Без Вечности нет и человека!

Будет мрак, регресс – и постоянное упрощение каннибализма до самых обыденных его проявлений. По этому пути мы прошли уже довольно далеко.

Многие из современных реалий для 1989 года были бы просто немыслимы, выпадали за грань понимания ТОГО человека (почему, они, собственно, и смогли случиться: человек их не воспринимал, как надвигающуюся реальность).

Без религиозного возрождения начнётся (и уже начинался, и прекрасно все его видели) процесс ускорения пожирания гадины гадиной. Это будет совсем уж триасовый период, в котором – в связи с отсутствием цели, смысла и вечных идей – некому будет сочувствовать и некого жалеть.

Ведь если в бандитской разборке одни уголовники перестреляли других, то кого жалеть или чьим поступком возмущаться? Ну не те этих, так эти тех, какая разница, кто прав, кто не прав.

В кровавой хмари взаимной борьбы за место под солнцем по законам дарвинизма – все в итоге оказываются одним миром мазаны, и зеркально подобны друг другу.

Поэтому без религиозного возрождения – никак нельзя. Другое дело, что понимать под «религиозным возрождением»?

С детства нам знакома поговорка «не всё то золото, что блестит». Смысл её каждому понятен и ни у кого не вызывает вопросов. Очень трудно понять человека, который употребляет имена, названия, ярлыки – не сопоставляя их с содержанием обозначаемого. Даже в простейшем быту, на кухне – хозяйки часто хранят соль в коробочке от спичек или чая, и на коробочке написано «спички», а внутри соль. И это тоже всем понятно…

Почему же такой непостижимой стала проблема определения ПОДЛИННОЙ религиозности? По сложившейся традиции «религией» у нас считают всё, что называет себя религией. И наоборот – всё то, что САМО СЕБЯ религией не называет – считают внерелигиозным.

Такой подход не только странный, но и чреват безумием. Он смешивает противоположности, его можно сравнить с галлюцинациями слепца – одновременно видящего то, чего нет, и не видящего то, что есть.

Что значит «называет себя религией»? А если я сам себя назову космонавтом Гагариным, вы мне поверите? При таком принципе определения получается, что у религии нет объективного содержания. Что это просто любой бред, равноценно-нелепый во всех вариантах, который противоречит представлениям об истинном у деструктивной секты атеистов. То есть деструктивная секта хочет себя выдать за эталон, а всё остальное выбросить в раздел «вздорные суеверия».

На самом деле у религии есть объективное содержание: это метафизика (то, что за физикой), духовное (то, что сверх материального), вечное и бесконечное, противостоящие временному и преходящему.

То, что содержит в себе эти элементы, является религией, даже если себя так не называет (если на камне не написано, что он камень – вовсе не значит, что перед вами не камень). Наоборот, всё лишённое этих необходимых компонентов – не является религией, даже если само себя религией считает.

Сама корнесловица (лат. religare — связывать, соединять) отсылает нас к такому явлению как СВЯЗНОЕ МЫШЛЕНИЕ.

Бывает ещё разорванное, прерывистое мышление. Обрыв происходит как в пространстве (досюда знаю, дальше обрыв) так и во времени (ум вырван из бесконечности прошлого и бесконечности будущего, замкнулся на осмыслении локального времени).

Естественно, ничего хорошего в разорванном, прерывистом мышлении (его ещё называют «клиповым») нет. Это – патология сознания. Она разрушает отражение причинно-следственных связей времени и пространства в уме. На практике это выглядит так: мы обдумываем какое-то явление, доходим до какой-то причины, а дальше обрыв. Дальше мы не заглядываем. Или, наоборот, думаем о последствиях своего поступка, докуда-то их осознаём, а дальше цепочка обрывается.

На эту тему сложена поговорка «после нас хоть потоп»; не в том дело, что человеку хочется потопа, гибели всего живого, а в том, что после определённого момента ему просто наплевать, что там дальше будет.

