ЦЕНТРОТОПЫ» И «ПЕЧЕЛОМЫ»

Печное отопление избы имеет некоторое обаяние, но кроме деревенской ностальгии в нём много и серьёзных недостатков. Температура в избе непостоянная, то жар, то холод, леса вырубаются, специфический запах возникает в доме, и т.п. По совокупности всех недостатков и нехваток печное отопление не очень давно (исторически) стали менять на центральное отопление. Дорогие наши, любимые батареи под окнами! Центральное отопление создавали серьёзные люди, инженеры, чуждые всякого кликушества и ложного пафоса. Они всё просчитали, и с точки зрения комфорта проживания, и по экономике, предложили график замены, произвели сложную, но рациональную операцию…

Главным для «центротопа» является не истерика по поводу недостатков дровяной печи, а позитивные аргументы в пользу их проекта. В некоторых старых особняках печи даже не разобраны, они остались, как музейный экспонат. Центральное отопление представляло из себя разумную, выверенную и хорошо обоснованную альтернативу печкам.

Теперь вообразите себе истерических кликуш, которые, перечисляя все известные и неизвестные недостатки печей (включая и возможность угореть насмерть) – потребовали бы решительно и немедленно все печи в домах поломать, разобрать на кирпичи и на помойку вынести.

А на вопрос – «как же тогда топить?» — они истерически визжали бы, что никак, «в прохладце поживёте»!

Какова мораль сей басни?

Никакие недостатки системы нельзя считать уважительными для её сноса – пока не сформулирована убедительная альтернатива системе. Рано избавляться от старого оборудования – пока не подключено новое. Слишком суров в России климат, чтобы жить «в прохладце, без отопления»…

Разумную оппозицию можно назвать «центротопами», а либеральную – «печеломами». Для «печеломов» главное – старое сломать, а что потом – неважно, да и неинтересно.

+++

Настоящий новатор чужд кликушества и юродства. Он не только согласен, но и настаивает, чтобы его модель испытали на экспериментальных полигонах, проверили альтернативу на обоснованность. Никаких печей он ломать не будет – пока не уверен полностью в проектной состоятельности и технической осуществимости своего проекта.

Если же «жажда обновления» и «перемен» не сочетается с ответственностью перед обществом, то мы имеем дело с бесноватым!

Только бесноватый может не понимать, что «перемены» бывают разные, и далеко не все из них – к лучшему. Только сумасшедший страдает перестроечным «бредом неуязвимости» — патологической уверенностью, что никто и ничто не сможет ему навредить, ухудшить жизнь.

А человек разумный понимает: дело не столько в недостатках предыдущей системы, сколько в достоинствах новой. Именно там, в достоинствах новшеств, центр тяжести всей аргументации. Именно техническая осуществимость – залог улучшения жизни, перемен. Перемен к лучшему, а не куда попало!

Жизнь у нас – сама по себе штука болезненная, несовершенная, тяжёлая. Рыдать над её язвами – легко, но совершенно бесперспективно. Такие рыдания взращивают не новаторов, не созидателей – а самоубийц.

По формуле – «живём всё равно плохо – так давайте вообще прекратим!».

Однако вся история цивилизации учит нас обратному. Она учит нас, что человек карабкается наверх, пусть и не без срывов, но в целом, если смотреть на длинной дистанции – он очень многого добился.

Центральное отопление в доме – один из примеров такой ступени, ведущей вверх. Ведь было, и исторически – совсем недавно – время, когда даже короли не имели ни батарей взамен открытых очагов, ни водопроводов, ни электроприборов…

Но вряд ли водопровод появился бы раньше – если бы безумные «борцуны», по либеральной методике, отравили бы все колодцы! Такой жест (как и отчаянная, страстная русофобия либералов) – не шаг к водопроводу, а шаг к смерти нации.

Вопрос ведь не в том, плохо или хорошо наличное; вопрос в том, есть чем его заменить – или нечем?

А если нечем – тогда оно не «плохое» — а единственное. Чтобы считать его «плохим» — нужно вначале отыскать то, что отличается от него в лучшую сторону, сравнить, сопоставить, и только после этого выносить «снимающий старое» вердикт.

+++

Плохое плохо не само по себе. Оно становится плохим только тогда, когда закрывает дорогу чему-то лучше себя. А если лучшего пока не нашлось – тогда плохое есть «наилучшее на данный момент».

