Вопросы социальной экономики: предоставленность и фантомы

Нет ничего проще для психологии человека, чем поверить в то, что где-то далеко кто-то малознакомый «очень хорошо живёт». Об этой наивной, но очень привязчивой вере пелось в песенке Остапа Бендера: «Не скрою, быть может, я слишком доверял рекламным картинкам в журналах». Каковы же корни этой навязчивой идеи о заморском рае? Дело в том, что сказочка о чужой распрекрасной жизни включает в себя сразу несколько базовых человеческих свойств. Почти каждый человек склонен – от природы, психологически, себя жалеть и считать свою жизнь «очень трудной». Это не всегда выражается открыто, но скрыто присутствует почти как базовый инстинкт.

Дело в том, что почти каждый человек (за исключением совсем уж высокопоставленных) всегда видит, что кому-то другому легче, вольготнее, богаче живётся. Психология трансформирует эту зависть в острую (хотя часто скрытую) жалость к себе. По формуле «бедный я, бедный, меня и коллективизации подвергли, и квартиру дали вместо трёхкомнатной двухкомнатную». Как пел В.Высоцкий – «а я бы в Нью-Йорке ходила бы в норке, носила б парчу»…

Человек, даже вполне обеспеченный, сам себя в зеркале самооценки видит почти всегда чуть ли не узником Бухенвальда. Человек психологически склонен замечать не то, хорошее, что у него в наличии (это принимается как воздух, само собой), а то, чего он желал бы, но не получил от жизни. Острая форма внутренней жалости к самому себе – рождает повышенный спрос на сказочки про «заокеанский рай». Обманщики находят благодарного слушателя, который «и сам обманываться рад». Ему хочется верить, что где-то на земле есть место без проблем, а собственную, чаще всего мнимую, обделённость – списывать на козни вышестоящих властей, которым он… попросту завидует! Мол, ребята, на вашем месте мог бы быть я, а там вы сидите – как несправедлива жизнь! Ведь – цитируя Карлсона – «я же лучше собаки: умный, красивый, в меру упитанный».

Отсюда душегрейка ничем не обоснованных баек, что в Нью-Йорке носил бы парчу. Народная поговорка веками повторяет: «чужую беду руками разведу; а на свою беду – выхода не найду». О чём эта поговорка? О том, что психологически человек склонен облегчать чужие проблемы, проблемы посторонних, и набавлять вес к собственным, личным проблемам. Тысячи либеральных статей в наши дни (уже тридцать лет) твердят с упорством старообрядцев, что все проблемы в США или Европе «надуманные», что они там просто «с жиру бесятся» — и только наши проблемы свинцово-невыносимы. Но, ребята, это хорошо изученный эффект психологической аберрации (на котором мастерски сработали советологи, разрушая СССР): переоценка собственных страданий и недооценка чужих. Чужую боль, даже если чувствуешь, то условно (и то не всегда). А свою боль, пусть и малую – ощущаешь напрямую, в буквально-физиологическом смысле слова.

Отсюда и прекрасно известная психологам аберрация – мол, чужая боль, она не болезненная, настоящая боль только моя, такой, как я, боли никто больше не испытывает!

Жалость к себе дополняется перепадом компетенций, тоже работающим на сказочку о заокеанском рае. Дело в том, что лучше всего мы знаем собственную жизнь. Мы знаем её в мельчайших деталях просто потому, что она – наша. Жизнь соседей мы знаем похуже, но тоже знаем. А хуже всего мы знаем жизнь тех, кто дальше всего от нас.

Следовательно: нас очень трудно обмануть даже в мелочах нашей жизни, зато нам очень легко наврать про «совсем чужую». Любой миф легко ложится на предельную некомпетентность человека в неизвестных ему краях и вопросах. Советский человек совершенно не понимал, что такое безработица или банкротство, зато он прекрасно понимал, как скучно стоять в очереди за колбасой. Советский человек не знал, что такое ужас ипотеки, зато он прекрасно понимал, как тоскливо пять, а то и восемь лет жить в «общаге», ожидая предоставления отдельной квартиры. Советский человек совершенно не понимал, что такое рыночная стоимость недвижимости, зато он прекрасно понимал, что выплаты за «кооперативную квартиру» — в общем-то, тоже не копеечные (хотя, в отличие от рыночной стоимости городского жилья они и были ему доступны: но кому же хочется платить, а не бесплатно получать?!).