Конечно, без связного (то есть – латинская калька, религиозного) сознания не может быть никакой научной картины мира, никакого полноценного познания.

Чтобы систематизировать результаты экспериментов – нужно свести их к какому-то общему знаменателю. Общий знаменатель для всего – Высшая Единая Истина, другими словами говоря – Бог. Просто слишком долго говорить три слова «Высшая Единая Истина» — и заменили на одно коротенькое слово. Кто его знает, может быть это аббревиатура из трёх начальных букв с древнего языка?

Правда жизни в том, что без связи человека с вечностью и бесконечностью – нет и самого человека.

Есть или животное, или сумасшедший, пациент клиники для душевнобольных – но не человек в его полноте и здравии.

Разум по определению не может работать с временным, не противопоставляя его вечному, с относительным – не противопоставляя абсолютному, с заблуждениями – не противопоставляя их Истине, со следствиями, не изучая их причин, с локальным предметом – не противопоставив его бесконечности Вселенной, с конкретным – не противопоставив его всеобщему, со множествами – не противопоставив их единству.

Для разума, который не будет этого делать (то есть работать с онтологическими противоположностями) – получится только одно: познавательная слепота, «все кошки серы». Это дополнится нравственной глухотой, аномией (ведь нужны вечные ценности – иначе всё дозволено), и мы получим чудовище времён «перестроечного» митинга или укромайдана. То есть существо без разума и совести.

Но, конечно же, работа с умозрительными абстракциями, с миром невидимого, очень сложна для ума. Хотя и необходима, чтобы он не свихнулся. То есть связное (религиозное) мышление постоянно рискует оборваться, прерваться сразу во множестве точек.

«Перестройка» наглядно доказала нам, как такая беда случается в голове у атеистов. Но точно так же это может случиться с теми, кто называет себя «верующими» — однако выступает внерелигиозными язычниками, анимистами, фетишистами, магами и т.п.

Вообще всякому, кто хорошо знаком с язычеством (т.е. «народной верой» — совокупностью околорелигиозных предрассудков и суеверий), кто изучал его – известно, настолько МАТЕРИАЛИСТИЧЕН маг, язычник и фетишист. Единственное, что отделяет его от т.н. «научного материализма» — то, что он используемые силы и стихии именует «богами». А «научный материализм» – не именует их так. На этом декоративном моменте разница между ними, собственно, кончается.

Язычник и маг ищут в материальной природе силы, которые помогли бы им реализовать их замыслы. Их Бог отличается от человека только силой. Он не является всеведующим, всеблагим, не выступает ни образцом нравственности, ни высшей правдой. Он – сила, грубая и материальная, которую язычник пытается использовать в своих интересах. Такого «бога» язычник пытается подкупить жертвоприношениями, пытается обмануть, может и наказать – если «божок» плохо помогает… В точности, как учёный, который пытается выколотить из окружающей природы нужный ему эффект, или как дрессировщик, работающий с львами и тиграми.

Таким образом, фетишизм и магизм есть форма материализма, а материализм, наоборот – форма фетишизма и магизма. Они находятся «по ту сторону» морали и истины. В них человек не возвышается до бытия Вселенной[1], а наоборот – Вселенную сводит до собственного быта.

А в таком быту всё замкнуто и во времени и в пространстве. Являешься как бы из ниоткуда и уходишь якобы в никуда. Потому нет смысла в твоём появлении, и нет смысла в любом твоём поведении.

Беспричинность человека, заложенная в такую картину мира, превращает человека в случайное и ненужное явление.

Пусть на самом деле нет ничего случайного, поскольку всё через цепочку причин восходит к первопричине и первичному источнику бытия – человек об этом забывает. Раз человек случайное и ненужное явление – то и всё вокруг него случайное и ненужное явление. Даже само слово «явление» тут неуместно: кому явился человек в мёртвом Космосе?

