам украинизм следует в могилу — не вопрос, он там уже, собственно, и находится.

Кто бы не победил в исторической схватке — вопрос с украинизмом предрешён. Если победят силы добра — то они вынуждены будут поставить вопрос о пособниках зла в рамках нового Нюрнбергского процесса. А если победит зло — то суть этого зла в ликвидации, стирании «лишних» народов. Пособники восторжествовавшего зла будут стёрты как «лишние», как опасные предатели, которые, предав своих, еще охотнее предадут в подходящий момент чужих.

Рейхскомиссар Украины Эрик Кох официально утверждал, в расчёте на победу гитлеровцев:

«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли».

«Украинцы — это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской Державы готовы зарезать даже свою фрау. Они — идеальные бойцы против Красной Армии, но после подлежат тотальной санации как самые страшные варвары».

Если кто-то думает, что новый Кох (эпохи приватизации, ельцинист, ныне укрывшийся в США) не разделяет мыслей старого, то это очень большая наивность и оторванность от жизни…

[1] Вот пример такого использования термина: «…в 70-х годах IV в. гунны устремились на поселение «ченяховцев»… Археологические данные показывают картины страшного разгрома страны «черняховцев». Была уничтожена весьма перспективная ранняя цивилизация, носители которой вынуждены были скрываться в лесостепной полосе, оставив степь в распоряжение пришлых кочевников.

[2] Здесь возможен спор о терминах – с моей точки зрения человеческая цивилизация едина, когда же мы говорим , скажем о «ранней перспективной цивилизации» — то имеем в виду способного к полноценному развитию представителя цивилизации.

[3] Некоторые попытки были – скажем, Польское государство – но они очевидным и объективным образом провалились, не сумели устойчиво состояться.

[4] Влияние России на славянские освободительные движения в XIX веке было так огромно и монопольно, что европейцы буквально панически искали способов отделить русских от славян (чтобы не к царю не тянулись). К. Маркс в этом доходит до привлечения чисто расистского критерия крови. Он подхватывает самые нелепые гипотезы о том, что русские – не славяне, открыто пишет и о цели: отвратить от русских южных славян и чехов. В письме Энгельсу (10 декабря 1864 г.) Маркс спрашивает: «Дорогой Фред… Что ты скажешь по поводу глубоких открытий Коллета – с божьей помощью Уркарта, о Навуходоносоре и происхождении русских от ассирийцев…?» (К. Маркс. Соч., т. 31, с. 32). В письме Энгельсу (24 июня 1865 г.) Маркс пишет: «Догма Лапинского, будто великороссы не славяне, отстаивается господином Духинским (из Киева, профессор в Париже) самым серьезным образом с лингвистической, исторической, этнографической и т.д. точек зрения; он утверждает, что настоящие московиты, т.е. жители бывшего Великого княжества Московского, большей частью монголы или финны и т.д., как и расположенные дальше к востоку части России и ее юго-восточные части… Выводы, к которым приходит Духинский: название Русь узурпировано московитами. Они не славяне и вообще не принадлежат к индогерманской расе, они – intrus [пришельцы], которых требуется опять прогнать за Днепр и т.д… Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав, и чтобы по крайней мере этот взгляд стал господствовать среди славян» (К. Маркс. Соч., т. 31, с. 106-107). В личной переписке Маркс не скрывает своего понимания идиотизма киевлянина Духинского, но подчёркивает, что Духинский – «полезный идиот».

[5]Вот как иллюстрирует Ф. Энгельс эти показатели «Если восемь миллионов славян в продолжение восьми веков вынуждены были терпеть ярмо, возложенное на них четырьмя миллионами мадьяр, то одно это достаточно показывает, кто был более жизнеспособным и энергичным – многочисленные славяне или немногочисленные мадьяры!» (Ф. Энгельс. Демократический панславизм. Соч., т. 6, с. 297).

[6] Брандер (нем. Brander) — судно, нагруженное легковоспламеняющимися, либо взрывчатыми веществами (ВВ), используемое для поджога или подрыва вражеского корабля с целью его уничтожения.

[7] У России есть только два союзника: ее армия и флот Слова российского императора Александра III Миротворца (1845—1894), в которых он выразил свое внешнеполитическое кредо.

[8] 24 августа 2018 года в ходе военного парада, посвященного «Дню независимости» якобы-президент Украины Петр Порошенко заявил: «мы разрываем все узы, которые связывают нас с Российской империей и Советским Союзом». Это означает ликвидацию и стирание из памяти не только трёх поколений предков, живших в УССР, но и ещё со множеством дореволюционных поколений. Практически все «отеческие гробы» объявлены преступными, обелиски отцов и матерей – носителями тоталитарных символов (к красной звезде добавляется теперь и православный крест московского патриархата), а все поколения бандитов, убийц отцов и дедов нынешних украинцев – героями и борцами за свободу.

[9] Во всех источниках слово «Украина» встречается часто, и однозначно в значении «Пограничье». Примеров – тьма, обратных – нет. Вот лишь один: летописи пишут, что к югу от пронского удела простиралась никем не заселенная безбрежная «рязанская украина», издавна служившая спорной территорией между Москвой и Рязанью.