Вперёд в прошлое: Северная Корея возвращается к плановой экономике?

Поступающие из Северной Кореи сообщения не оставляют сомнения: руководство КНДР самым кардинальным образом пересматривает экономическую политику страны. С лета прошлого года в Северной Корее был чётко и недвусмысленно обозначен курс на свёртывание реформ, начатых в первые же месяцы правления Ким Чен Ына и до недавнего времени остававшихся визитной карточкой его политики.

Новая линия в области экономической политики окончательно была закреплена на VIII Съезде ТПК в январе 2021 года, а также на февральском пленуме ЦК ТПК, который был почти полностью посвящён экономическим вопросам. Одновременно в северокорейской печати стало появляться множество программных и установочных статей на темы экономической политики, которые призваны разъяснить и конкретизировать документы высших партийных форумов.

Имеет смысл напомнить о том, что, унаследовав в 2011 году высшую власть, Ким Чен Ын инициировал программу экономических реформ, которые, впрочем, не сопровождались политической либерализацией (скорее наоборот). Программа реформ Ким Чен Ына по своим основным пунктам напоминала те реформы, что проводились в Китае в 1980-е годы, то есть в первые годы правления Дэн Сяопина. Совпадение это не было случайным: китайский опыт активно изучался в КНДР, а в одах северокорейские специалисты даже специально выезжали в Китай для того, чтобы собрать информацию о первых этапах реформ Дэн Сяопина.

Проведённые Ким Чен Ыном реформы на первых порах привели к существенному улучшению экономической ситуации в стране. В период одов экономика страны росла на 4–5% в год. Существенно повысилось качество жизни населения, особенно в крупных городах. Частичный перевод сельского хозяйства на семейный и бригадный подряды привёл к ощутимому улучшению продовольственной ситуации. Начался бум жилищного строительства в Пхеньяне, причём решающую роль в финансировании новых строительных проектов стал играть частный капитал. Разумеется, повышение уровня жизни сопровождалось и увеличением популярности самого северокорейского руководителя.

Однако поступательное движение северокорейской экономики было остановлено внешнеполитическим кризисом одов. Во многом этот кризис был спровоцирован рискованными действиями самой северокорейской стороны — северокорейские эксперты неправильно оценили сложившуюся ситуацию и начали игру на обострение как раз тогда, когда президентом США был избран Дональд Трамп. Вероятно, Ким Чен Ын и его советники рассчитывали на то, что КНДР, сначала создав обстановку кризиса, сумеет добиться от нового и необычного американского президента серьёзных уступок. Возможно, что этот дерзкий план был в какой-то момент близок к успеху — по крайней мере, во время саммита в Ханое в феврале 2019 года казалось, что стороны вплотную подошли к достижению соглашения, которое, будучи компромиссным, в целом соответствовало ожиданиям северокорейской стороны. Однако на практике рискованная и азартная игра, на которую пошли в Пхеньяне, окончилась неудачей.

Руководству КНДР не удалось договориться с США о фактическом признании Северной Кореи в качестве-де-факто ядерной державы (в обмен на частичные уступки). Печальным для Пхеньяна — и, увы, долговременным — результатом этого неудавшегося дипломатического маневра стали исключительно жёсткие санкции, принятые Советом Безопасности ООН по инициативе США и при поддержке Китая. Санкции эти делают почти невозможной для Северной Кореи любую внешнеторговую и внешнеэкономическую деятельность.

При этом, поскольку санкции приняты Советом Безопасности, в санкционном режиме вынуждены принимать участие не только традиционные противники Северной Кореи, но и достаточно дружественно настроенные к ней страны, включая и Китай. Пекин в одах солидаризировался с позицией США по северокорейскому вопросу (поддержка Пекина, собственно, и сделала возможной само принятие санкций), но потом существенно смягчил свою позицию — сейчас в Пекине, при всём недовольстве действиями КНДР, её считают полезным стратегическим буфером. Нет сомнений в том, что после 2018 года китайские власти смотрят сквозь пальцы на периодические локальные нарушения санкционного режима. Тем не менее открыто и в заметных масштабах нарушать санкции Китай не может и не будет — такое поведение станет вызовом ООН и существующему международному порядку, а также международному праву, свою верность которому Китай постоянно подчёркивает.

Вслед за санкциями на северокорейскую экономику обрушился новый удар — эпидемия COVID-19. По официальным утверждениям властей, которые в данном случае с большой вероятностью говорят правду, в КНДР пока не зарегистрировано ни одного случая заражения вирусом. Однако подобного успеха удалось добиться ценой практически полной изоляции страны. С февраля 2020 года Северная Корея практически прекратила сношения с внешним миром. Касается это не только передвижения людей, но и грузов: в частности, объём товарооборота с Китаем сократился в 7–10 раз. Опасаясь, что с любыми поступающими из внешнего мира товарами в страну придёт COVID-19, руководство КНДР полностью изолировало страну от внешнего мира. Последствия этой ситуации не заставили себя долго ждать: экономическое положение в стране стало быстро ухудшаться.

В этой обстановке и наметился резкий поворот к огосударствлению экономики КНДР. Первые признаки пересмотра политики реформ появились ещё в 2019 году, когда были ограничены права предприятий на ведение внешнеэкономической деятельности. Однако полностью очевидным этот разворот стал на VIII Съезде ТПК в январе 2021 года.