Советский философ-диалектик А.Ф.Лосев, писал об этом: «Материализм и атеизм, как детище буржуазной культуры, понимает, в силу этого, природу как безличностный механизм… Материалист… должен его абсолютизировать, т.е. представить в виде единственно возможного абсолютного бытия. Но как только мы допустим это, так тотчас же материя обращается во вселенское мертвое чудище, которое, будучи смертью, тем не менее всем управляет… В таком случае все управляется мертвым трупом и сводится на него… Тут с полной убедительностью выясняется вся необходимость понимать материализм именно как особого рода мифологию и как некое специальное догматическое богословие».

То есть отрицающее свою религиозную природу – оказывается именно религиозным явлением, о чём мы выше и говорили.

+++

Но если материализм – религия, то очень много т.н. «религий» наоборот, не имеют к подлинной религиозности никакого отношения. Исследователи знают, что наиболее острую борьбу религия вела на протяжении веков вовсе не с атеизмом (ведь атеизм она порой даже использовала как «очистительное средство» для мытья замусоренных суевериями голов[2]). Наиболее острую борьбу религия ведёт с язычеством, извращёнными и одичавшими верованиями, пытающимися подменить религию в умах людей.

Об атеизме в Библии сказано мало, и с сочувствием: «Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога» (Псалом 13:1). Ну, больной человек, сумасшедший, только пожалеть и не более того…

О язычестве сказано несравнимо больше и несравнимо жёстче. Если атеизм для библейской традиции – ноль и поклонение нолю, то в язычестве мы сталкиваемся с ОТРИЦАТЕЛЬНЫМИ ВЕЛИЧИНАМИ, с тем, что ниже ноля, и порой весьма ниже!

Недостаток ноля – то, что он бесплоден, но его достоинство – он безопасен и безобиден. Отрицательные величины ниже ноля – уже субъектны и объёмны, они несравнимо опаснее – и несравнимо агрессивнее.

Словно бы заранее зная о современных спорах между советскими людьми (формально безбожниками) и профашистскими элементами в псевдоцеркви, Евангелие предлагает нам ключевую в его этике «Притчу о двух сыновьях» в Евангелии от Матфея[3].

Эта притча о праведниках мнимых и праведниках молчаливых. Через притчу Иисус показал книжникам и фарисеям, что «те люди, которых они презирают, как грешников, оказались более достойными» в глазах небесной Церкви.

В итоге получается как бы парадокс: тот, кто знает закон и не делает – хуже того, кто не знает, но делает. И даже хуже того, кто не делает по незнанию: таковой «не оповещён». То есть худшие из грешников оказываются не снаружи, а внутри земной церкви!

Что вовсе не парадокс, не игра ума, а непреложный факт: больше всего может навредить системе тот диверсант, который забрался в неё наиболее глубоко (феномен Горбачёва).

+++

Религиозность в истинном смысле – этот стремление человека быть достойным бесконечности, вечности и его стремление к высшей, абсолютной правде, даже себе в ущерб. Такую религиозность мы назвали неологизмом «инфинитика» — чтобы как-то отличить её от локалистских, а то и просто жульнических обрядово-культовых форм, выдающих себя за религиозность.

То есть в высшем смысле искренность веры, без двуличия и лицемерия – оказывается важнее тех внешних форм, в которых она выражается.

Библейская традиция описывает неформальность проявления этой искренности порой в формах просто безобразных: например, Давид скакал изо всех сил пред Господом (2 Цар. 6:14). Он кружился и вертелся, подпрыгивал и кривлялся. Он делал это на праздничном сакральном шествии. При этом ещё и почти голым: он снимает с себя все, кроме льняного нагрудника. То есть вопреки всякой традиции Давид свою веру выражает в том, что в полном присутствии Бога и Божьего народа танцует зажигательные танцы в исподнем белье! Однако его, по правде сказать, нелепые танцы – согласно Библии, ничуть не возмущают Бога. Да, форма дурацкая, но за ней стоит искреннее содержание…

А зачем было тысячелетиями рассказывать именно об этом случае? Чтобы подчеркнуть: искренность и горячность веры важнее её внешних форм и формальных проявлений.

