Проект «Как я встретил начало войны» (специально для «миролюбов»-минскачей)

…После обстрела ВСУ трех жительниц Макеевки пришлось собирать по частям
Мы с мужем — пенсионеры. Пенсию Украина перестала нам платить в июле 2014 года. В это время Донецк уже начали бомбить. Гибли люди…

Мы с мужем планировали отметить годовщину семейной жизни — 43 года. Купили продукты. Пригласили детей, внуков. Но… 13 августа 2014 г., в обеденное время, когда к нам пришли внуки, мы услышали выстрелы, шум «Града».

По ул. Фурмана снаряд попал в дом, в сарай. Мы очень волновались за детвору. Пришлось спуститься в подвал. В это же время по ул. Малиновой проходили танки украинских вояк, которые стреляли по домам, заборам и т.д. Внучка моя, которой на тот момент было 14 лет, всё время плакала и спрашивала: «Бабушка! Что это такое?». Я ничего не могла в то время объяснить ей…

Украинские солдаты захватили фильтровальную станцию (к счастью, без рабочих), водохранилище… Начался настоящий ужас! Наша улица находится напротив фильтровальной станции, где обосновались украинские солдаты. Ездили на танках за водкой, а потом «веселились» стрельбами. Обстрелы велись и днём, и ночью. Из подвалов мы не выходили. Одним из последствий обстрелов стало повреждение электричества. Света не было 50 дней…

Рядом с нашей улицей — совхоз Петренки. Там живет наш младший сын. Именно здесь произошло столкновение украинских военных с ополченцами. Сгорел автобус. Снаряды попадали на дома, заборы…

16 августа в 14 часов попали под бомбёжку трое наших жительниц — Зяблова, Афанасьева и Гришко. Людей собирали по частям…

В 50 метрах от нашего дома находится труба, по которой проходит вода. Бомбят. Мы сидим в подвале (я и соседка Н. Яловая), муж — на первой ступеньке подвала с приоткрытой дверью (он всегда наблюдал, куда летит снаряд и боялся, чтобы не загорелся наш дом). Вечер. Прогремел мощный взрыв. Взрывной волной мужа отбросило так, что он летел вниз 22 ступеньки… Повезло, остались только синяки. Мы сначала и не поняли, что это было. Но утром выяснилось: подорвали трубу, по которой к нам поступала вода. Мотористы-женщины воду на насосной станции не качали. Их отправили домой. Воду подкачивали мастер Гурнак и электрик Шуткин. Вода из крана шла грязная, жёлтая. Но мы её кипятили и заваривали чай. Связи нет, электричества нет, автобусы к нам не ездят, перестали работать и электрички. Люди скупали по магазинам всё, что было. Выживали, кто как мог…

Нас обстреливали так, что мы боялись засыпать в доме. Весь август спали в летней кухне с открытой дверью, чтобы слышать, куда летят снаряды. А через два дома от нас, к соседям, у которых пятеро детей, попал снаряд, пробив их летнюю кухню насквозь.

В один из сентябрьских вечеров мы с мужем зашли в наш дом. А в 22 часа началось что-то страшное. Снаряды летели над крышей нашего дома. А мы лежали на холодном полу, боясь шелохнуться. Я не могла говорить, только мысленно считала, сколько пролетало снарядов туда-сюда.

Около 5 часов утра наступила тишина. Оказывается, ополченцы прогнали украинских вояк с фильтровальной станции и водохранилища. Господи, что эти «освободители» натворили на водохранилище: побили, поломали всё, что могли!

Прошло время, очень страшное время — нам это просто не забыть. Мой старший сын тоже взял в руки оружие и пошел защищать нас. Ушёл он в феврале 2015 года. Начинал с аэропорта в Донецке.

Внук мой тоже в течение года воевал. Сейчас пока дома. Но говорит: «Бабушка, не бойся, если опять начнётся что-то серьезное, я буду рядом с отцом. Мы свой Донбасс защитим».