В решениях VIII Съезда ТПК нет больше упоминаний о новых моделях управления и о повышении самостоятельности предприятий — напротив, там постоянно подчёркивается необходимость возрождения плановой экономики. Показательно, что, в соответствии с этими решениями, государство должно, в частности, восстановить свою «руководящую роль» в розничной торговле и в сфере обслуживания, то есть в тех отраслях экономики, которые были фактически полностью приватизированы ещё в 1990-е годы. Речь идёт о тотальном наступлении на частный сектор — в последние десятилетия он играет немалую роль в экономической жизни страны. Вдобавок из поступающих из Северной Кореи служебных документов видно, что происходит решительный пересмотр инструкций и правил, касающихся деятельности государственных предприятий. Ликвидируются или резко сокращаются их автономия и хозрасчётные права, что до недавнего времени были весьма близки к тем правам, которые китайские предприятия получили в начале реформ Дэн Сяопина.

Официальные документы и печать объясняют, что подобный поворот к увеличению роли государства в экономике является единственным способом достижения экономического роста.

Печать и партийные документы последних месяцев подчёркивают, что для экономического возрождения, помимо «усиления руководящей роли государства и Кабинета министров в управлении экономикой», необходимы и некоторые дополнительные меры.

Во-первых, подчёркивается важность «революционного духа опоры на собственные силы». О необходимости привлечения иностранных инвестиций и расширении сотрудничества с внешним миром речь больше не идёт. Северокорейская печать постоянно подчёркивает, что у КНДР есть огромные внутренние резервы, которые до этого не использовались только по халатности и пассивности ответственных работников, не проявлявших должной сознательности. Использование этих скрытых резервов в соответствии с принципом «опоры на собственные силы», заверяет печать, позволит сотворить экономическое чудо.

Во-вторых, активно подчёркивается необходимость ведения идеологической и политико-воспитательной работы среди трудящихся. Утверждается, что трудящиеся смогут совершить удивительные трудовые подвиги в том случае, если они будут вооружены идеями Чучхе и тверды в своей вере в Партию и Вождя. В этой связи подчёркивается необходимость усиления идеологической работы.

В-третьих, подразумевается, что в отношении нерадивых работников, равно как и тех руководителей, которым не удаётся справиться с плановыми заданиями, следует принимать самые суровые меры уголовного характера. Как подчеркнул на февральском пленуме лично Ким Чен Ын, в создавшейся ситуации «следует помнить, что план является законом» (он также заявил, что существующие плановые задания в промышленности слишком низки). В этой связи, сказал северокорейский руководитель, прокуратура и иные правоохранительные органы должны возбуждать уголовные дела в отношении тех лиц, действия которых приводят к злостному невыполнению плановых заданий, ибо подобное невыполнение по сути является нарушением существующего законодательства.

В-четвёртых, в партийных документах печати постоянно говорится о необходимости повсеместного внедрения научно-технического прогресса. Показательно, что в этих разговорах на удивление мало конкретики. О том, что чудеса современной технологии позволят стране добиться экономического рывка, в КНДР много говорили и раньше. Однако до недавнего времени речь шла не о чудесах технологии вообще, а о каких-то конкретных технологиях, обычно — связанных с компьютерами. На этот раз официальные документы и установочные статьи в прессе носят на удивление абстрактный характер.

Понятно, что все эти попытки повернуть стрелки часов на 35 лет назад и восстановить систему централизованной командно-плановой экономики, которая в Северной Корее разрушилась ещё в начале 1990-х годов, обречены на провал. Кстати сказать, подобные попытки в Северной Корее уже предпринимались: в одах подобную политику проводил Ким Чен Ир — отец нынешнего северокорейского руководителя. Предпринимавшиеся тогда попытки восстановить плановую командную экономику и существенно ослабить позиции частного сектора привели лишь к существенному ухудшению экономической ситуации, так что в итоге в начале 2010 года руководство КНДР отказалось от этих попыток. Скорее всего, нечто подобное случится и на этот раз. Исходя и из мирового, и из северокорейского опыта, можно ожидать, что через несколько лет корабль северокорейской экономики совершит очередной крутой разворот (перед этим слегка поцарапав днище о рифы).

В результате всё кончится то ли возобновлением реформ, то ли возвращением к той ситуации, которая существовала в стране на протяжении большей части правления Ким Чен Ира, когда власть, не проводя никаких активных реформ, тем не менее закрывала глаза на стихийно идущую в стране приватизацию и рост частного сектора.

Тем не менее все эти развороты и метания означают в первую очередь потерю времени. На протяжении первых лет правления Ким Чен Ына существовали надежды на то, что он сумеет провести в стране успешные рыночные реформы китайского образца, не ослабляя при этом политического контроля и не расшатывая идеологического фундамента своей государственности. Однако события последнего года показывают, что Ким Чен Ын будет вести себя так же, как вёл себя его отец Ким Чен Ир.

Покойный северокорейский руководитель то проводил рыночные реформы, то пытался восстанавливать старую систему, то вообще ничего не делал, отстранённо наблюдая за стихийной приватизацией экономики страны. Кажется, что его сын собирается идти по его стопам…

Андрей Ланьков

Источник

Автор Андрей Николаевич Ланьков — востоковед-кореевед, историк и публицист. Кандидат исторических наук, профессор. Преподаватель Университета Кунмин (Сеул).