Это и есть принцип «историзма», необходимая часть диалектики. Пока не найдено лучшего – наличное необходимо (как, например, жутковатые фигуры Ивана Грозного и Петра I). И даже является «исторически прогрессивным» — не для нашего времени, а для своего.

Непонимание этой очевидности – самое слабое место либералов. Их очень легко «срезать», если от бесконечных соплей про пороки и несправедливости режима перейти к вопросу, казалось бы, напрашивающемуся:

-А вы что предлагаете?

И на первых же звуках этого простого вопроса либерала или заклинит, или он начнёт нести какую-то инфантильную околесицу, которая даже для школьника уже чересчур примитивна.

Либерализм лечится осознанием прямой и неизбежной связи между «свободой личности» и «тиранией». Это очень простая и неизбежная логическая цепочка:

1) Допустим, вы дали свободу всем.

2) Каждый, раз свободен – делает, что вздумается.

3) Практика выделяет самых сильных.

4) Самые сильные подминают под себя всех остальных

5) Вы начинали с полноты личной свободы каждого – а закончили (и очень быстро) – полнотой личного произвола тирана.

+++

Вывод: для борьбы с тиранией нужно, как раз, всячески ограничивать личную свободу, вводить её в рамки, придирчиво нормировать, мешать ей в полную силу развернуться.

Если же вы бахнете личной свободой по обществу – то тираны явятся с той же неизбежностью, с какой из икринки появляется рыба.

А потом – «большие рыбы пожирают малых», как на знаменитой гравюре…

Цивилизованный человек – это тот, который делает, что должен, а не то, что ему хочется. Точнее: хочет делать то, что должен, а не что взбредёт в голову (т.н. «этика служения»).

Если же пустить человека по кривой дорожке его личных хотелок – то придёт много бедствий, и тирания – не единственное, и даже не самое страшное в этом букете!

Если понимать свободу не как «свободу от греха», и не как «осознанную необходимость», а как исполнение произвольных желаний всякого недоросля, то свободное и разумное окажутся враждебными противоположностями.

Разумное не свободно, понимаете? В разумном нет равенства, нет плюрализма мнений. Разум скован логическими цепочками, а слово «цепочка» — очень уж напоминает слово «цепь»! Выбор разума предопределён – и потому лишён произвольности, вариативности, множественности проявлений.

В разумном человечество выступает учителем-господином, а отдельный человек – учеником-подчинённым. В разумном ученик зависим от ответа в конце решебника. И не может произвольно оценивать сам себя. И провозглашать своё решение «правильным» только на том основании, что ему оно «нравится»!

+++

Всякая тирания на Земле возникла из свободы личности, порождена свободой личности, и преодолевается только с преодолением свободы личности. Только подчинение личного общему, частного общественному, уникальных явлений – обобщающим принципам может преодолеть тиранию или хотя бы пошатнуть её.

Человеческая история не была бы так драматична и чудовищна, если бы не железный закон, предполагающий не только борьбу, но и единство рабства и свободы, как зависимых друг от друга противоположностей. Всякий раз, избавляя одних от рабства, мы других лишаем полноты свободы, потому это так тяжело сделать.

Ведь равноправие людей – это их положение в полурабах друг у друга. Это взаимное лишение полноты прав и возможностей. Ты не вправе бить меня, но и я тебя тоже… Даже если очень хочется…

Дети говорят: «если нельзя, но очень хочется, то… можно». По этому принципу рабство и тирания снова и снова возникают в обществах, казалось бы, уже избавившихся от них.

Без развитого абстрактного мышления, без высшего пилотажа мысли в широких обобщениях идей – человек не может уравнять «я» и «не-я» в рамках равенства всех перед законом. И потому, как только у людей в головах деградировало понятие универсалий – они тут же начинают, порой незаметно для себя, скользить по наклонной плоскости к худшей архаике рабства и тирании.

Полураб общества хочет стать полностью свободным: но для этого ему нужно других полурабов толкнуть в обратную сторону, в сторону полного бесправия и полной несвободы. Иначе это не работает, о чём и позаботилась диалектика: нет одной крайности, не будет и другой.

Нет рабов – нет и свободных.

+++

А что, если заменить рабов механизмами? Это и есть логика механизации и автоматизации труда. Но и тут всё не так однозначно!

