«Посадки вместо масла»

1.

Времена становятся всё суровее. Давно ли в «места не столь отдаленные» отправился Алексей Валентинович Улюкаев — министр экономического развития, один из соратников Егора Гайдара, поэт и доктор экономических наук, надежда и оплот наших либералов?

Оказалось, что вместо того, чтоб вирши сочинять и радеть о благе народном, он, по версии следствия, вымогал огромные деньжища у одного очень важного господина. А тот, наивный, колбасой его угощал, вино дарил… Суд приговорил бывшего министра к 8 годам колонии и штрафу в 130 миллионов рублей. Штраф обвиняемый вскоре отдал — поэты у нас народ небедный и деньги кое-какие у них водятся. Но истец тоже оказался человеком небедным, а главное — принципиальным. Что ему сотня-другая миллионов, ему за державу обидно! И пришлось Улюкаеву поменять мягкое кресло министра на жесткий стул лагерного библиотекаря.

За ним по тому же маршруту поехал бывший политик из СПС и бывший губернатор Никита Юрьевич Белых. Кстати, и ему, и Улюкаеву суд разрешил после отсидки вновь занимать места на госслужбе. Так что пролетят 8 лет, и, глядишь, снова высокое начальство поручит Алексею Валентиновичу и Никите Юрьевичу каким-нибудь субъектом «порулить» или в министерстве послужить. Оно и правильно: оступился человек, с кем не бывает? Не ломать же ему из-за этого карьеру…

Затем была громкая история с сенатором Арашуковым. А на днях доблестные борцы за законность сразу же взяли двоих — бывшего министра и бывшего губернатора, а также полпреда президента и члена Совета безопасности. Все думали, что они приличные, солидные люди. Так полагали и президент, который полпреда назначал, и председатель правительства, который выдвинул кандидатуру на должность министра, и даже те борцы за законность, которые перед назначением, естественно, вдоль и поперек изучали биографии претендентов. Так ведь ни «пятнышка» не нашли! Или хорошо замаскировались злодеи… Только теперь стало известно, что мошенничали, сами себе офисы сдавали, недвижимость за границей имеют.

Есть все-таки еще хитрые и коварные личности, которые годами скрывают свое подлинное лицо… Поэтому я теперь боюсь даже газеты открывать. Позавчера арестовали губернатора, вчера — министра, сегодня — полпреда. Кто будет следующим? Чей портрет придется снимать со стены кабинета чиновникам? По поводу кого придется объясняться действующим губернаторам и министрам: мол, не дружили совсем, а выпивали вместе исключительно в рамках спецоперации?.. Про кого журналистам официальных СМИ придется писать, что все их высказывания в адрес означенных лиц нужно понимать в противоположном смысле?..

Страшно подумать и еще страшнее вслух сказать…

Думается, пора уже заканчивать это ироническое предисловие. Я не издеваюсь над бедными арестантами, которым много еще придется претерпеть (хотя, между прочим, от их деятельности тысячи и тысячи россиян претерпевали еще не то). Причина моего ироничного настроя — те объяснения, которые дают происходящему верноподданные эксперты и политологи. Они дружным хором уверяют растерянных россиян, что все хорошо, идет борьба с коррупцией, со злоупотреблениями служебным положением, с олигархами, наконец. И вы знаете, встречается немало простых граждан, которые этому верят, которые радуются посадкам и при этом вовсю расхваливают «отца нации» и готовы ему простить провальную социальную политику: пенсионную реформу, рост цен и налогов… Мне давно хотелось понять: почему? Ведь ясно, что такая поддержка главного лица и курируемой им партии — просто карт-бланш для последних на продолжение этой самой социальной, точнее антисоциальной политики. Можно водрузить лозунг «Посадки вместо масла!». Пушки вместо масла нам тоже предлагают, да еще какие! Если верить агитаторам, «стремительные пушки» способны полмира в радиоактивный пепел превратить! Но, видимо, и этого мало для повышения рейтинга, и поэтому приходится прибегать к посадкам… Почему же находятся бедняки, которые аплодируют этим посадкам и восхваляют волю и мудрость сами знаете кого?

