Мир дешевого труда: главные особенности

Как уже было сказано в прошлом посту, практически вся человеческая история – это история «дешевого труда». В том смысле, что последние несколько тысяч лет существования – почти все время господства классовых обществ – человек вынужден был работать фактически задаром. Порой – просто потому, что его принуждал к этому кнут надсмотрщика. (Кстати, рабство – как так же уже не раз говорилось – не закончилось с падением античности, а продолжилось до самого начала ХХ века.) Порой – потому, что существовала некая «юридическая закавыка», наподобие пресловутого крепостного права: скажем, взял далекий предок ипотеку… простите, мешок зерна у феодала, а потомки должны были отрабатывать его в течение веков. И никакого принуждения, чистая юриспруденция…

Впрочем, конечно, насилие и тут присутствовало. В том смысле, что оно позволяло блокировать любые попытки нарушения пресловутых «договоров» голодными и нищими людьми. (Иначе говоря, не позволяло не отдавать произведенный продукт господину.) Кстати, интересно – но данное положение практически не изменилось при капитализме. В том смысле, что тут так же, как и при феодалах, сохранялось и «право», и обеспечивающее это «право» насилие. (И, разумеется, так же велись велеречивые разговоры, о том, что все это основано на «справедливости» и установленных Высшими Силами нормах.) То есть, производственные отношения, конечно, отличались: при феодализме у работающего отчуждается продукт, при капитализме труд. Но, все равно, общий смысл классового «разделения труда» оставался тем же самым: системой, в которой одни работают, а другие распоряжаются результатом их работы.

Поэтому неудивительно, что все варианты классовых обществ – от древних шумерских царств до современных империалистических сверхдержав – имели (и имеют) очень характерный набор признаков. Причем, в самых неожиданных и, казалось бы, не связанных с классовым разделением, областях. Например: в виде существования крайне переусложненных областей деятельности, где огромное – порой просто фантастическое – количество «человекочасов» потрачено на решение банальных проблем. (Которые можно решать на несколько порядков более просто.) Самое известное из подобных проявлений – это, конечно же, египетские Пирамиды. То есть, усыпальницы местных царей, находящиеся в дельте Нила и являющиеся настолько огромными, что даже теперь это вызывает трепет.

Разумеется, несообразность подобного сооружения была понятна даже в древности: каждая гробница однозначно требовала колоссального количества труда на свою постройку – начиная от перевозок каменных глыб за сотни километров и заканчивая тщательной обработкой этих глыб для укладки друг на друга. (И это еще облицовку ободрали где-то в XIV-XV веках.) Притом, что фактическое назначение данного сооружения состояло в том, чтобы служить могильным камнем для покойника. Поэтому неудивительно, что уже в античный период начали возникать различные «версии» о том, что данные вещи соорудили некие высшие силы. Забавно – но подобные «версии» возникают и до сих пор, только божества в них оказались заменены на инопланетян.

Забавно это потому, что для специалистов тайн в постройке пирамид не было даже в древности: фактически, их технология мало отличалась от иных строительных технологий, применяемых тогда. Когда для постройки крепостей, дворцов, храмов использовалось огромное количество рабочих, трудящихся день ото дня в течение многих лет. (Причем, рабочих и свободных, и рабов.) И, в целом, тот же Акрополь или Колизей по своей трудоемкости не сильно отличаются от пресловутых Пирамид. А ведь были еще и другие «чудеса света» -т.е., фантастические на фоне всех остальных вещей сооружения. Фантастические именно по отношению вложенных усилий/практической пользы. В том смысле, что затея угробить десятки миллионов человекочасов ради, например, постройки тех же «висячих садов», основная задача которых состояла в создании комфортной атмосферы для царя и сотни царедворцев, вряд ли может быть названа рациональной. Равно как и постройка огромной статуи Аполлона, между ног которого могли проплывать корабли или, даже, Александрийского маяка. (Надо понимать, что мощность имеющегося тогда источника света не позволяла использовать его высоту полностью.) Ну и т.д., и т.п.

И конечно же, с завершением Античности подобный процесс – т.е., строительство крайне дорогих и трудозатратных сооружений –не закончился. Поскольку к данной категории может быть отнесена большая часть т.н. «достижений цивилизации» — скажем, средневековые соборы, роскошные дворцы Нового времени, разного рода монументы (включая статую Свободы в Нью-Йорке), небоскребы Новейшего времени, ну и т.д., и т.п. Поскольку практическое значение всего этого было несоизмеримо с ценой. Ну, в самом деле, тот же Лувр в качестве резиденции одного правителя совершенно избыточен – и даже добавление сюда нескольких сот царедворцев ситуацию не меняет. На самом деле, кстати, Лувр был избыточен настолько, что даже не мог обеспечить этому самому правителю и его двору минимальный комфорт – в том смысле, что протопить данную громаду просто невозможно, и поэтому зимой там стояла температура не более +16 градусов. Т.е., король однозначно мерз, но терпел. Поскольку понты важнее!