Механизм делает человека свободным от чёрного, рабского труда, а вместе с тем – и от вечных нехваток, крайней недостаточности благ. Там, где трактора – много хлеба, и тракторист – уже не пахарь. Пашет трактор, а тракторист – начальник трактора, он рулит пахарем, сидя, как и положено начальнику, в мягком кресле. Если трактор новый – то ещё и с кондиционером…

Но – опять коварство диалектики – освобождая в одном, механизация закрепощает в другом. Человек, свободный от чёрного труда и голода – становится куда более зависим от уровня образования и умственного развития. Необходимость создавать и обслуживать сложные механизмы делает человека «рабом школы», «рабом университета», знания из добровольного насыщения любопытства превращаются в обязанность и даже, в каком-то смысле слова, повинность.

+++

Если человека, духовно и умственно недоразвитого, совместить с миром сложной техники, с уже готовым, очень наукоёмким производственным комплексом – то получится… «перестройка»!

Человек хочет резвиться, как обезьяна на ветвях, ему надоели «застенки Университета», ему надоели штудии, портящие зрение, «принуждение к уму», вменённое в обязанность развитие личности!

Человек решительно рвёт с духовной культурой своего общества, называя это «свободой», а разорвав с ней – теряет способность управляться со сложной техникой и сложными общественными институтами. Примитивный человек находит себе такого же, как он сам, примитивного и дикошарого предводителя – и вместе с ним идёт на решительный штурм цивилизации.

Человек не учился, не выучившись – не понимает, не понимая – не видит ценности в сложных агрегатах. Для него это не вершина инженерно-конструкторской мысли, а мусор и металлом, и к тому же «на Западе лучше»…

Ну, допустим, у Рокфеллера или Ротшильда с деньгами лучше, чем у тебя: означает ли это, что ты свои деньги должен бросить в огонь?! Раз нет у меня «ихних» денег – так и вовсе мне никаких не нужно?!

Какое вообще отношение их благополучие имеет к твоему? Если бы богатство барина делало бы мужиков богаче – мужики бы не громили барских усадеб…

+++

Суть, конечно, не в том, что «на Западе лучше» (это «отмазка», а не аргумент) – а совсем в другом. В неспособности примитивного человека поддерживать сложную систему. Тут что с Западом, что без Запада – всё равно уровень уронят…

Для неграмотного человека парусная лодочка лучше океанского лайнера, и реально лучше! Ведь с лодочкой он как-нибудь управится, а с лайнером, не отучившись на капитана – не управится никогда и никак.

То есть: с образованием лайнер лучше лодочки. Без образования, без знаний – лодочка лучше лайнера.

Исходя из этого, недоразвитый примат выбирает лодочку взамен лайнера, а либералы всячески потакают ему в этом, убеждают, что сложная умственная деятельность – «слишком тяжела, невыносима, слишком мучительна».

+++

Примитивизация отношений и производственных систем, деиндустриализация – ведут к возрождению самой махровой архаики рабовладения (капитализм XIX века был лишь смягчённой его формой, да и то не очень уж смягчённой).

Особенно эта махровая архаика процветает, если сложить в формулу деиндустриализацию, интеллектуальное одичание людей – и культ либеральных свобод, истерию достоинства личности.

Если мы возьмём очень древнее общество, примитивное по средствам производства, то мы заметим в нём «зоны, свободные от рабовладения». Это, в первую очередь, монастыри и другие культовые учреждения. В миру рабы пашут на господ, использующих рабов, как двуногий скот и говорящие орудия, как расходные материалы.

В культовых практиках достоинство человека куда выше – именно через попрание его достоинства званием «раб Божий». Диалектика! Где человек сам себя добровольно принизил – там он окружающих людей автоматически приподнял, возвысил. В монастырях развиваются не только письменность, науки, знания, образование – в них развивается и обобщающая идея «прав человека».

Если все мы рабы Божьи – то действовать нужно не по собственному произволу, а как Хозяин велит. А за разгуляй страстей он накажет, если же его любишь, как Отца – то к страху наказания примешивается ещё и нежелание его огорчить.

Это только так работает, больше никак, говорю как историк, «перещупавший» огромную массу фактов и эпох! Для того, чтобы избавить других от рабства – человек должен пойти на самоограничение личной свободы. Если же он себя не ограничивает – то другим в этом произволе без границ – ничего не остаётся.

+++

Сама по себе идея механизации труда – выросла из проблематизации рабства. Там, где всякие эмиры и султаны проблемы в рабовладении не видели – никакой механизации и не случилось! Наша наука и техника родом из Европы, а Европа – крошечное пятнышко на карте мира, ареал христианской цивилизации.

Я вам скажу, как всё это получилось. Это же очевидно, только присмотритесь к знакомой вам по школе истории!

