Решает не масса, а идея

AP Photo/Rodrigo Abd

Что может решить один человек? Немного, вероятно. Хотя, ситуации бывают разные. А миллион человек? Многое? Возможно. Достаточное количество народа и вовсе скажет, что миллион человек может решить что угодно, особенно если выйдет на улицы и громко начнёт о чём-то заявлять. Что ж, и такое может быть. Только есть ситуации, когда и миллион человек ничего не решает. Как бы решительно настроен ни был этот миллион.

Вот уже некоторое время в латиноамериканском государстве Чили (многострадальном, как и все латиноамериканские государства) происходят массовые выступления населения. На улицы в чилийской столицы Сантьяго вышел миллион человек. Происходящее кто-то считает революцией, а кто-то майданом. Ну, революции в том регионе — явление сколь перманентное, столь же и бессмысленное. Почему — об этом мы поговорим чуть ниже.

А вот к тем, кто считает те события майданом, у меня встречный вопрос — не пробовали поставить себя на место тех людей? Да, я понимаю, что со стороны официальный повод для начала беспорядков может и выглядит смехотворно — повышение стоимости проезда на метро на 30 местных песо. Что приблизительно равняется 0,04 доллара (это в районе 2,5 рублей). Смехотворно, не правда ли? Вот только этот повод, судя по всему, и в самом деле повод. Малый вес, благодаря которому была превышена критическая масса. Что, в общем-то, подтверждают и сами чилийцы, которые говорят: «Это не 30 песо — это 30 лет». Всё верно.

Они действительно не бунтовали 30 лет — с момента ухода генерала Пиночета. Во-первых, поколение, выросшее при нём, бунтовать откровенно боялось. Надо признать, напугать он их смог действительно очень капитально. А, во-вторых, они искренне надеялись, что скоро всё наладится. Потому как на фоне правления столь любимого нашими «атлантами» генерала, жизнь у них действительно чуть наладилась. Ну, а местные правительства, сменявшие друг друга, это терпение и эти надежды эксплуатировали. И, в итоге, зарвались окончательно. Бывает. История вообще ни разу не оригинальная.

Тем не менее, я им вполне сочувствую и вполне могу понять их мотивы. Желающих их поосуждать, уже традиционно мотивирующих это тем, что, дескать, главное стабильность, я хочу спросить: а что есть для них эта стабильность? Ну, давайте порассуждаем вслух. Всё должно вести к чему-то. К какому-то будущему, что ли. Так а есть ли у них это будущее? У тех людей, что вышли на улицы в Сантьяго-де-Чили. Да нет у них никакого будущего. И они об этом знают. Я даже не говорю об их настоящем. Вот они и пошли маршем по своей столице. Вот и устраивают погромы и массовые беспорядки. Вот и пытаются устроить очередную латиноамериканскую революцию.

Это – с одной стороны.

А с другой, теперь у меня вопрос к тем, кто происходящему, в свою очередь, неистово аплодирует: ну и что решит этот миллион? Даже если они разнесут всё вокруг в пыль — что они этим изменят? Борются они, конечно, против социальной несправедливости. Но по факту они ведут борьбу с гегемонией США. С гегемонией зверообразного американского капитализма, если угодно. Однако ж теперь у меня другой вопрос: а какова альтернатива? Ну, хорошо, выпрут они в шею американцев. Это не так-то просто, но предположим, что им это удалось. И кто же вместо них? Ведь очевидно, что одни на льдине они не удержатся — на такое вообще мало кто способен. А альтернатива в современном мире только одна и нет, не обольщайтесь — это не Россия. Ну, уж, по крайней мере, не современная РФ. Это Китай. И мне не думается, что вы сейчас сильно удивились.

Но вот только у всех сейчас перед глазами пример Эквадора, где Китай как раз и зашёл вместо Америки. После чего повёл он себя там, как точно такой же алчный империалистический хищник, в чём-то даже ещё более беспринципный, чем те же янки. Китайские корпорации оказались не менее ненасытными, чем американские. А китайские кредиты не менее кабальными и разорительными, чем кредиты МВФ. И здесь нечему удивляться. Тем, кто по каким-то причинам считает красный Китай «продолжателем дела Великого Октября» я б рекомендовал остыть. Даже с учётом в целом квазисоциалистического уклада Китаю всегда было абсолютно плевать на всех, кроме себя. Это русские веками охвачены мессианскими идеями, но китайцы — это не русские. Со всеми вытекающими. В итоге в Эквадоре сначала прогнали президента, пустившего в страну Китай. Потом, уже буквально недавно, выгнали из столицы следующего президента, начавшего заново дружить с американцами и МВФ. А что дальше? А дальше тишина. И абсолютная безысходность. Китайский хрен оказался не слаще американской редьки. А других овощей в меню нет.

А рядом ещё Бразилия, где другая крайность — там президентом избрали откровенного фашиста (в местном варианте данного явления) Жаира Болсонару. Эдакий бразильский разлив пана Тягнибока. Но там всё тоже вполне определённо идёт под откос. И тоже впереди не ожидает ничего, кроме абсолютного тупика.

Суровая правда такова, что и у чилийцев тоже нет выхода. И нынешнее миллионное шествие, на самом деле, — марш безысходности. И любая революция в такой ситуации просто бессмысленна. По вполне объективным причинам. Она решает только одну задачу: месть общества конкретным лицам и группировкам. Более ничего.

Причина же всего этого справедлива не только для Латинской Америки. Она в том, что потерявший альтернативу капитализм стремительно дичает и проявляется это уже и в «странах золотого миллиарда» (таких, как, например, США). Чего уж говорить о «третьем мире». Который глобалистические корпорации просто выжимают, как тряпку. И пока эта альтернатива не появится снова — глобальная безысходность будет только нарастать. Более того, через какое-то время мы все будем, как одно большое Чили. Потому что капитализм — это ненасытный монстр, который не имеет тормозов. Аппетиты у него только растут. И доедать мир он будет досуха.

Ну, а рассуждения о том, что миллионная толпа что-то решает — как минимум, наивно. Решает идея. Та самая, которая указывает путь к настоящей альтернативе. Не для одной отдельно взятой страны, а альтернативе большой и глобальной.

Без такой идеи толпа любого размера — всего лишь стадо. Хоть в Чили, хоть на Святой Руси.