После добровольно-принудительной отставки губернатора Сергея Левченко искусственно раздутая и накачанная административным ресурсом областная ячейка партии ужимается до своих естественных, весьма невеликих размеров.
Вплоть до 2015 года обком КПРФ находился в очень удобном и необременительном положении. Хронические оппозиционеры опирались на крепкий ядерный электорат и переменчивую поддержку от более широких протестных городских масс, которыми всегда была известна Иркутская область. Иногда коммунистам удавалось добиваться больших успехов, как, например, это было на выборах мэра Иркутска в 2010 году, выборах мэра Братска или выборах Думы Ангарска в том же году. Однако затем всегда следовали откат, потеря инициативы и «размен» с единороссами.
Пожалуй, главная проблема КПРФ в том, что это партия, которая умеет выигрывать выборы, но не удерживать власть, и не руководить. Причин тому множество — от пассивности и, простите, продажности ЦК КПРФ во главе с Геннадием Зюгановым, еще в середине 90-х годов ясно показавшим свою неготовность возглавить страну, до полного отсутствия исторической возможности построить в России полноценную двух, трех, четырех -партийную систему в условиях тотального сосредоточения власти по старому доброму самодержавному принципу, каковой принцип, естественно, не предполагает плюрализма и делегирования полномочий даже узкому кругу «системной оппозиции».
Иркутский феномен 2015 года объяснялся тем, что против откровенно неудачного губернатора Ерощенко объединились силы, входящие в истеблишмент. Сергей Левченко пришел к власти на протестной волне, но в основе этого протеста был полноценный раскол элит, благодаря чему кампания Левченко получила и спонсоров, и покровителей, и бенефициаров. Став губернатором, Сергей Георгиевич попытался накачать родную партию ресурсом — и, отчасти, это удалось. Победа на выборах в Заксобрание 2018 года и формирование второй по численности фракции в Думе Иркутска-2019 тому самые яркие примеры.
На том этапе КПРФ имела административный ресурс и желание «рулить» процессами. Но, во-первых, к 2018-19 году от Правительства Левченко отползли почти все влиятельные союзники, получившие от «красного режима» все, что хотели изначально, во-вторых, в дело активно включилась Администрация президента, настроенная свалить Левченко любым способом (ведь, как и было сказано, политическая модель РФ не предполагает даже локального политического плюрализма), в-третьих, сам губернатор Левченко изрядно забронзовел и начал принимать неадекватные, плохо просчитанные решения, настраивающие против него сторонников из числа самых преданных коммунистов.
Что это за решения? На уровне Заксобрания прежде всего стоит вспомнить утверждение во главе фракции сына губернатора, Андрея Левченко. Против этого назначения выступали почти все известные деятели обкома, и они были правы — задвинув признанных авторитетов и проведя ротацию по принципу махрового кумовства, Левченко-старший подготовил почву для ослабления и распада фракции на несколько конфликтующих групп. Раздираемая внутренними противоречиями и лишенная умелого руководства, фракция КПРФ по всем фронтам проигрывала «Единой России», которая хоть и находилась в меньшинстве, но с точки зрения партийной дисциплины и общей нацеленности на результат была на две головы выше коммунистов.
С Думой Иркутска вышло еще смешнее. От КПРФ на выборы шли перекрашенные единороссы, мутные бизнесмены и просто случайные люди, чья польза для партии исчерпывалась наличием правильной фамилии в избирательной бюллетени. В итоге фракция получилась многочисленной, но предельно бестолковой и дезорганизованной.
Понятно, что шаткая и совершенно не отвечающая духу эпохи конструкция, где КПРФ в Иркутской области формально являлась чуть ли не правящей партией, держалась только на административной ресурсе Сергея Левченко (и, в меньшей степени, талантах его политического зама Дмитрия Чернышова). Как только эта подпорка была вышиблена — все рассыпалось в какие-то месяцы. И если в 2019 году, предваряя скорое падение «красного режима», отток людей и ресурсов от КПРФ еще сохранял черты благопристойности, то в начале 2020 года бегство стало прямо-таки повальным.Фракция в Думе Иркутска уже потеряла трех депутатов: Виталия Матвийчука, Юрия Коренева и Александра Перевалова. Фракция в Заксобрании еще до Нового года лишилась Евгения Сарсенбаева, а на апрельской сессии ряды коммунистов покинул Денис Шершнев. Очевидно, это не конец, и вскоре мы увидим еще нескольких коммунистов-отставников. Что вполне закономерно — люди, пришедшие под знамена обкома как часть успешного до поры красного проекта, стремятся покинуть тонущий корабль по мере изменения политической конъюнктуры. В 2016-18 годах мэры и депутаты бежали из «Единой России» в КПРФ, сейчас происходит обратный процесс.
По состоянию на весну 2020 года у КПРФ нет ни серьезных спонсоров, ни союзников в верхах, ни поддержки среди широких электоральных масс. Сергей Левченко — хромая утка без внятных политических перспектив, и его наличие во главе обкома уже не может обеспечить партии былого статуса.
При этом в какой-то мере такой тренд КПРФ даже на пользу. Партия избавляется от пришлых людей и переходит к знакомой оппозиционно-подрывной деятельности. Эта роль пристала коммунистам куда больше, чем вымученные попытки изобразить правящий класс. Надо сказать, что даже лишившись поддержки со стороны властной элиты, КПРФ сохраняет большой потенциал — протестные настроения никуда не делись, по мере углубления социально-экономического кризиса они будут только нарастать. Конечно, ни о каком реванше в стиле 2015 года речь сейчас не идет, однако и возвращения в «благословенные» времена, когда «Единая Россия» занимала 90%+ всех выборных позиций, тоже не предвидится.
Иркутская область стоит на пороге нового электорального цикла, где и КПРФ и «ЕР» предстоит осознать реальность, в которой все больше людей начинают задумываться о сущности политико-административного режима, сложившегося на территории России. Режима, чья девальвация происходит прямо на наших глазах.