А потом я перечел несколько работ одного из самых ярких советских философов-марксистов Михаила Александровича Лифшица, и все стало на свои места. Разобраться в этом вопросе мне помогла его концепция великих консерваторов человечества.

2.

Лифшиц замечает, что многие высшие достижения культуры человечества созданы вовсе не революционерами, а консерваторами. Философ Гегель был монархист и апологет прусской монархии, за что министерством просвещения Прусского королевства его философия была даже возведена в ранг официальной, а сам он дослужился до ректора Берлинского университета. Наш Пушкин, в юности увлекавшийся идеями декабризма, в зрелости также стал человеком бесспорно правых убеждений. Тем не менее величайшим систематизатором диалектики стал не какой-нибудь французский революционер и апологет революции, а именно консерватор и защитник королевской власти Гегель. А выразителем тончайших тонов русской души стал не выходец из народа Кольцов, а аристократ и монархист Пушкин.

Таким образом, по Лифшицу, существуют консерваторы и консерваторы. Есть консерваторы, которые оправдывали жесточайшее подавление восстаний отчаявшегося народа, а есть консерваторы, которые создавали шедевры культуры, отражавшие всю глубину народного духа. Сторонник революции, отвергающий любой консерватизм, идет тем самым против Маркса и Ленина: ведь Маркс развивал методологию консерватора Гегеля, а не материалиста Фейербаха, а Ленин выступал в защиту поэзии «монархиста» и «помещика» Пушкина, а не за эксперименты современных ему революционеров-футуристов.

Но та же самая логика распространяется и на революционеров. Есть революционеры и революционеры. Есть революционеры, борющиеся за социальную справедливость, за построение лучшего государства и общества, за то, чтобы народ не хавал глупые попсовые песенки и не потреблял дешевые боевички в бумажных обложках, за то, чтобы он вырос до освоения музыки Баха и Листа и чтобы «нес с базара» Пушкина и Гоголя! Именно таким революционером был Ленин, что бы ни говорили о нем сейчас и какие бы жесткие установки в годину гражданской грозы ни встречались в его политике…

А есть другие революционеры, живущие духом разрушения, находящие радость в уничтожении высочайших культурных достижений «старого мира», оправдывающие мерзости и преступления. Их много было во время русской революции начала ХХ века. Об этом в свое время с горечью и возмущением писал Алексей Максимович Горький. Приведу отрывок из одного его очерка.

«Из северных губерний России явилось несколько тысяч крестьян, и сотни их были помещены в Зимнем дворце Романовых. Когда съезд кончился и эти люди уехали, то оказалось, что они не только все ванны дворца, но и огромное количество ценнейших севрских, саксонских и восточных ваз загадили, употребляя их в качестве ночных горшков. Это было сделано не по силе нужды, — уборные дворца оказались в порядке, водопровод действовал. Нет, это хулиганство было выражением желания испортить, опорочить красивые вещи. За время двух революций и войны я сотни раз наблюдал это темное, мстительное стремление людей ломать, искажать, осмеивать, порочить прекрасное… Злостное стремление портить вещи исключительной красоты имеет один и тот же источник с гнусным стремлением опорочить во что бы то ни стало человека необыкновенного. Все необыкновенное мешает людям жить так, как им хочется…»

Конечно, эти крестьяне имели и свою правду. Дворцовые вазы для них символизировали проклятых ненавистных хозяев, которые безнаказанно издевались над ними самими и их предками. Маяковский сообщал, что в 1918 году он встретил поэта Александра Блока и тот ему с тоской сообщил: «У меня в имении крестьяне библиотеку сожгли». А потом стал их оправдывать: «Это для нас имение — место, где мы на скамейках с тургеневскими барышнями читали стихи, а для крестьян — место, где секли их самих, их отцов и дедов».

