Межславянские войны = индейские распри

Недаром говорят, что от любви до ненависти – один шаг. Поляки или болгары, молдаване или «древние укры», при всей их показной ненависти к коммунизму – имеют в голове картину мира, целиком и полностью взятую из коммунистической мечты. Это когда малое примыкает к большому в надежде, что большое ему поможет от щедрот своих. Рыночному миру это настолько чуждо, что даже непонятно: о чём вообще речь?! Если маленький зверёк побежит навстречу волчьей стае или львиному прайду – его там в «Маугли» примут? Или куда больше вероятность, что его там сожрут?!

Коммунисты наградили всех нас неувядающей мечтой о братстве народов. Мечтой – которая рыночному миру совершенно чужда, и просто нелепа в нём. Известные нам во всей истории деспотии, равно как известные нам в истории демократии, республики (что Афинскую возьмите, что Венецианскую, что Американскую) – всегда пожирали и пожирают слабую периферию – или в угоду тирану, или в угоду своим избирателям. Которые в рыночном мире отличаются от тирана только коллективностью, и больше ничем. Аппетиты-то у них те же, им тоже хочется хапнуть побольше – а значит, другим оставить поменьше. Ещё лучше: самим хапнуть всё, другим не оставив ничего.

Нельзя путать братство народов в коммунистическом сознании с волчьей стаей рыночной жизни. Снять грабежом снаружи внутренние проблемы и противоречия внутри своего общества – классический рецепт, рыночным демократиям присущий ещё в большей мере, чем монархиям. По одной причине: в республике прожорливых едоков больше.

Им постоянно нужно кого-то пожирать для собственного обогащения, для роста уровня жизни у себя – и не думали ли вы, что на завтра у них в меню именно ваши народ, семья и будущее?!

Не надо путать борщ с компотом: у капиталистов и социалистов принципиально разные устройства мышления.

+++

Если социалист видит слабого, раненого, больного, упавшего – он думает, чем помочь. Если такого видит капиталист – он, первым делом, думает, чем добить.

+++

Абсолютно очевидно всякому, даже ребёнку – что у прибыли существует два источника: научно-технический синтез или хищение. Любое яблоко можно вырастить, а можно украсть. Что тут странного или непонятного?!

Если важна собственно прибыль (её величина) – а не способы её получения (эффективность действий измеряется размерами прибыли, а не «щепетильностью» в «белых перчатках») – тогда хищение есть быстрый, удобный и бесспорный способ обогащения.

Теперь задумаемся: что нужно хищнику?

Удобнее всего ему, если жертва его слушается. Если она поступает, как он говорит и делает всё, что он требует.

А если жертва сопротивляется и убегает – то это неудобно для хищника. Вместо того, чтобы наслаждаться трапезой, насыщаясь – он вынужден бегать за своей добычей, рискуя, к тому же, получить задним копытом в челюсть.

В современной геополитике есть два типа добычи.

Первый тип (Венесуэла, Боливия, например) – прекрасно понимают, зачем хищник хочет насадить у них марионеточное правительство, послушное хищнику во всём. И потому этот первый тип добычи – бежит со всех ног, отчаянно вырывается из «нежных объятий» когтистых лап.

Второй тип (Украина, Молдавия, к примеру) – это оглушённая, загипнотизированная, умственно-повреждённая туша мяса на ножках. Этот второй тип добычи – не только не убегает от хищника, но и наоборот, бежит к нему навстречу, как к «доброму другу», мечтая «интегрироваться», как гусь с фермером…

Когда Боливия упорно, снова и снова, после тщательно организованных проамериканских переворотов, возвращает к власти социалистов (хотя это ей очень тяжело даётся) – она ведь не тешит себя мыслью, будто уровень жизни в Боливии при социалистах выше, чем в США.

Вопрос вообще находится не в этой плоскости – чего никак не могут понять Украина или Молдавия, но зато прекрасно понимают боливийцы, много поколений страдавшие при американском иге.

Тебя приглашают в шикарный лимузин «прокатиться с ветерком» — но не в роли пассажира, а в роли топлива, которое сжигают, чтобы пассажиры могли кататься «с ветерком».

И нужно уметь различать роли пассажира и топлива – чего категорически не умеют, например, укры, у которых заветная мечта – в любом качестве оказаться в американском лимузине.