Человека очень легко убедить, что он – самый разнесчастный на свете. И здесь не только мастерство манипуляторов сознанием, но ещё и внутренняя предрасположенность человеческого «я». Когда тебя жалеют, пусть и притворно – тебе это нравится. А когда тебя пытаются вразумить, что ты совсем нехудо живёшь – то кажутся тебе людьми чёрствыми, жестокими, не понимающими твоих страданий, глумящимися над твоей «острой недостаточностью» джинсов и сосисок. Ведь как можно жить без джинсов, в суконных штанах?! Немыслимо! И разве может баклажанная икра заменить осетровую?! Смешно и говорить!

Оттого психологи и заметили, уже давно: чтобы о чём-то пожалеть, нужно сперва его потерять. Пока благо у тебя в наличии – оно психологически не воспринимается, как благо. Ну, что поделать, если так устроен человек?!

По сюжету приключенческого фильма «Кинг-Конг», создателям которого совершенно незачем врать, ибо фильм совсем не о социальных проблемах, американская актриса в годы «Великой Депрессии» не ела три дня, и, рискуя всем, украла с лотка яблоко. Вот как бы она отнеслась к литровой баночке кабачковой икры? «Малыш – это же лучше яблока», говоря языком Карлсончика…

А теперь вспомните, как относился советский обыватель к абсолютно доступной ему банке кабачковой икры! Сколько было (и остаётся даже сегодня) презрения к хлебу насущному, если он не относится к высшим деликатесам!

Начни такому «страдальцу», адепту деструктивной секты «свидетелей нехватки колбасы» рассказывать про реальные ужасы капитализма – он тебя даже не пошлёт, а… засмеёт! Для него, с его промытыми мозгами, эти «мифы про страдания за океаном» — совершенно беспочвенные бредни «совков».

Ну, так устроен человек, что в чужую боль не верит! Особенно если не находит в чужой проблеме аналогии со своей собственной. Незнакомая форма страдания человеком воспринимается как отсутствующая.

Человек от природы завистлив. Если вы наврёте ему, что у него в доме, в сундуке, лежат миллионы – он пойдёт, проверит, и разоблачит вас на лжи. А если наврёте ему, что у другого лежат миллионы – поверит без проверки. Сказкам про чужое счастье человеческая зависть исконно, инстинктивно склонна верить. Это то, чем она питается, основной элемент её питания.

+++

Человек склонен считать себя несчастным. Даже если объективно это, мягко говоря, не так. Человек от природы склонен мифологизировать чужую жизнь, принимать за чистую монету истории дутого успеха у других, склонен считать их жалобы на жизнь – беспочвенным и хитрым нытьём.

Если умные и подлые манипуляторы возгоняют эту тему – они в состоянии целым рядом касательных продуманных внушений довести человека до крайне экзальтированной истерии.

В таком состоянии человек сравнивает в уме не две реальности, а объективную реальность с собственной мечтой. Чужому и далёкому обществу приписывается «сбыча мечт» по всему спектру человеческой фантазии, начинается майданный балаган восхищения обществом, о котором майдаун, в сущности, ничего достоверного не знает.

Так, в частности, возник «Запад «перестройки», имеющий мало общего с реально-историческим Западом и реальным капитализмом. «Запад «перестройки» — это такая воображаемая фантасмагория, которой каждый приписывал всё, что считал благом, и списывал всё, что полагал недостатком. Поэтому реальный Запад – один, а воображаемых «Западов» столько же, сколько на свете майдаунов. Одному кажется, что там процветает культура и открыта дорога талантам – просто потому, что ему хочется верить: есть на Земле такое место. Другому грезится, что там любой желающий купается в мёде и шампанском. Третий, не иначе как с глубокого похмелья, выдумал без всяких оснований, что там полная свобода, делай, чего хочешь, а полицейский тебе только ручкой помашет…

Но правда жизни в том, что волшебные миры майдаунов существуют только в их воображении.