1) Христиане хотели отменить рабство.

2) Хотели – а не получается. Чёрную работу никто добровольно делать не хочет, надо заставлять. А заставляешь = угнетаешь = рабство (в той или иной форме).

3) Христиане сидели в своих монастырях, обдумывали это столкновение необходимого и невозможного. Очень нужно – но никак не получается! Что же делать?!

4) А надо, чтобы работали машины!

И вот они начали собирать эти машины – сначала простенькие, примитивные, потом посложнее, эта сборка «помощников по хозяйству» потянула за собой развитие других отраслей прикладной науки.

Но чтобы всем этим заниматься, самоотверженно и много поколений – нужно очень жёстко проблематизировать рабство! Иначе человек плюнет – и впряжёт рабов.

Именно так и сделали купцы, когда Кулибин предложил им проект самоходной баржи: дорого её делать, да и сработает ли, а бурлаки очень дёшевы!

+++

То есть вначале проблематизация рабства – и только потом власти начинают думать о механизации труда. Иным путём эта мысль бы в голову власть имущих не попала бы, чему доказательство – все континенты, где (кроме Европы) никакого технического прогресса не приключилось.

Чтобы вы поняли эту неразрывную связь Духа и прикладных наук, поясню аналогичной матрицей.

Человеку хотелось летать. Но от природы он летать не умеет и не может. Может тренироваться в беге, в прыжках – но не в полёте. Снова столкновение необходимого и невозможного! Очень нужно – потому что очень хочется. Но невозможно. И человек затеял очень долгую (не на один век) возню с конструированием летательных аппаратов. Целые поколения рождались и умирали, не получив на этом пути прорыва в Небо! Если бы не очень сильное желание летать – человек бы плюнул, и крест поставил над своей аэронавтикой…

А в итоге что мы имеем? Авиацию. И Космодромы.

Очень сильное и устойчивое желание невозможного – копит знания и находки, чтобы, пусть через века, но сделать невозможное возможным. Неужели не очевидна связь этих прикладных исканий в области техники с Духом?!

С механизацией труда получилось точно так же. Только ещё драматичнее.

Потому что (огорчу атеистов) – механизация идёт вперёд, только когда она направляема Духом. А сама по себе – нет. Как только Дух в человеке ветшает, истощается – начинается и процесс неизбежной деградации технических систем. Сперва свиноподобные потребители, по сути своей, паразиты – схлопывают фундаментальные отрасли познания. Потом постепенно угасают и прикладные.

Там, где нет острой и исступлённой проблематизации рабства – там сильным техника не нужна (у них рабы есть), а слабых никто и не спрашивает. Потребности сильных удовлетворяются «живыми машинами», а потребности слабых вообще не проблематизируются. Потому что исчезает обобщение человека в единую фигуру из множества частных, уникальных случаев и проявлений.

+++

«Перестройка» и приватизации – это удар сразу по всем сторонам цивилизованного образа жизни.

— Это удар по нравственным основам цивилизации (культ мошенника, проходимца, восторг перед Остапом Бендером).

— Это удар по интеллектуальным и техническим её основам (культ дикаря, варвара, громилы и вышибалы).

— Это удар по её культурному наследию (презрение к прошлому, к музеям и библиотекам).

— И это удар по её будущему (сворачивание перспективных изысканий ради «экономии средств»).

Как у плохого механика при сборке машины всё время остаются «лишние» детали, так и у примитивного, недоразвитого человека при сборке жизни всё время оказываются «лишние» детали цивилизации.

Потому что примат уравнивает своё со всеобщим, растворяя всеобщее в своём, локальном. Он убеждён, и часто искренне: «что мне не нужно – то и никому не нужно».

+++

Деградация всего строя и уклада жизни – производственная и нравственная, научная и техническая, образовательная и воспитательная, духовная и культурная, экономическая и политическая – рождает протест у тех, кто «помнит лучшие времена».

Но «помнить лучшее» можно по-разному. О разрушенном может с ностальгией вспоминать его создатель, и это одно. О разрушенном может вспоминать потребитель – и это совсем другое!

Ибо мартышка, получавшая в зоопарке банан – понятия не имеет откуда и почему этот банан брался. Она столкнулась с голым фактом – банан перестали давать, как раньше. Она негодует, бесится, визжит от гнева. Но может ли мартышка реставрировать зоопарк? Думаю, её уровень развития не позволит ей такого…

Либеральный протест – это визг мартышек, лишённых банана. И при этом совершенно не представляющих себе – как выращивать бананы, кто и где это делает.