Понять этих крестьян отчасти можно. И пожалеть их можно. Но непонятно при этом одно: даже самый темный и безграмотный народный бунтарь, охваченный праведным гневом перед барами, увидев севрскую и китайскую вазу, не мог не понять, что перед ним приоткрылась сама подлинная красота, которая просвечивает везде — и в картине русского поля, которой он наслаждается, устав от пахоты, и на иконах старых мастеров в их деревенской церкви, и в лице прекрасной крестьянки, которое его некогда пленило. Не мог он не почувствовать, что перед ним творение великого мастера, жившего века тому назад, в далекой и незнакомой стране, но так же любившего свою ручную работу, как любил ухаживать за хлебными колосьями дед этого бунтаря, учивший его премудростям крестьянского труда. Может, князь, который купил и поставил у себя эту вазу, и был дурак и самодур, но чем виноват безымянный древний гениальный мастер, сотворивший такое чудо? И если в душе человека шевельнулось это светлое и щемящее чувство прикосновения к прекрасному, а он подавил его и с темной мстительной злобой, извините, испражнился на эту красоту, ради дикого и низкого упоения от разрушения осквернил ее, то тем самым он сделал нечто, чтобы разрушить в себе душу, чтоб уничтожить в себе человека…

Кстати, далеко не все крестьяне, далеко не все простые люди из низов, поднявшиеся против постыдной барской власти, были таковы, хотя наши либеральные и «белые» антисоветчики и пытаются представить нам великую революцию как бунт торжествующего Хама, восстание быдла. Если б это было так, то разве вышли бы из нашей народной массы Твардовский и Багрицкий, Есенин и Гагарин, Жуков и Королев? Если бы все крестьяне блоковской усадьбы жили темной радостью сожжения барской библиотеки, то разве зачитывались бы потом их детишки в советской школе стихами того же Блока?

Был такой советский поэт, писатель, журналист Яков Алтаузен, писавший под псевдонимом Джек Алтаузен. Он был комсомольский поэт, друг Уткина, его знали Багрицкий и Маяковский, хвалил Валерий Брюсов. В 1940 году он пошел добровольцем на советско-финскую войну, затем — на Великую Отечественную. В 1942 году геройски погиб под Харьковом от немецкой пули. У него есть стихотворение о Гражданской войне «Стихи о Ветлуге».

Герой стихотворения — молодой красноармеец, вероятно, малограмотный, потому что никогда раньше не слыхал о Карамзине и его романе «Бедная Лиза», читает этот роман во время военной передышки и плачет. Ему жалко девушку, которую обманули, его чарует образ, который нарисовал русский гений. Так же читал этот роман и плакал белый офицер, убитый этим красноармейцем. Недаром ведь этот офицер, тоже, наверное, юноша, может, недавний гимназист или студент, везде носил с собой книжку Карамзина. Вот, кстати, символ настоящего, а не натужно-официозного «согласия и примирения» — любовь к русской культуре и русской литературе, а если копнуть еще глубже — любовь к Родине, к истине, к красоте. Пусть лучшие из красных и из белых понимали их по-разному, но воевали они, по сути, за одно и то же!

И этот красноармеец, за которым легко угадывается сам автор — сын конюха, сосланного в Сибирь из Витебской губернии, в детстве работавший мальчиком на побегушках в гостинице, получивший благодаря Советской власти образование — этот красноармеец из стихотворения Алтаузена — полная противоположность того крестьянина, который, оказавшись во дворце, намеренно использовал древнюю прекрасную китайскую вазу как ночной горшок. Тот крестьянин и книжку Карамзина пустил бы на самокрутки, прочитав немного и плюнув: «…что реветь — на то и бабы, чтоб их обманывать!»