А в чём объективная правда жизни?

Объясню попроще.

1. Не всё воображаемое существует. Есть очень много благ, которых фантазия охотно рисует, а в реальности их нет: пока или вообще. Если человек придумал сказку про птичье молоко – ещё не значит, что оно существует в реальности (я не популярные конфеты имею в виду).

2. Есть очень много благ, которые реально существуют, но не для меня и не для вас. Да, они реальны: их можно видеть, сфотографировать, пощупать. Но они принадлежат их собственникам, а не всем, кому захочется. Если вы сумасшедший – то легко подставляете себя на место другого человека, этого собственника и воображаете себя им.

+++

Надо выйти из «перестроечной» патологии нездоровых фантазий, воображающих человека на месте других людей. Иногда людей из других эпох (гляньте на наших ряженых «корниловцев», например, или «дворянские собрания» из сантехников!). Надо понять такое экономическое явление, как «предоставленность», без которого человеку не вернуть себе психического здоровья.

Есть то, что человеку предоставлено – и оно факт, в отличие от воображаемых «возможностей», маловероятных выигрышей в лотереи и предполагаемых находок кладов.

Предоставленное закреплено за человеком законом, а не просто «подержать дали». Манипуляторы сознанием любят играть в «дам подержать», чтобы сфотографировать счастливого обладателя, а потом отобрать то, с чем фотографировали. Если, например, вы теряете свой дом вместе с потерей работы, как в Америке – то это не ваш дом. Это дом тех, кто даёт и отбирает вашу работу: они вам дали подержать ништячок, они же его и отобрали, когда захотели.

Если уровень жизни временный – то это не уровень жизни. Это уровень бомжа, которому посчастливилось залезть в богатый дом, пока хозяева не вернулись. Это фикция и мираж: был «средний класс», пока была советская угроза. Нет советской угрозы – исчез и «средний класс»… Ну, а зачем кормить дармоедов, если они больше в качестве «массовки» не нужны на съёмочной площадке?

Да, человеку от природы свойственно себя жалеть! Но умный человек сумеет преодолеть скромное обаяние нарциссизма, и задумается: а что конкретно мне предоставлено обществом, и что я предоставляю за это обществу взамен? Сказочки о том, что человек «сам зарабатывает» — оставим для слабоумных.

«Сам себе зарабатывает» только Робинзон на острове, да и то пока с соседнего не приплыли каннибалы мешать его «заработкам». Да и остров у Робинзона, кстати сказать, тропический, а не приполярный. Робинзону повезло туда попасть – ведь не заработал же он себе место кораблекрушения!

А ну как выпал бы он не на тропический остров, а на остров Колгуев? Много бы себе там Робинзон овощей «заработал» упорным (никто не спорит – упорным) личным трудом?

Пора понять, что все доходы человека в обществе (по крайней мере, легальные) – предоставлены ему обществом. Они не выработаны – а назначены. Кем? Распределительной властью над территорией, которая, кстати сказать, является и единственной реальной властью в стране (потому что жулики наловчились мастрячить всякие фиктивные «власти», эдаких жертвенных животных, которые ничего не распределяют, но играют роль громоотводов, козлов отпущения).

Предоставленное надо ценить. То есть сделать умственное усилие, и понять ценность его до того, как потеряешь, а не только после потери. Умные люди ведут подробный, детальный реестр предоставленного, и стремятся расширять этот реестр. Сегодня получил квартиру, завтра получу дачу, послезавтра автомобиль, и это – моё, а не чьё-то чужое, воображаемое моим.

+++

В предоставленности очень важны устойчивость и тенденция. Насколько устойчиво моё обладание благом, и растёт ли со временем моё достояние?