Ведь глупо же думать, что отказавшись от своего – ты получишь чужое. С какой стати?! Отказавшись от своего – ты, скорее всего, останешься совсем без ничего. А кто-то, поумнее тебя, твоим пополнит свои доходы.

+++

Чтобы понять, что происходит, и почему – вспомним формулу В.Л.Авагяна об интенсивном и экстенсивном повышении производительности труда (сам автор не любит слово «производительность», считает его антинаучным, и заменяет его на «продуктивность»).

Формула вот такая:

Допустим, некий фактор «х» повышает продуктивность деятельности. И система «Y», которая его использует, получает в час в два раза больше продукта, чем система «R», которая его не использует.

В виде формулы это будет выглядеть так:

Y + х = Z > R – x = 0,5 Z

Какой выход из данной ситуации? Их два. Либо система «Y» поделится с системой «R» своим опытом, в результате чего продуктивность «R» догонит продуктивность «Y».

Интенсивное развитие продуктивности:

Y + х = Z = R + x = Z

Либо система «Y», пользуясь своим преимуществом, заберёт у системы «R» все сбытовые ниши, повысив свой сбыт, и ликвидируя чужой.

Экстенсивное развитие продуктивности:

Y + х = (Z+05 Z) > R– x = 0

Говоря грубее и зримее: тот, у кого много хлеба – может поделиться с тем, у кого мало хлеба. А может и наоборот: отобрать у слабого остатки хлеба и тем пусть, немного, но повысить свой уровень жизни.

Теперь вопрос: что легче?

Слабому (с низкой продуктивностью) добиться делёжки с сильным для выравнивания уровня и возможностей? Или наоборот – сильному отобрать у слабого последнее, при том, что слабость поставлена по условию нашей задачи?

Ещё грубее: если по соседству с человеком, работающим «палкой-копалкой» окажутся люди со стальными лопатами – далеко не факт, что они передадут ему лопату. Куда вероятнее, что они – используя высокую продуктивность труда лопатой – лишат человека с палкой-копалкой того небольшого и незавидного, но всё же реального и фактического рынка сбыта, обеспечивавшего ему средства к существованию.

То есть, человек с палкой-копалкой получит не повышение уровня жизни от такого соседства – а «смерть лютую, неминучую».

Потому что капиталист не думает – как помочь слабому, он думает – как добить слабого.

+++

Поэтому, писал В.Л.Авагян, надо отличать повышение доходов от консолидации доходов в узком кругу лиц. Формально, внутри этого узкого круга, мы тоже получим «повышение». Но оно связано не с общим ростом уровня жизни (как при настоящем повышении), а со стаскиванием множества долей в один карман.

Если человек с мешком золота обойдёт по кругу 100 нищих, и у каждого отберёт (или обманом выцыганит) последнюю монету, то у него будет в итоге 2 мешка золота, а у нищих – статус «имею 1 монету» сменится на статус «не имею ничего».

+++

Мечтать посадить у себя во власти заграничную марионетку может только тот, кто убеждён, искренне и глубоко верит, будто заграница мечтает ему помочь и его облагодетельствовать.

Для Монголии или Афганистана посадить у себя советскую марионетку взамен дикошарых дофеодальных вождей – означало попасть из каменного века в ХХ.

Но следует понимать, что Запад, в силу капитализма, не имеет такой цели, как облагодетельствовать отсталые народы – ни фактически, ни даже формально. Ни в каком уставе или статуте у капиталистического государства не записано – мечтаю, мол, поднять уровень жизни у соседей!

Напротив, официальной и уставной (и уж тем более фактической) целью всякого капиталистического государства (и человека при капитализме) является максимальный отрыв от других, отстающих! Человек строит дом для себя. Он строит дом для соседа – если это ему выгодно с точки зрения оплаты. Но он искренне, неподдельно удивится – если предложить ему строить дом для соседа себе в убыток, соседу на радость!

Капитализм даже в страшном сне не ставил себе никогда цели, чтобы «все жили хорошо» или «другие жили хорошо». Эгоизм, преследование собственной, а не чужой выгоды во всех случаях – самая сердцевина и живая душа рыночных отношений.