Красноармеец Алтаузена — революционер не только потому, что борется с саблей в руке против белых, а еще и потому, что борется за нормальные, человеческие, классические ценности: за добро, за справедливость, за милосердие и жалость к слабым, за красоту, за все то, за что боролся и Ленин с идеологами футуризма и «теории стакана воды»… Кстати, как видим, противостояли в этом ленинизму не только малограмотные темные крестьяне, но и вполне европейски образованные теоретики авангардизма (примерно в это же время один из них принес в художественную галерею в Париже… писсуар, мудрено объясняя это поисками современного гения). А союзниками Ленина были консерваторы, такие как Александр Блок — не коммунист, а религиозный мистик, ведь совсем неслучайно в его знаменитой поэме впереди красногвардейского патруля идет Иисус Христос, такие, как Николай Устрялов, увидевший в красных борцах за Интернационал спасителей Великой России от самостийников и иностранных интервентов…

3.

Но вернемся из овеянных легендами революционных времен в нашу грустную и неприглядную современность. Путин у нас убежденный правый либерал — сторонник сильного государства, религии в качестве его идеологии, рыночных ценностей и т.д. и т.п. Революционеров и революцию, судя по всему, он на дух не переносит. При упоминании имени Ленина он пускается в доказательства, что тот разрушил Россию. Хотя Владимир Ильич пришел к власти в небольшой самопровозглашенной республике, границы которой кончались где-нибудь в районе Урала, а оставил через 5 лет огромную державу, которая равнялась по площади бывшей империи без Прибалтики, Финляндии и Польши. А в дебете его современного тезки, который у власти двадцатый год, лишь присоединение небольшого полуострова вкупе с ухудшением отношений с бывшими республиками-сестрами, и это его пропагандисты превозносят как великое достижение!

Создается впечатление, что и глубокие революционные процессы воспринимаются нынешними лидерами как-то осколочно, как случайные перевороты, устроенные «шакалящими у посольства» «цветными» радикалами. Наши власть имущие настолько привыкли смотреть на народ как на послушную толпу, которой можно вертеть как угодно, что выискивают «бузотеров», «манипуляторов», чтобы наказать и пресечь.

Как же так получается, что правого либерала (консерватора), рыночника и апологета частной собственности вдруг с восторгом поддерживают пусть не очень последовательные, но все же носители по-своему революционных настроений, ненавидящие олигархов и капиталистов, мечтающие о возмездии для них за разор и унижения 90-х? Понятно, что наши политические руководители и их агитпроп стремятся современную внутреннюю грызню кланов, самопожирание олигархического режима выставить за борьбу «народного вождя» против нарушителей законности. Но не в этом ведь глубинная причина утробной радости «низового электората» президента и «Единой России»…

Понять, как в эпоху Путина левые настроения становятся опорой правого режима, невозможно без обращения к диалектическому методу. Диалектика говорит нам, что противоположности в основе своей едины, а значит, точно так же, как ленинизм — революционная идеология и политическая практика — был одновременно и настоящим подлинным консерватизмом, путинизм как правая идеология — политическая практика в глубине своей не лишен специфической «р-р-революционности». Но Михаил Александрович Лифшиц предупреждал, что нужно уметь выделять и разные единства противоположностей, ведь бывает, когда противоположности объединяются, повернувшись друг к другу своими дурными, темными сторонами. Вот и в наше время мы имеем соединение дурного темного консерватизма и дурной темной революционности.

Дурной темный консерватизм — это ориентация не на сохранение своей страны, ее культуры, ее высочайших достижений, а ориентация на сохранение статус-кво во что бы то ни стало, даже если этот статус-кво — паразитирование олигархических кланов на теле народа. А дурная и темная революционность — это страсть к разрушению, упоение уничтожением, страданиями, зависть и злоба, выдающие себя за справедливость и патриотизм, свойственные, конечно, далеко не всем низовым сторонникам действующей власти (есть среди них и люди просто обманутые), но по крайней мере некоторым. Наши высокие политики и чиновники, идеологи режима, его сторонники выдают себя за наследников традиции дореволюционной, царской России, прерванной революцией. Надо ли говорить, что на самом деле никакого отношения к этой традиции они не имеют и иметь не могут? Они — обыватели, которые некогда пролезли в КПСС, в советские государственные органы, без всякой веры в те идеалы, которые провозглашали, если и желая строить коммунизм, то исключительно в отдельно взятой собственной квартирке. Это они в годы перестройки растаскивали госсобственность. Это они высмеивали все светлое и чистое в советской и российской истории. Причем делали это с такой же дикой и темной злобой, с какой описанные Горьким крестьяне в Зимнем дворце оскверняли шедевры искусства.