Потому что жулики и манипуляторы сознанием наловчились вместо предоставления благ «давать их подержать» на коротенькое время. Сфотографировать с ништяком, а потом отобрать у «счастливого обладателя» то, с чем фотографировали. Например, был на Западе «средний класс» — а где он теперь, стесняюсь спросить? В том месте, про которое писать неприлично…

Нет больше советской угрозы – незачем и этих дармоедов «среднего класса» стало откармливать. А сжирали они, в понимании буржуев, очень много. В их понимании всякий, кто живёт выше физиологического минимума – ворует из их кармана деньги…

+++

Трезвость – лучшее лекарство от воспалений буйно-помешанной потребительской фантазии. Трезвое понимание того, что у тебя в жизни есть, что у тебя может быть в жизни, что ты можешь потерять по неосторожности в жизни, а что – существует беспочвенно только в твоём воображении (как американская демократия в фантазиях наших западников).

Недобрый это путь – истерически жалеть себя, и яростно завидовать выдуманному заокеанскому счастью. Путь в никуда: вы и чужого добра не обретёте, и своё потеряете.

То, что у них есть – есть у них, понимаете? И они это выстрадали, вымучили, и ещё неизвестно – чья судьба была жёстче, кого жизнь страшнее ломала, хотя нам, конечно, кажется, что нас. Но это психологическая аберрация – считать занозу в себе болезненнее, чем нож в другом человеке.

Нужно очень внимательно прочитать английскую историю, чтобы понять, через какой ад они проходили, из поколения в поколение, много веков, чтобы прийти к тому, к чему пришли (спойлер: ни к чему особенно завидному, если честно разбираться). Но для нашего дурака ничего страшнее Сталина и «Гулага» не найти. А почему? Да потому что это ближе! Это было вот здесь, рядом – а то где-то далеко, и кажется издалека совсем не страшным…

А вы вот возьмите вьетнамца. Того, которого США поливали напалмом и травили ядохимикатами, расстреливали его близких целыми сёлами, ничуть не мягче гитлеровцев. И попробуйте напугать этого «вьетконга» страшилками про мужика, которого заставили сдать корову в ему же принадлежащий совладельческий кондоминиум (колхоз)! Чего-то не вставляет, на фоне напалма и Хатыни, правда?

Трезвость заставляет нас ценить то, что мы имеем. И не терять это в погоне за призраками и фантомами чужого выдуманного счастья.

+++

Классовую сознательность в человеке убил никто иной, как советский строй. Он, конечно, не хотел: так получилось. Дело в том, что в мире частной собственности человек с пелёнок учится понимать: твоё – не моё, твой успех – горе мне, и т.п. Что хорошо богачу, бедняку смерть, и наоборот. Этому не нужно учить – человек это ежедневно на своей шкуре ощущает.

Общественная собственность работает на общество: по красивой улице все гуляют красиво, и горожане, и гости столицы, и туристы из дальнего зарубежья. А частная собственность даже формально, по уставу, не говоря уж про фактическое – не обязана работать на общественное благо.

Частная собственность зачастую обслуживает только своего владельца и его произвольно назначаемых фаворитов. Никаких общих проблем она не решает, и не хочет, и не может. Она, по самой сути своей, отражённой в конституционном укладе – яркая иллюстрация того, что и закон не един для всех, и права человека у разных людей очень разные.

Потому что она, если ничем не ограничена, предоставляет права и возможности (а возможности регулируются законами) только своему владельцу. Если у вас есть собственный бассейн – то у вас есть право купаться в бассейне, а у других – нет. Право на продукты в магазине связано с наличием денег: у каждого человека свой уровень прав на питание.

Советский строй убил классовую сознательность человека (трезвое понимание того, что чужое богатство тебе не во благо, а во зло и погибель) тем, что сформировал гигантский кондоминиум, единое хозяйство, на паевых началах принадлежащее всем гражданам. А потому здесь исчезло деление успехов на свои и чужие. Любой успех неделимого кондоминиума – это успех, делимый между всеми его совладельцами. Если в общей трубе вода – то ведь и в каждом кране вода! А если трубу распилить (приватизация) – тогда в одних кранах вода останется, в других исчезнет.

В силу сложившейся в СССР психологии человек, родившийся и выросший в СССР стал бредово, но искренне видеть себя совладельцем любого миллионера. Он перестал понимать, что в мире господства неограниченной частной собственности достаток в одном доме – ничего не может сказать о другом доме. Потому что каждый сам за себя, и нет того кондоминиума типа «Госплан СССР», клавшего в твой карман копеечку за любые успехи обобществлённого хозяйства: хоть овцеводов в Туве, хоть нефтяников в Тюмени.