Если оттуда изъять этот эгоизм (в том числе и коллективный эгоизм плотно сбившейся стаи) – тогда от капитализма ничего не останется. Он лишится, в том числе, и своих сильных, привлекательных сторон, которые как раз и обеспечивает ему личный, наплевавший на всех остальных, эгоизм частного собственника.

Ведь в самом названии подчёркнуто (и слепой увидит!), что на общество – работает общественная собственность. А неограниченная частная собственность обслуживает только своих владельцев, и больше никого. От неё даже странно требовать иного – она же неограниченно частная! Она работает с частным, уникальным случаем, и не выходит ни на какие обобщения, ни на какие общественные, типовые ситуации.

В условиях голода социалист будет думать, как организовать пайки каждому, а капиталист – как вздуть цены на хлеб, чтобы уж точно не упустить максимальную выгоду при его продаже. Ведь его цель – чтобы ему отдали за его продукт обмена как можно больше, желательно – вообще всё, что имеют.

И дело не в личной жестокости, бездушии капиталиста – хотя, конечно, туда в основном попадают люди жестокие. Это система такая.

Воспользоваться чужой бедой, чужим отчаянным положением, катастрофой – помня, что когда беда случится у тебя, все те, на ком ты сейчас наживаешься – точно так же (или ещё хуже) попытаются нажиться на тебе. Ты понимаешь, что твои жертвы – ничуть не лучше тебя, что в этой системе они такие же экономические хищники, просто их обстоятельства прижали, позволяя тебе их обглодать.

А если бы обстоятельства прижали тебя – тогда они бы тебя грызли до костей, а ты бы плакал – как они сейчас. Лица меняются, жертва становится охотником и наоборот, но в целом ситуация всегда одна и та же.

+++

Отсюда ясно, как божий день, ЗАЧЕМ нужны Американской Империи малые, несамодостаточные, нежизнеспособные «суверенитеты», и почему стратегия НАТО в том, чтобы надробить и накрошить их как можно больше.

Это – разделка перед пожиранием.

Когда нечто консолидированное (и мотивированное тем, что консолидировало доходы от планеты в своих руках) противостоит рыхлому, раздробленному — то у рыхлого нет шансов выстоять.

История межславянских конфликтов напоминает до уровня «де жавю» историю индейских межплеменных распрей перед лицом британских колонизаторов Америки.

Совпадают не только общие черты – но и детали. Колонизаторы не только стравливали индейцев между собой, но и выбирали определённые племена «в союзники бледнолицых» — чтобы с их помощью ликвидировать другие племена. Нужно ли напоминать, что потом ликвидировались и горе-«союзники»?

Любая рыночная система отличается от социализма тем, что обладает качествами хищности. И чем она сильнее, успешнее – тем выше уровень хищности, плотоядности в ней.

У такой системы «интеграция» с периферией ничего не даёт периферии, но всё отнимает. Если до «интеграции» гуся и застолья имелось отставание в производительности труда, то оно не сокращается, а наоборот, возрастает.

Люди, которые умели производить что-то (пусть недостаточно, пусть плохо – но умели) – на наших глазах превращаются в дикарей каменного века, не умеющих уже производить ничего.

И это происходит не потому, что они плохо интегрированы с центром антицивилизации, а как раз наоборот: потому что они очень хорошо с ним интегрированы.

Они выполнили все требования «сильного друга», все его условия и рекомендации – и с изумлением обнаружили, что уровень жизни, перспективы, возможности – упали у них вдруг до уровня африканского племени. А «большой брат»-Каин стал ещё немного богаче. Он втянул в себя, как пылесос, всё, что было у «младших партнёров» для жизни…

Может быть, это его не сильно обогатило. Ну что такое для США экспроприировать какую-нибудь нищую Боливию? Однако же обогатило. Если к 100 рублям прибавить 1 рубль, то общая сумма увеличится, а не уменьшится. Отсюда и поговорка «копеечка рубль бережёт».

Много или мало может взять Запад в очередной своей колонии – но что-то он там взять может. А у кого? У туземцев.

+++

В итоге всех этих процессов «суверенитет» Украины или Белоруссии, Армении или Молдавии – оказывается тем ножом, которым их народы режут, как скотину к праздничному столу. Чем мельче суверенный бантустан, тем меньше он может сопротивляться консолидированной мощи «мировой власти», таких, как он, поедающих на завтрак.