НАГОТА БЕССТЫДСТВА: ОТ АДАМА ДО АДАМОВИЧА…

​Читая бредни Алеся Адамовича[1], «обиженного» советской властью изданиями, гонорарами, премиями, экранизациями, научными степенями, наконец, званием академика – я всё время представлял себе не его конкретно, а обобщённый портрет либеральной проститутки, хорошо знакомый нам и по продажности, и по истерическому заламыванию рук, склонности к мелодраматизму на панели. Очкарик родился в деревне Конюхи, Копыльского района Минской области, и случись капитализм – очкариком бы не стал: так бы и месил лаптями навоз в своей волости.

Но он сделал (конечно, «сам себя», «без помощи системы» — знаем мы эти сказки!) – и автором, и членом Союза писателей, и академиком, и прочая, прочая, прочая. Вылизывая системе известное место. Чтобы потом привычным к подлизыванию языком ляпнуть, когда политиканы другие ветра пустили:

«История не знала более целенаправленно жестокой системы, чем наша».

Ну, не по любви ты, старый пень, лизал сорок лет, по расчёту – так хоть теперь-то молчи! Поезд ушёл, жизнь прожита!

Седин не позорь, чего уж на склоне лет себя выставлять в таком свете? Чего же ты от самой жестокой в мире системы брал и жилплощади, и деньги, и лауреатства и звания, и степени и регалии? Но у них же, выкормышей-паразитов, «заслуженных» и «народных» — так всё устроено, что не могут иначе. Наболело у них, в душе нагноилось. И не думайте, что они просто на лету переобулись! Сейчас — они это искренне. Это тогда они продавались через силу, стиснув зубы, задыхаясь от ненависти… А сейчас – бескорыстно раскрываются.

Почему? Объясняю.

Вот представьте себе извращенца, которому хочется онанировать посреди площади. И он всё время пытается это сделать, но всякий раз его уводят милиционеры. Объясняют, что незаконно, неприлично, «нельзя так». Раз на третий-четвёртый бьют, потому что и у них нервы не железные.

И онанист говорит себе – «никшни». Пригнись. Не даст тебе система. Для него это горе и скорбь. И ощущение, что «вне свободы» он зря жизнь живёт.

И он ищет какие-то выходы, как-то сублимирует свою жажду поонанировать на глазах всего города. Пишет книги, снимает фильмы, в которых это делает в неявной форме. Крутит в кармане кукиши «системе». Пытается перед системой выслужиться – чтобы на кредит доверия хотя бы глубокой ночью на площадь онанировать выпустили, когда никто не видит. Потому что дома неинтересно ему! Не интересно ему за закрытыми дверями, ему надо, чтобы детей на экскурсии из школ водили, смотреть, как он «самовыражается»…

Другой пример – садист. Ему нужно позарез унизить, выпороть, истязать партнёшу, глумиться над ней, и т.п. А ему опять-таки система запрещает. Попирает его свободу личности, разъясняя (иногда и кулаками), что его желания – больные, извращённые, что надо с ними бороться, а не поощрять их. А садист не хочет бороться с садизмом. Он поощрять его хочет.

И вот два этих ушлёпка дожидаются «времён свободы»! Один радостно бежит на площадь перед толпой онанировать. Другой хватается за хлыст, девок на крюки развешивает… Счастья – полные штаны! Разрешили! Ура! Свергнут могучей рукою – гнёт вековой навсегда!

Вы понимаете, что представления о «свободе» у всех этих самовыраженцев, вроде К.Райкина или О.Басилашвили, у А.Адамовича или Л.Ахеджаковой, К.Серебренникова, у всего этого легиона бесноватой «творческой интеллигенции» — именно такие, как я выше описал?

Им ведь свобода нужна не для того, чтобы доброе дело делать. А чтобы безобразничать публично и безнаказанно. В самом лучшем случае – чтобы наслаждаться своим превосходством денежного «аристократа» над нищетой окружающего «быдла»…

А страдали они «под гнётом» не потому, что мало кушали или тесно жили, как голодают и теснятся жертвы их кумиров-«реформаторов». Страдали они «под гнётом» приличий, и ненавидели в системе больше всего нормы приличия.

Не верю я, что Адамович, при всех его званиях и регалиях – нуждался в балыке или мучился нехваткой квадратных метров! Он в другом нуждался. Ему, как и всей этой публике – не давала советская власть сделать какую-то вопиющую гадость, вроде публичного онанизма или иных извращений (не обязательно половых).

И они всю жизнь жили мечтой эту гадость сделать, и дождались, когда им это разрешили, и тут же, с облегчением… наваляли на сцене или съёмочной площадке большую кучу известно чего[2]. И радуются, как бедолага, долго искавший, и наконец, нашедший сортир в чужом городе!

Вот, в частности, до чего дописался Алесь Адамович, вытащенный социализмом из деревни в «классики нацлитературы» союзной республики: «Да, история не знала не просто более жестокой и бесчеловечной, а целенаправленно жестокой и бесчеловечной системы, чем наша, которая изматывала силы, физические и духовные, всего народа под «самыми прогрессивными» и «гуманными» лозунгами и программами. В эту государственную, партийную давильню попадали прежде всего большие таланты… Тем более в последующие послесталинские времена»[3].