Поскольку примитивный человек между простым и истинным ответом выбирает простой (ибо простота для него важнее доказуемости) – то «лечить» деградацию такой человек будет пытаться через… ускорение деградации!

Он не разрушенное будет восстанавливать, а наоборот, в слепой ярости ваххабита или майдауна, доламывать то, что осталось. Про такую модель поведения сатирик Шендерович сказал остроумно, честно (хоть и жутко): «моя цель – доразвалить недоразваленное».

+++

А что это такое? Это то, с чего мы начали: «печеломство». Печки все поломать, а ни о каком центральном отоплении им на смену и речи нет (либерал таких сложностей не понимает). Акцент «печелом» делает на негативных сторонах печного отопления.

Он старательно собирает все факты угара жильцов, пожаров от искры из печи, перепадов температур в домах (вечером баня, утром ледник!), он трясёт этими фактами, истерически кликушествует, требуя «во имя человечности» — поломать все печи к чёртовой матери!

Иначе говоря: либерал требует сломать сложившийся быт, потому что быт криво сложился. И по поводу кривизны с ним, пожалуй, можно было бы и согласится – если бы…

Если бы взамен сложившегося быта либерал бы предложил хоть что-нибудь в качестве достойной замены!

Если бы он от терзающих его вопросов – «КАК свергнуть власть?» перешёл бы к более важным вопросам – «ЗАЧЕМ И ДЛЯ ЧЕГО её свергать?». Тогда либерал бы не создавал «широких фронтов» и «умных голосований», сбивая, как в Ноев ковчег, всех недовольных – не спрашивая, чем и почему они недовольны.

Сейчас все эти «широкие фронты» — «дружат против». Их участники отнюдь не друзья друг другу и совсем не единомышленники. Кроме враждебности к самому сильному игроку – их вообще ничего не объединяет. Предложено считать, что рай наступит сам собой и немедленно – если только удастся как-то подорвать основы государства. Нечего, мол, и думать о будущем – потом, «после победы», разберёмся!

Нет, ребята, «потом – суп с котом».

За разговорами о том, как плоха власть – вы ушли от вопроса – чем вы-то хороши? И, раз уж на то пошло – чем вы отличаетесь от власти, которую так усердно хаете?!

Если бы вы предлагали интересный и убедительный проект развития – а власть бы его упорно отвергала, тогда другой разговор. Но ваш-то проект развития – где? Что, собственно вы такого предложили власти – а она отвергла?! Лично-свои кандидатуры на посты министров-капиталистов?!

+++

У нас сегодня большой дефицит конструктивных программ, который касается как власти, так, в ещё больше степени – и оппозиции. Что, огрублённо говоря, нужно делать?

Искать принципиально-новый вводный ресурс, который, как прилив, «поднимет все лодки». И, когда его отыщем, в дискуссиях отшлифуем теорию – добиваться всеми мерами (включая, если нужно, и революционные) – его внедрения.

Что такое «принципиально-новый вводный ресурс»? Это новая производительная сила, которая ранее отсутствовала. Аналоги в прошлом: механизация, электрификация, мелиорация и минеральные удобрения (в разы поднявшие урожайность), особенно удачные и перспективные плоды селекции, биотехнологий и т.п.

Когда у вас не было силы – и вдруг она появилась, понятно, что вы идёте вперёд, и прогресс идёт вперёд, и чувствуете вы себя хорошо.

Но сила, которая отсутствовала, а потом вдруг появилась – неразрывно связана с вводом в дело принципиально-новых ресурсов производственной инфраструктуры.

Пока этого нет – нет ни прогресса, ни позитивного самочувствия, возникает ощущение болота. И неспроста: ведь умножать и прибавлять можно только с новым подъёмом производительных сил! А без него – играя с нулевой суммой, только отнимать и делить.

Все в остановившемся обществе, в социуме остановившегося времени, делятся на грабителей и ограбленных – и нам это очень знакомо по мрачному недавнему прошлому.

Запустить новый цикл разбоя и чёрного передела, чего добивается оппозиция – означает «доломать» Россию и вычеркнуть свой народ из жизни.

А вот если, например, развитие АЭС даст для производства бесплатную энергию – это будет такой допинг национальному производству, что рост его начнёт фонтанировать.

Искать и внедрять новый вводный ресурс, умножать и прибавлять – путь трудный. Но единственный, совместимый с жизнью.