Как доллар перекосил мировую экономику…

Внезапные взлёты и падения как биржевых курсов, индексов, так и цен на «несущие» товары мирового экономического оборота вновь и вновь ставят простых людей, мало знакомых с экономической наукой (и либералов) в недоумение. Что реально добавилось к тому предприятию или разновидности сырья, которое вдруг за день подорожало в два раза? И что в реальном мире отвалилось такого от актива, если он вдруг за день в два раза подешевел? Что за странная лихорадка волатильностей, и как она связана с потребительскими свойствами товаров? Если экономика состоит из сочетания математики и психологии, то здесь, напротив, мы видим отчётливый отрыв психологии от математики. Психологическая паника или эйфория совершают колебания, которые с точки зрения математики, физики, иных точных наук вообще необъяснимы никак. Нефть подешевела – это как? Она стала хуже гореть или меньше использоваться? А если она подорожала – это что, её горючие свойства улучшились, или количество бензобаков за день(!) так радикально в мире выросло?!

Чтобы понять волатильность современной экономики, бешенство которой достойно прямо с бирж перейти в дурдом для буйных психопатов, необходимо узнать о двойной природе цены в экономике. Существует объективная цена, как отражение полезных (востребованных) свойств предмета. Она может меняться, но, как вы понимаете, весьма медленно и отражая перемены в материальном мире. Востребованность полезных свойств предмета не может резко колебаться в течение дня, тем более часа.

А существует цена обладания, отражающая власть узурпатора над предметом узурпации. Она, в принципе, может быть любой. Если я приберу к рукам весь воздух и вздумаю продавать его по цене молока (литр к литру) – желающие выжить будут покупать. Не потому, что воздух столько стоит, а потому что такова воля узурпатора по отношению к предмету узурпации.

Можете ли вы продать стакан воды на вес золота? Можете, если к вам из пустыни выползет умирающей от жажды человек. Если у него нет с собой золота – он охотно подпишет долговое обязательство. И это обязательство ему придётся выполнять даже тогда, когда воды вокруг него уже станет вдоволь…

Все эти биржевые лихорадки связаны, конечно же, не с полезными или востребованными свойствами предметов материального мира. Они – отражение постоянно возрастающего произвола банкиров, захвативших власть над миром, и куражащихся над человечеством, выставляя на любой товар любые цены, какие им вздумается.

Вот представьте, что к вам пришли домой и предлагают обменять серебряную ложку на золотую. С точки зрения объективной стоимости, обмен вам выгоден: золото дороже серебра. Но, как владелец, вы имеете возможность установить не объективную, оправданную соотношением ценностей, а собственную, произвольную цену.

Допустим, вы каким-то образом вызнали, что серебряная ложка в ваших руках – очень важна покупателю. Как память, как нечто особое, независимое от массы металла в ней. Поняв это, вы начинаете заламывать цену, никакого отношения к объективной не имеющую…

Эти игры, тесно связанные с планетарной властью ФРС США – вносят во все экономические процессы колоссальную долю иррациональности, бредовости.

+++

Зачем – объективно – нужна нефть? Она нужна, в первую очередь, за её горючие свойства (плюс возможность делать пластик, всякую синтетику, но это уже в меньшей мере). Горючие свойства, как объективная ценность нефти – стабильны. Если цена нефти сегодня выросла на 5% — означает ли это, что на 5% повысились горючие свойства нефти? А когда пару дней назад биржевая цена рухнула на 5% — означает ли это, что горючие свойства «чёрного золота» на 5% снизились, что нефть три дня назад хуже горела, чем сегодня?

Конечно же, нет. Объективная польза от нефти, связанная с её свойством быть основой для многих видов топлива – стабильна. Объективная цена нефти может только расти: машинный парк увеличивается, топлива нужно всё больше, а нефти больше не становится, если молчать о том, что её запасы могут вообще иссякнуть. Даже если принять странную современную теорию о том, что нефть каким-то загадочным образом самовосстанавливается в недрах – всё равно, её больше-то не становится!

Объективное сходство двух благ – нефти и рыбы (на их место можете подставить любые товары) заключается в сумме функциональности. Нефть имеет топливную ценность, а рыба – пищевую ценность. Ведро нефти позволит целый день работать какой-то машине, а крупная рыба – целый день быть сытым какому-нибудь человеку. В рационально устроенном мире (а не в том дурдоме, который устроили американцы) – соотношение товаров должно измеряться суммой функциональности в них.

Предмет имеет стоимость, потому что удовлетворяет какую-то потребность человека. По этой причине старая лошадь стоит дешевле молодой, а крупный кабан – наоборот, дороже молочного поросёнка. А подержанные вещи (потерявшие в процессе эксплуатации часть своей удовлетворяющей ценности) – дешевле новых. Пока не станут антиквариатом – то есть от функциональных потребностей не перейдут к удовлетворению ностальгии человека.

Но если рыба имеет пищевую ценность сама по себе, для любого, кто её съест, то съест её не любой. Кроме объективной пищевой ценности рыба имеет ещё и субъективную принадлежность. Она принадлежит владельцу, который и распоряжается её объективной ценностью суммы калорий: сам есть, кому-то дарит, обменивает и т.п.

Объективная ценность мешает обменять рыбу на корову. Любой, даже тёмный и неграмотный человек, понимает, что пищевая ценность коровы значительно выше, чем даже у крупного язя или леща. Однако порой корову отбирают просто так, не давая взамен не только рыбы, но и вообще ничего. По праву сильного. Пришли, сказали «отдай» — человеку крыть нечем.

Иногда такую сделку на основе террора и шантажа оформляют как добровольную. И тогда вместо совсем ничего обобранному выдают карася, пескаря взамен коровы, заставляя расписаться, что он претензий не имеет и обменом весьма удовлетворён.

Но, конечно, такой «добровольный обмен» создаёт катастрофические диспропорции, и угрожает разрушить всю структуру обмена продуктами труда, систему производственной кооперации, в которой одним лишь горькие вершки, а другим – все имеющиеся сладкие корешки…