+++

Вообще наиболее острая в Библии тема – это тревога о торжестве формы, отходящей от содержания, тревога о номинальном служении человека Богу и ближнему.

И понятно, почему: злодеев, которые совершают злодейства, на порядки больше, чем злодеев, публично хвастающихся злодействами. Их не только больше. Они – замаскированные – опаснее.

Сегодня, когда ядовитые пасти политиканов сочатся обильной пеной мёда и елея, мы вспоминаем первое послание св. Ап. Павла к Фессалоникийцам: «Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба… и не избегнут». Вслушайтесь, какие современные слова! Из каждого утюга то либералы, то НАТО, то США, то Евросоюз поминутно присягают «миру и безопасности»! И мы видим, что они при этом вытворяют…

Угасание религиозности, веры проявляется не столько в её прямом отрицании (наоборот – пылкое отрицание есть признак иной веры), сколько в проституировании. Когда содержание ушло – остаются внешние формы, словно хитиновый панцирь от мёртвого насекомого.

Эти формы, мёртвые, но возводившиеся веками, можно использовать так или иначе, превратить в инструмент той или иной бытовой задачи. В частности сделать их, равнодушных в их мертвечине, орудиями убийства, грабежа, отмычками вора, троном узурпатора, короной самозванца и т.п.

Например, современная политика Запада – это морализаторство из уст совершенно аморальных людей, причём морализаторства тем больше, чем меньше морали.

Хищными и криминальными заговорщиками правящей масонерии проституированы все священные атрибуты государственности: право и международное право, цивилизация и культура, помощь и выручка, равноправие и служение, жалость к обиженным и угнетённым, сочувствие, сострадание, справедливость и т.п.

Все эти понятия теперь можно употреблять только в кавычках, с любимыми в речах либералов приставками «как бы» и «якобы».

+++

Вопрос не в них (уже конченных самой демографией), а в нас – на которых ещё остаётся надежда. Нам нужно вернуть Человека – а это невозможно без метафизических глубин и приоритета вечности в сознании людей. Только это (в том или ином выражении) – и есть содержание процесса цивилизации – преемственного, ищущего, традиционного – и одновременно развивающегося.

Всякий иной вариант сведёт человечество к каннибализму и бесконечным оргиям в которых будет лишь один «прогресс»: прогрессирующее одичание.

[1]В христианстве это называется обожение, или теозис -учение о соединении человека с Богом, приобщении человека нетварной божественной жизни через действие божественной благодати. В итоге человек сливается с Богом, обретает единую с Творцом личность. Коротко смысл обожения выражен в высказывании Афанасия Великого: «Бог вочеловечился, чтобы человек обожился» — что обозначает потенциальную возможность для каждого человека и историческую необходимость для человека вообще обрести нечеловеческое могущество в обладании самим собой и природным миром вокруг себя в органическом единстве с Богом.

[2] Академик Сергей Аверинцев в таком смысле трактовал библейскую книгу Екклесиаст, основной мотив которой — атеистическая бессмысленность жизни. «Вечное возвращение», которое казалось пифагорейцам возвышенной тайной бытия, здесь оценено как невыносимая и неизбывная бессмыслица. В этом специфика скепсиса: Экклезиаст сомневается в религии как одной из разновидностей человеческой деятельности (а потому — человеческой «суеты»). Вольнодумные тенденции не помешали Эклезиасту войти в канон Библии. Она ведёт человека к идее Бога «от противного» – от острой пустоты мира без Бога. Невыносимость, а, главное, невообразимость, логическая немыслимость такой «полной пустоты» (уже оксюморон!) выступает одним из весомых доказательств Бытия Божия. Пустота не полна, то же, что полное – по определению не есть пустота.

[3] «…У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем. Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух исполнил волю отца? Говорят Ему: первый. Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие, ибо пришел к вам Иоанн путём праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему».(Мф. 21:28-32)