Новоявленным ультрареволюционерам-разрушителям не было жалко ни советских заводов и фабрик, созданных потом и кровью энтузиастов первых пятилеток, ни советского искусства, поэзии, живописи, ни Павлика Морозова, ни Зои Космодемьянской, ни Александра Матросова, ни даже узников ГУЛАГа, по которым они так картинно лили слезы (ведь если разрушить социализм, то эти узники погибли впустую, ибо трагедия 30-х была не чем иным, как родовыми муками нашего социализма). Наши антисоветские хунвейбины эпохи перестройки кричали: «Пусть погибнет великая страна и большая часть его народа, зато мы будем жить при капитализме и есть десятки сортов колбас и сыров!»

Затем капитализм наступил, и оказалось, что колбаса и сыр вкупе с кое-какими другими деликатесами достались избранным, тем, кто проталкивал Ельцина, активно участвовал в разрушении социализма. Они достались избранному меньшинству. А всем остальным пришлось жить без зарплаты, а то и без работы и без дома.

Тогда наш обыватель — разрушитель СССР, всеми фибрами души и возненавидел олигархов и ельцинистов. Но и возвращаться к советскому строю ему не очень хотелось. Путин оказался как раз кстати — гимн вернул и деньжат чуть подкинул, а восстанавливать хозяйство, строить новые заводы, распахивать новую целину, подчинять себя дисциплине, идти на лишения ему не надо. Живи припеваючи в кредит и напевай песенку: «За нами Путин и Сталинград!» А если еще по телевизору покажут ненавистных олигархов в клетке в суде, то и настроение улучшится.

Итак, «революционность» запутинского обывателя — это просто производная от его мелкобуржуазного рвачества, цинизма, всеотрицания. Это та же самая темная энергия, которая некогда развалила СССР изнутри. Недавно такой обыватель радовался аресту Улюкаева. Но разве Улюкаева обвинили в пособничестве Гайдару при проведении чудовищной шоковой терапии, которая стоила нашей стране миллионов жизней, разрушения промышленного потенциала и утери положения сверхдержавы? Нет, его обвинили в сомнительной даче взятки, которой, возможно, и не было вовсе. А шоковую терапию современный режим и вовсе преступлением не считает. Гайдару и Ельцину у нас стоят памятники, и главы государства приезжают на открытие центров памяти главного бандита 90-х пролить фальшивую слезу.

Сегодня сторонники Путина радуются аресту бывшего министра Абызова. Но разве Абызова арестовали за то, что он совместно с Чубайсом разгромил энергосистемы России, растащив их на десяток частных компаний, одной из которых, кстати, до сих пор владеет сам Абызов вместе со своей, теперь уже бывшей, женой? Нет, ему инкриминируют опять-таки труднодоказуемые мошеннические действия.

Итак, перед нами мутные разборки внутри властной «элиты», которые не имеют никакого отношения к торжеству справедливости и возмездию за разор и позор 90-х! Изменится ситуация, и Улюкаева с Абызовым еще, возможно, провозгласят «невинно пострадавшими». Тогда уже никто не вспомнит, что они творили в лихую годину распродажи и предательства Родины. Радоваться произволу, которым власти пытаются подменить приговор настоящего суда народа, могут лишь пленники дурной темной революционности…

Нашей стране нужно совсем иное сочетание правого и левого: соединение всего лучшего, классического, что есть в консерватизме и революционности. Только так нам удастся проскочить этот опасный промежуток пути нашей истории, не рискуя провалиться в бездну лжи, цинизма и черной иррациональности.

Рустем Вахитов

Источник

Автор Рустем Ринатович Вахитов — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Башкирского государственного университета, г. Уфа., исследователь евразийства и традиционализма, замечательный политический публицист и мыслитель.