Это именно обиды онаниста на того, кто запрещал ему публично онанировать (неплохо снабжая нормальными благами). Вы только вдумайтесь! ВСЯ(!) история с её гуннами и вандалами, геноцидами и колонизациями, тамерланами и батыями, Родсом и Гитлером – не знала более жестокой системы, чем СССР!

Что нужно курить человеку, большую часть жизни прожившему в СССР, и весьма там преуспевшему – чтобы такое ляпнуть? Во фразе Адамовича целая «матрёшка» смыслов, они один в другом:

-Во-первых, Россия хуже Запада – потому что «история не знала более жестокой».

-Во-вторых, социализм хуже капитализма, даже и без привязки к России (но с привязкой к оной – вдвойне).

-Целенаправленности, прогрессивных и гуманных лозунгов и программ быть не должно. Они «изматывают силы, физические и духовные, всего народа», но особенно Адамовича. Надо чтобы все жили по скотски и говорили только о скотском, без прогрессивных, знаете ли и гуманных «закидонов».

— Как увидел, что человек отходит от темы фекалий[4] – бей в барабаны: угроза тоталитаризма!

И что мы имеем в итоге, в коллективном портрете нашего либерального «интеллигента», который я не хочу сводить к одному (хоть и типичному) А.Адамовичу?

Всё сводится к истерике Зверя, к неудовлетворённости патологических склонностей, потребности безобразничать – которая в воспалённом мозгу кажется страшнее и американской Великой Депрессии, и молоха капиталистической фабрики, и чудовищных условий крестьянской жизни в курной избе, и вообще любой резни, беззакония, изуверства.

Именно поэтому Г.Каспаров публично поблагодарил Горбачёва за «дарование свободы» — хотя для армянского народа она обернулась геноцидом! Но Каспарову (лично своих родственников он на самолёте из Баку вывез в момент резни) на это наплевать. Для него пусть геноцид, но с возможностью безобразничать, чем живые соплеменники, но без таковой возможности!

Вот до какого срама доигрались оторванные от жизни и народа, от естественных и нормальных нужд и потребностей представители «элитки», десятилетиями варившейся в собственном соку! И выварившейся в итоге в этого блеклого безглазого червя «свободы безобразий», как единственной у зажравшихся «элитариев» потребности.

У кого что болит – тот о том и говорит. Кому-то жаль заживо сожжённую армянскую девочку в Сумгаите. Кому-то – русского учёного, умершего от голода в Зеленограде, при Гайдаре. А кому-то извращенца Серебренникова, которому мешают срать на сцене (я не шучу!!!).

Для того, чтобы Серебренниковы могли гадить на сценах без стыда и ограничений – должны умирать люди от голода, от нищеты, от ножа фашистов…

Главное, чтобы их скотству не препятствовали, а в остальном – делайте, что хотите…

Тьфу на них, мерзость инфернальную!

[1] Александр (Алесь) Михайлович Адамович (1927-1994) — белорусский советский писатель, сценарист и литературовед, критик. Доктор филологических наук (1962), профессор (1971), член-корреспондент АН БССР (1980).

[2] Мерзость на сцене от Серебренникова (): «Про постановки много писать не хочу – там все одно и то же – голые мужские тела, садизм, извращения, мужчины на каблуках и в женских платьях, иногда с рогами на голове (я ничего не курила, просто описываю увиденное). Очень точно выразилась про «творчество» Киры небезызвестная Божена Рынска – «На сцену вышли актер и актриса и тут же разделись. Не понаслышке знакомые с современным театром предположили, что сейчас они осуществят или половой акт, или акт дефекации, однако ничего такого — актеры просто обменялись одеждой. Все последующие действия также были исполнены глубокого смысла, причем толща мысли была — с соплю на блюдце. Самые резвые светские активисты, посмотрев начало, удрали на «Красный Октябрь»…… Спектакль Серебренникова специально для гостей «Серебряного дождя» сократили до двух с копейками часов (страшно подумать, сколько он идет для простых граждан), и несколько светских активистов успели вернуться к выносу икры. Гости выходили из зала усталыми. Казалось, из них выпили энергию. Все умствования и фокусы режиссуры скатились с них как с гуся вода. И это очень типично для театра «голого короля»: не вызывать у зрителя никаких эмоций, не попадать не то что в душу, даже рядом с душой. Как, почему этот пустой, на мой взгляд, режиссер стал модным?…. После «Метаморфоз» многим было неловко друг на друга смотреть. Телеведущая Марианна Максимовская заметила, что современный театр можно пережить. Ее муж Василий Борисов сказал, что он не жалеет, что посмотрел, и вздохнул, но он вообще добрый, а икра способна примирить его даже с современным театром. Кроме этой пары, спектакль не обсуждал никто…» («Икра и пустота», 05.03.2013, газета.ru)»

[3]

[4] Например, Фрейд, при всей его спорности, был прав, когда говорил, что психически деньги – есть сублимация кала. Он был уверен что реакции человека на деньги и собственность происходят от самых первых ощущений ребенка — сосания материнской груди и дефекации.