Впрочем, подобная несуразность вложений и полученных результатов в классовом обществе была везде. Даже крепости – т.е., сооружения, имеющие, вроде-как, утилитарную цель в виде защиты – в действительности могли считаться скорее демонстративными сооружениями. Поскольку не было городов, которые не брались при правильной осаде. То есть, если обороняющийся надеялся только на стены, а не на свою армию, он неизбежно проигрывал. И тот же Рим был взят в свое время, несмотря на все стены. (И кем! Армиями готов и вандалов, которые плохо владели тактикой осады – но при отсутствии должного числа защитников Вечного Города это было не нужно.) Да что тут Рим: у нас есть недавний пример с пресловутой «линией Мажино». В которую было вложено фантастическое количество человеческого труда, но при этом эффективность ее оказалась не нулевой даже, а отрицательной. (И немцев остановить не смогло, и французам перегруппировать войска не позволило.) Так что даже для подобного рода сооружений «демонстрационный аспект» — т.е., показ богатства и мощи «строителей» — был всегда на порядок важнее всей практической пользы.

И в целом, можно еще раз констатировать, что большая часть «свободного прибавочного продукта» — то есть, того продукта, который человеческая цивилизация могла потратить за пределами необходимости возобновления своего физического существования – при классовом обществе уходила, фактически, на бессмысленные действа. Причем, не только в «строительном плане»: необычайно усложнялся любой аспект «властительного быта». Начиная с кухни: наверное, не надо говорить, что «господская кухня» издавна была слишком утонченной в плане готовки – при том, что пожиралось все это совершенно так же, как и более простые блюда. (Недаром те же русские цари часто любили именно простую еду – вроде щей, каши и кваса – но на балах и приемах упарывались бламанже и прочей фуагрой.) И заканчивая разного рода обрядами и ритуалами, к которым на 99% сводилась «работа» властителей и их подчиненных. (Вся эта «придворная бюрократия», в меньшем масштабе воспроизводящаяся в имениях более мелких «царьков и хозяйчиков».)

Разумеется, эффект от всего этого был исключительно отрицательный – в том смысле, что к улучшению общественного производства данные действа имели малое отношение, но прибавочного продукта уничтожали прилично. Но при все этом явления подобного типа не только сохранялись веками, но и упорно воспроизводились даже тогда, когда их пытались отрицать. Например, те же протестанты в свое время делали упор именно на уничтожение ненужной роскоши и обрядовости. (Надо понимать, что люди в прошлом не были глупы, и прекрасно видели абсурд сложившейся ситуации.) При этом через пару поколений эти «отрицатели» оказывались… в той же самой роскоши и ритуальности. По тому же XIX столетию это хорошо видно: дед-капиталист, руководимый «протестантской этикой», в заплатанном сюртуке собственноручно возился с бухгалтерией «своего дела», проводя все дни то в конторе, то на фабрике. А его внук-капиталист во фраке и цилиндре устраивал роскошные приемы, не уступающие аристократическим балам.(Хотя, понятно, что «протестанская этика» была далеко не первой итерацией указанного процесса — начало его можно увидеть еще в учении пресловутых стоиков.)

Впрочем, по другому быть и не могло: в ситуации, когда человеческий труд не стоит практически ничего (например, годовая зарплата рабочего меньше затрат аристократа на обед), любой человек, имеющий более-менее приличные доходы, должен неизбежно делать две вещи. Во-первых, должен показывать окружающим, как он крут. Т.е., как он отличен от простолюдина, поскольку положение последнего есть Ад, и за право вырваться оттуда идет жесткая борьба. (Причем, Ад тут подразумевается не только в материальном плане, но и потому, что «низшие классы» в классовом мире практически не имеют права на индивидуальность, на саму возможность мышления – т.е., на то, что составляет родовой признак любого разумного существа.) Ну, а во-вторых, показать, что эту «крутость» он может проявить по любому поводу. Даже самому ничтожному – а точнее, именно ничтожному. Поскольку именно это говорит окружающим: не тронь этого человека, а то он ответит! Так, что мало не покажется.

Именно поэтому аристократ влезал в долги – но одевался по последней моде и устраивал роскошные балы. (Впрочем, реально он эти долги не платил, а платили крестьяне, работающие на земле этого аристократа.) И именно поэтому современный буржуа до самого последнего сохраняет т.н. «представительские расходы» — роскошные офисы, дорогие автомобили, фирменные костюмы (пошитые в том же Бангладеш, что и одежда «простецов», однако стоящие раз в сто дороже). Ну и т.д., и т.п. Все это – следствие тысячелетнего господства дешевого труда, позволяющего одному (богатому) человеку с легкостью управлять волей тысяч людей бедных. Которые создают всю существующую «цивилизацию», но при этом практически ничего не получают от нее. (Ну, разве что, иногда «освободительные бомбы» на свою голову.) Впрочем, в современном мире – как уже не раз говорилось – эта самая ситуация выражена не так явно, поскольку свершившийся в 1917 году исторический переворот привел к тому, что цена на труд выросла на порядок. И хотя даже в этом случае ее (цены) величина осталась недостаточной для установления справедливости, мир изменился, все же значительно.

Но будущие изменения – т.е., то, что будет, когда эта цена еще вырастет, а это случится неизменно –окажутся еще сильнее. В том смысле, что они будут, фактически, отрицать всю «предыдущую цивилизацию» -т.е., указанные тысячи лет классовой культуры. Но об этом, понятное дело, надо будет говорить уже отдельно…