Будучи совладельцем советской земли, ты был, экономически выражаясь, акционером, т.е. хозяином-совладельцем. Система работала (хорошо или плохо, другой вопрос) – имея конечной целью твоё (наравне с другими совладельцами ресурсов) благо. После приватизации этого совладения ты стал никто. Ты больше не цель, а средство, причём расходное. Нужен хозяевам – подкормят. Не нужен – выморят, как морят подселившихся в дом тараканов. Ничьи успехи, кроме сугубо-личных, шкурных – на твоей судьбе благотворно более не сказываются.

Это очень жестокий мир, в котором обжорство сплошь и рядом цинично выделывается перед голодом. Но он – возвращает утраченное классовое сознание людям. Ибо структура жизни наёмного батрака, приходящей прислуги – совсем не такова, как структура жизни члена семьи, пусть даже и младшего.

И нам приходится снова учить страшную формулу борьбы за существование, от которой мы быстро успели отвыкнуть в обнимку с баночкой презираемой кабачковой икры, мечтая о чёрной и красной икре.

Исчезли те инстанции, к которым советский нытик мог прийти в соплях на свою необустроенность, не побираясь, а требуя, как хозяин страны, обеспечить ему «достойный уровень». В этом новом мире твоё выживание – уже не дело государства, а только твоё личное. Не нравится, как живёшь – ну, так и не живи, кому какое дело!

Здесь не только высокий уровень жизни, но даже и само по себе физическое выживание – ПРИВИЛЕГИЯ, доступная далеко не каждому, и не всем, кому попало. Здесь любой фантом изобилия равен нолю – если он за пределами твоей частной собственности. Ну и что, если за забором жрут ананасы и рябчиков? Какое отношение эти фрукты и птицы имеют лично к тебе?! Или ты по старинке считаешь, что вы со жруном ананасов равноправные совладельцы приносящего ананасы хозяйственного комплекса? Нет, брат, эти времена, когда ты по братски мог потребовать делиться – прошли. И давно прошли.

Теперь его ананасы и квадратные метры для тебя – ноль без палочки. Как и твои для него. Это только кажется, что они есть – а в твоей вселенной их нет. Они ничем не отличаются от картинки, кинокадра, компьютерной заставки.

Говорить о каком-то среднем уровне жизни в этом обществе глупо, потому что, во-первых, он всё время скачет, во-вторых, у каждого при всех скачках он свой, и средняя величина бессмысленна (даже если её честно посчитают – а приватизаторы государства, капиталисты, никогда честно не считают).

Уникальность выживания снимает все вопросы о равенстве перед законом и правах человека, в целом взятого. Ни фактически, ни даже формально никакого общего знаменателя под уникальность множества выживаний подвести нельзя. У каждого человека свой набор прав и гарантий, возможностей и доступа, которым в принципе не может воспользоваться другой человек.

В этом обществе больше нет ни выбора, ни вопроса – чего мы хотим? Ты берёшь то, что тебе доступно, или умираешь. Очень ярко это сказывается в сфере профессии: выбрать профессию больше нельзя, идёшь только туда, куда берут – если вообще хоть куда-нибудь берут. И выбирать не приходится, если жить желаешь! Но и во всех иных сферах та же самая неизбежность.

Занятия твои связаны не с твоими желаниями, а с внешней оплатой. Будешь заниматься тем, за что не платят, только потому что это тебе нравится – разоришься и погибнешь. В любую из сфер здесь приходят не за мечтой, а за долларом. Надеясь его поймать за хвост – далеко не всегда успешно. И больше ни на что не надеясь…

+++

И уж конечно, общество рвачей не знает понятия «предоставленность», которое мать такта и деликатности, мать истинной и глубинной свободы личности (свободы от греха). Здесь никто никому ничего не предоставляет: здесь каждый что себе урвал в драке, тот тем и пользуется. Пока не отберут другие драчуны.